БРОСОК К АРАКСУ

БРОСОК К АРАКСУ

Вечером 21 октября Аркадий Гукасян позвонил мне и сообщил, что азербайджанские войска начали массированное наступление в Джебраильском районе. Радиоперехват свидетельствует о вероятном участии в боях с их стороны афганских моджахедов. Гукасян потребовал объяснений у Джалилова. Тот обещал ответить. Но азербайджанские власти, как водится в подобных случаях, стали уклоняться от контактов.

Я немедленно отправил краткое сообщение в Москву, в адрес нашего МИДа, где оно утром 22-го уже легло на стол Козыреву и некоторым его замам.

Тем же утром Гукасян снова позвонил мне и сказал, что военные действия продолжаются, а Джалилов так и не прорезался. На фоне агрессивных публичных заявлений Гейдара Алиева и его министра иностранных дел Гасана Гасанова речь явно идет о попытке нового витка эскалации вооруженного конфликта. Карабахские военные готовы дать отпор.

23 октября наступление азербайджанцев в Джебраильском и Физулинском районах продолжалось. По железной дороге к станции Горадиз на границе с Ираном пошли эшелоны с артиллерией и танками, в основном украинского производства. Московские витии как в рот воды набрали. Кое-кто в Москве явно надеялся, что на этот раз азербайджанцам удастся справиться с карабахцами. Их ждало жестокое разочарование.

Ответная атака карабахских войск опрокинула аскеров, азербайджанская армия ударилась в панику и в позорное бегство, несколько тысяч мирных граждан и солдат бросились через Аракс в Иран. Карабахские войска, практически без сколько-нибудь серьезного сопротивления со стороны азербайджанцев, вышли на границу с Ираном на двадцатикилометровом ее отрезке в районе Горадиза, и великодушно дали оказавшимся в окружении азербайджанцам уйти вдоль Аракса на восток.

25 октября Давид Шахназарян в беседе со мной высказал предположение, что Баку вызвал обострение конфликта потому, что Гейдару Алиеву нужна победа, хотя бы маленькая. Поэтому он будет покушаться даже на территорию Республики Армения, в частности, в районе Ноемберяна и Иджевана, граничащем с Казахским районом Азербайджана, и со стороны Нахичевана, где провокаций можно ждать и от алиевцев, и от эльчибеевского «народного фронта», и от «серых волков», подпитываемых из Турции.

Если 21-22 октября в течение суток карабахцам не удавалось связаться с Баку по телефону, то с того момента, как азербайджанские войска обратились в бегство, вновь «прорезался» Джалилов, названивая в Степанакерт и Ереван. В беседах с Давидом Шахназаряном по телефону и с Казимировым, который находился в Баку вместе с миссией мадам аф Угласс, Джалилов фактически признал, что военные действия начались по инициативе азербайджанской стороны, но сделал оговорку, что это было якобы делом рук «неконтролируемых отрядов», действующих по указке Сурета Гусейнова, и что Гейдар Алиев распорядился провести расследование. С армянской стороны Джалилову посоветовали разобраться во всем с карабахцами при посредничестве России, дать событиям объективную оценку, прекратить их пропагандистское извращение, наказать виновных, если Азербайджан всерьез хочет продолжения переговоров.

Карабахцы подозревали, что этого-то азербайджанцы тогда как раз и не очень-то хотели, иначе бы они не требовали длительного прекращения огня без предварительных условий, то есть без деблокады, без наблюдателей, без миротворческих сил, чтобы дать себе передышку и поставить на ноги свою деморализованную армию. А делать это они собирались с помощью западных союзников, проявлявших обостренный интерес к каспийской нефти и планам строительства трубопровода в сторону Турции.

Давид Шахназарян высказал пожелание, чтобы Россия оказала воздействие на Азербайджан в пользу прямых двусторонних азеро-карабахских переговоров.

Как только азербайджанцы начали терпеть поражения, МИД России, наконец, проснулся и 26 октября сделал заявление о своем глубоком разочаровании и озабоченности, проигнорировав тот факт, что инициаторами обострения были бакинские умники и обвинив во всем нехороших «карабахских армян». Вечером 26-го объявившийся в Ереване Казимиров позвонил мне по телефону. В ходе разговора он признался, что является автором этого замечательного опуса родного МИДа и попытался представить свое творение как нечто «сбалансированное», на что я ответил:

– Твоя сбалансированность, когда тебе и всем известен инициатор, лишь поощряет последнего. Почему-то когда били карабахцев, Москва обвиняла их же самих и их армянских братьев. А вот подобного отношения к азербайджанцам я не вижу. Так улещивать азербайджанцев, как делаешь ты, Володя, значит срывать процесс прямых переговоров с твоим же участием.

И еще тогда любили поговорить о «неадекватности» ответа карабахцев на азеро-моджахедские провокации. Я задумался над этим. Адекватно – это как? Подставить другую щеку? Сами собой сложились вирши:

Враги сожгли родную хату,

А я им нотой отвечаю?

Они в меня из автомата,

А я их все увещеваю?

А, может все ж пустить их матом?

Хоть и не будет адекватным

Такой ответ, а все ж приятно.

Ну а потом и автоматом.

Чтоб было точно адекватно!

«Врага надо бить на его территории, – писал я в своем дневнике. – Это настолько очевидная истина, что даже как-то неудобно слушать треп о «неадекватности», особенно со стороны тех, кто по-ослиному упрямо отказывается определить границы территории, выход за которые только и может считаться основанием для обвинений в неадекватности. Абсурд какой-то!»

Любопытно, что в эти же дни была сделана попытка втянуть Армению во внутригрузинский конфликт. На совещании глав трех закавказских государств и России в начале октября армянам было предложено поучаствовать войсками в охране железнодорожной ветки, ведущей от Черного моря через Тбилиси в Армению, правда, не на территории, контролируемой сторонниками свергнутого президента Звиада Гамсахурдия. Еревану это было совсем не с руки, ибо в Тбилиси проживало 400 тысяч армян, в Аджарии и Абхазии десятки тысяч, а главное – в Джавахетии (особенно в селах Богдановка и Ахалкалак) население состояло в основном из армян. Туда войдешь, а потом не выйдешь, сказал мне Давид Шахназарян. К тому же составы в Армению задерживает Шеварднадзе, а не Гамсахурдия и не Абашидзе. Оба они против ввода в Грузию армянского батальона. Не ухудшить бы положение армян в Грузии. Да и на Северном Кавказе оно стало менее стабильным. Не лучше ли поискать политические решения? Может быть, Грузии все же подумать о федералистской формуле. Почему бы ей не прибегнуть к посредничеству Армении в паре с Россией, чтобы собрать за одним столом, например, в Ереване, Шеварднадзе, Гамсахурдия, Абашидзе, Ардзинбу и других и инициировать диалоги между ними, а также общий разговор о новом устройстве Грузии для прекращения кровопролития и сохранения ее как единого, но федеративного государства?

Что думает Россия на этот счет? Этот вопрос Давида Шахназаряна я переадресовал Лобову и Козыреву, но ответа не получил.

От посылки в Грузию своего воинского контингента армяне тем не менее воздержались. И правильно сделали.

Однако занимали их все-таки не столько грузинские, сколько карабахские дела, приобретавшие иногда неожиданный оборот. 26 октября в телефонном разговоре со мной Давид Шахназарян сообщил, что утром из Зангеланского района подвергли мощному обстрелу населенный пункт Нювади недалеко от Мегри. Кто и зачем стрелял, непонятно: буквально накануне с азербайджанской стороны были сделаны подходы к армянским властям на предмет выяснения возможности эвакуации из Зангелана десяти тысяч человек… через Армению, причем не женщин и детей, а в основном солдат, попавших в окружение. Святая простота! Или прохиндейство?

Почти одновременно азербайджанцы обстреляли армянские села в Ноемберянском районе, на стыке армянской, азербайджанской и грузинской границ, и активизировали дезинформационную кампанию, к которой почему-то охотно подключились наши телевизионные «Вести» и «Новости».

Вечером 26 октября в Ереван явилась г-жа Маргарита аф Угласс со товарищи, а с ними все тот же Казимиров. Побеседовали мы с ним по телефону по поводу заявления МИД России, о котором я уже говорил, поговорили, что называется, по душам, и я вышел из моего кабинета на площадку перед КПП. Смотрю, рядом с входом в нашу посольскую дачку стоят Роберт Кочарян, Леонард Петросян и Аркадий Гукасян, ждут Сержика Саркисяна, чтобы разместиться в его квартире в третьей от ворот даче. Оказалось, Роберт в курсе, кто автор антикарабахского заявления МИД РФ, и собирается с ним поговорить, как следует. Казимиров часто жалуется на азербайджанцев, что они все время хотят всех надуть, а что делает сам? В этот момент в ворота въезжает черная «Волга» и из нее выходят Казимиров, Моссберг и де Сика. Все они – и ожидавшие, и только что прибывшие – тут же отправились в квартиру Липаритяна для беседы. Поговорили они по-крупному. Причем со стороны Казимирова была сделана попытка наврать, будто я вовремя не отправил информацию, полученную мною в ночь с 21 на 22 октября от Гукасяна о начале азербайджанских провокаций с участием моджахедов, а лишь постфактум, с запозданием на несколько дней, выдал пространную бумагу о развернувшихся событиях. Карабахцы знали, что это – брехня, ибо информация Гукасяна мною с помощью полковника Третьякова была отправлена фазу же по получении, о чем я сообщил Аркадию утром 22 октября. Зачем Казимирову потребовалось врать? Чтобы скрыть недогляд московских властей, не предпринявших ничего для предотвращения эскалации? Или же он покрывал Козырева, который мог не доложить президенту или хотя бы премьер-министру о моей телеграмме? Или просто хотел порушить доверие, которое испытывали к российскому послу и лично к Ступишину карабахские руководители? Что-что, а вот этот фокус ему не удался. Да и все другие его задние мысли легко прочитывались его карабахскими и армянскими собеседниками.

Время от времени Казимиров появлялся у меня в кабинете, куда ему по ВЧ названивал из Баку Джалилов. Сначала азербайджанец жаловался на то, что мост через Аракс, по которому в Иран удирает азербайджанское воинство, – это у населенного пункта Худаферин, – якобы обстреливается аж из Мегри. «Ну это уж полная фантастика, – заметил Левон Тер-Петросян, когда ему доложил об этом Казимиров. – Из Мегри до Худаферина дострелить ну никак не возможно.» Казимиров долго и терпеливо пытался выяснить у Джалилова, о каком мосте идет речь, и просил уточнить его географические координаты, чтобы дать их карабахцам, от которых мост скрыт горой, и просить их не стрелять по нему. Роберт Кочарян готов откликнуться положительно, но ему нужны координаты. Джалилов все путал и путал мост у Худаферина с дамбой у Горадиза, которую – кричал ему в трубку Казимиров – никто в данный момент не обстреливает, и она полностью контролируется азербайджанской армией, но координат того моста, что у Худаферина, Джалилов так и не дал.

Я удивлялся выдержке Казимирова: он потратил кучу времени на разговор с Джалиловым и все впустую.

– Вот так очень часто бывает, – признался он мне. – Говорим-говорим, а все без толку.

– По-моему азербайджанцы темнят, – сказал я ему. – Они все время врут про беженцев. Похоже, и с мостом что-то накручивают. В Зангелане и Кубатлы у них попали в западню не беженцы, а десять батальонов, приготовившихся ударить по Мегри, чтобы пробиться к Нахичевану. Вот теперь они локти и кусают.

После звонков из Баку и в Баку и переговоров с Робертом Кочаряном и Левоном Тер-Петросяном 27 октября Казимиров продиктовал моей заведующей канцелярией Ларисе проект совместного заявления Азербайджана, Армении и Нагорного Карабаха, более взвешенного, чем заявление МИД России. Во всяком случае, исчезло одностороннее обвинение НКР. Но цель у посредника была одна – вернуть все, как было 20 октября, то есть добиться отвода карабахских войск на прежние позиции, что устроило бы Азербайджан, но никак не могло устроить карабахцев, которым предлагалось пожертвовать своим успехом на поле боя, не получив ничего взамен.

Позвонила Франс де Артинг, интересовалась содержанием бесед Роберта Кочаряна с Левоном Тер-Петросяном, о чем я ей ничего поведать не мог, хотя бы потому, что был не в курсе. Франс поделилась со мной, что хотела бы устроить встречу Маргариты аф Угласс с дипкорпусом, но та отказалась под предлогом цейтнота. График у нее действительно был насыщенный. 27 октября она с утра была у президента, потом у председателя Верховного Совета, после обеда встречалась с карабахцами, потом с премьер-министром, наконец, дала пресс-конференцию и в 18.00 отбыла в аэропорт. Тем не менее мы с Франс решили, что эта дама делает все для «галочки», так как срок ее председательства в СБСЕ подходит к концу, и ей совершенно наплевать на суть карабахской проблемы.

Я поинтересовался впечатлениями от недавней поездки Роберта Кочаряна в Париж. Франс сказала, что все прошло как нельзя лучше. Кроме выступления в Дипломатической академии на Авеню Ош и встреч с представителями разных неправительственных организаций, Роберта Кочаряна принимали директор департамента Восточной Европы МИД Франции Пьер Пудад, представитель Франции в Минской группе госпожа Дюбуа, сотрудники кабинета министра обороны и отдела гуманитарной помощи МИДа. С Робертом Кочаряном в Париже беседовали корреспонденты таких влиятельных газет, как «Монд» и «Фигаро», а также турецкие журналисты. После этого он съездил в Бельгию, где был принят в Комиссии Европейских Сообществ в Брюсселе. Посетил он также и Европарламент.

Мне было известно, что подобные разъяснительные поездки намечались в Британию и Германию, и я предложил своему МИДу использовать французский опыт и пригласить Роберта Кочаряна или Карена Бабуряна в Москву, скажем, от имени Внешнеполитической ассоциации или благоволинского Института национальной безопасности и стратегических исследований, или ИМЭМО, или даже нашей Дипакадемии. Тогда это прозвучало гласом вопиющего в пустыне.

А во Франции принимали карабахцев и после поездки Кочаряна. В eвропейских организациях в Страсбурге тоже.

Утром 27 октября в 11.15 у меня в кабинете зазвонил телефон:

– Казимирова!

– Кто спрашивает?

– Из Верховного Совета Азербайджана.

– А кто именно?

– Джалилов.

– Здравствуйте, господин Джалилов. Я постараюсь найти Казимирова.

– Здравствуйте. В Зангелане драматические события. Блокада со всех сторон. Людям некуда выйти. Это что ж такое делается?

– А кто наступает-то?

– Кто-кто, все они, карабахцы.

– Понятно. Я обязательно найду Казимирова и передам сказанное вами.

– А кто вы?

– Посол России.

Там положили трубку. С помощью руководителя аппарата президента Шатена Караманукяна я нашел Казимирова и сообщил ему о «плаче Джалилова».

– А что он предлагает?

– Ничего. Может, позвонишь ему сам?

– Хорошо.

Это было 11.20. А в 11.35 звонок из Москвы:

– Пусть Казимиров срочно позвонит Адамишину.

Просьбу эту я передал сразу же.

В 11.55 звонят из ДСНГ:

– Пусть Казимиров позвонит Чуркину.

И так весь день, то олень позвонит, то тюлень, а все в общем-то суета сует и дребедень. Звонят московские чины, чтобы отметиться, а работает по сути дела один Казимиров. Хоть и заслуживает иногда даже самой суровой критики его работа, но это – на мой взгляд. Я же не могу не отдать ему должного: вот уж кому ни минуты покоя, ни дня отдыха, с самолета на самолет, из столицы в столицу, многочасовые беседы, терпеливо, а то и кулаком по столу, как тут голова кругом не пойдет.

В 13.30 засели у меня в кабинете де Сика и Моссберг, пили кофе и правили проект Казимирова, отпечатанный Ларисой. Не успел приехать от Левона Тер-Петросяна Казимиров, опять звонит Джалилов. Казимиров цитирует ему Тер-Петросяна: «Поскольку азербайджанцы не признают официально, что эскалацию начали они, у Кочаряна нет оснований давать указания об отводе карабахских войск».

На вопрос итальянца и шведа о разговоре с президентом Казимиров ответил, что он передал Левону Тер-Петросяну «серьезные предупреждения из Москвы». Так вот зачем звонили от Адамишина и Чуркина.

Президент вежливо выслушал и улетел в Париж, переведя дискуссию на уровень Давида Шахназаряна.

Моссберг выразил сомнение, что азербайджанцы публично признаются, что они виноваты. Ну и хрен с ними! За что боролись, на то и напоролись.

Казимиров сообщил о недовольстве Москвы и Роберту Кочаряну, которому звонил от меня. Ссылался при этом на Адамишина, а тот на Черномырдина, который якобы бросил фразу: «Они доиграются.» Это карабахцы, значит. «Мы с вами потом обсудим, что стоит за этой репликой, – сказал Казимиров Кочаряну. – Я вам всегда говорил, что Москва такого рода широкомасштабные операции карабахцев не одобрит. Вот и Адамишин просил Левона Тер-Петросяна употребить все свое влияние на карабахцев.» Роберт, судя по репликам Казимирова, нажимал на то, что Москве неплохо бы занять более объективную позицию.

– Вот видишь, – сказал я Казимирову, – своими обвинениями в адрес карабахцев Москва подставилась.

– Но в проекте заявления был хороший кусок, его выбросили.

– Да я-то еще могу тебе поверить, но, согласись, необъективность московского заявления – лишнее основание для карабахского требования, чтобы азербайджанцы признались публично. Разве не так?

В 16.15 опять звонит Джалилов. Казимирова рядом нет, и он говорит со мной.

– Армяне идут на Зангелан через речку Акера. Это приток Аракса. Они ее преодолевают вброд и идут дальше.

– Откуда идут-то?

– Откуда же еще – со стороны Нагорного Карабаха.

– Ладно, передам Казимирову.

– Ну а как там у вас, в Ереване?

– Блокада есть блокада, все дорого, зима трудная была.

– А вот когда соседнюю страну рвут в клочья, как вы на это смотрите?

– Ну мне отсюда трудно оценку давать, кто что и кого рвет в клочья.

– Вот у России вечно вопросы…

– У России и к самой себе вопросы.

– Да, да… Что же это Левон улетел, не позвонил?

– Он еще до обеда улетел. Может, его не успели найти.

– Он в 12.30 улетел.

– Ну так это и есть – до обеда. – Казимиров и Моссберг при вас говорили со мной, обещали… – Я постараюсь найти вам Казимирова.

Казимирова я, естественно, нашел. Он перезвонил мне в 17.00 и попросил передать Джалилову: Кочарян дал указание остановить продвижение войск и обстрелы три часа назад; Казимиров работает с Кочаряном над текстом заявления, проект которого был прочитан утром Джалилову по ВЧ.

В 17.10 я соединился с Джалиловым и передал ему это сообщение. Аффиятдин Джалилович рассыпался в благодарностях.

Мне показалось тогда, что этот человек искренне переживает и очень хочет умиротворения. Через какое-то время он падет жертвой внутриполитических разборок в Баку.

Общаясь с карабахцами, я восхищался трезвости их ума и способности быстро овладевать дипломатической наукой, постигать премудрости переговоров и компромиссов в целях обеспечения национальных интересов НКР. По-моему, у них это стало получаться очень даже хорошо.

Хорошо получалось и с формированием национальной армии, об успехах которой убедительно говорила вся кампания 1993 года – от взятия Кельбаджара в апреле и Агдама в июле до выхода на границу с Ираном в сентябре-октябре. Одним из добрых помощников в постижении военного дела был генерал Зиневич Анатолий Владимирович, мой ровесник. Он родился на Украине, служил на Дальнем Востоке, окончил Военную академию имени Фрунзе и Академические курсы руководящего состава Вооруженных Сил СССР, пять лет воевал в Афганистане. В середине 1992 года его пригласили в Армению в качестве советника по военным вопросам. Он приехал в Карабах, увидел, что там творится, и стал помогать карабахцам создавать регулярную армию.

9 ноября 1993 года Анатолий Владимирович побывал в гостях у меня, и я узнал от него много интересного. Когда он прибыл в Степанакерт, кругом – упадок сил и мрачные настроения: азербайджанцы только что захватили север НКР. Армии в собственном смысле слова тогда у карабахцев не было, хотя они и провели успешные операции по освобождению Шуши и Лачина. Было две сотни партизанских отрядов. Вот из них Зиневич вместе с Сержиком Саркисяном и Самвелом Бабаяном и создавали армию численностью порядка 15-20 тысяч бойцов. Эти бойцы сбили 36 самолетов противника. Такое в горных условиях случилось впервые. Успешно заработала артиллерия, в Карабахе начало получаться то, что не получалось в Афганистане. Армия стала средством воспитания патриотизма у людей, которые до того были способны защищать лишь свой дом, в лучшем случае – деревню, но не страну, и не сопротивлялись, когда погибал сосед, думая, что их минует чаша сия. Теперь все иначе. У Карабаха есть национальная армия. В карабахцах, да и в остальных армянах выросло чувство патриотизма.

Стратегия карабахской армии простая. Сначала взяли перевал на Муровдаге и Кельбаджар. Потом надо было отодвинуть позиции азерских «Градов» (это модернизированные «Катюши») и «Гиацинтов» (162-миллиметровых гаубиц с воющим, как свинья, снарядом вместо задуманного ранее нейтронного) соответственно на 20 и 35 километров – такова их дальнобойность. Надо – сделали. Вернули Сарсангскую ГЭС, а с нею – свет в Степанакерт. Вернули десятки деревень. Взяли господствующие высотки.

Но последнее наступление на юге – это даже не наступление. Это – результат разложения азербайджанской армии, которая побежала после первых же выстрелов.

Анатолий Владимирович думал, что у Роберта Кочаряна и поддерживающего его Левона Тер-Петросяна хватит разума вовремя остановиться и путем переговоров обменять часть взятых территорий на гарантированный мир. Так, собственно, оно и было: дальше не пошли, к обмену готовы. Нет только разумной ответной реакции Баку. Хуже того, прошло некоторое время, и г-н Алиев, мечтая о реванше, начал подумывать, а не выдвинуть ли ему территориальные претензии к собственно Армении.

Очень понравился мне генерал Зиневич, и мы потом встречались с ним еще не раз.

Участвуя в карабахских делах, я не забывал о том, что творится дома, где шла подготовка к выборам. Именно тогда наметился пересмотр моего отношения к демократам гайдаровского типа, которые взяли на вооружение политику обмана собственного народа. В свое время таким обманом я считал горбачевскую конституционную реформу и даже на телевидении об этом полемизировал с докторами права Венгеровым и Барабашкиным. В избирательной системе, придуманной прежде всего «выбороссами» и кое-кем из других фракций демократического лагеря, я увидел чудовищную попытку надуть избирателя полупропорциональной и полумажоритарной системой, позволяющей буквально протыриться в Думу всяческой шпане, что и произошло на парламентских выборах 1993, 1995 и 2000 гг. Как можно было не знать, что пропорциональная система для огромной страны с несложившейся многопартийностью ведет только к несправедливостям и перекосам в представительстве населения? Похоже, гайдаровцы надеялись, что именно они выиграют от этого трюкачества. И не вышло. Не вышло еще и потому, что не может победить движение, во главе которого стоит человек, ограбивший свой народ, да и внешностью своей не шибко похожий на лидера. Не может и все тут, сколько ты его ни расхваливай в средствах массовой информации. Потому и проиграли в 1993 году, а потом и в 1995-ом, и в 2000-ом. Но главное – не проигрыш, а ставка на ложь, на обман, на хитроумие. Вот сами себя и перехитрили. А мне с ними все больше становилось не по пути.

Пока мы с Джалиловым беседовали по ВЧ, Гейдар Алиев плел свою интригу. Еще 26 октября он на имя очередного председателя СБ ООН направил письмо, в котором объявил о «преступлениях армянской военщины» и потребовал экстренного созыва Совета Безопасности, осуждения им «прямой агрессии» Республики Армения против Азербайджанской Республики и применения против Армении «действенных военных, политических и экономических санкций». Просьбу Азербайджана поддержали Турция и Иран.

Узнав об этом, я 30 октября написал в Москву о том, что, дав отпор азербайджанцам, устроившим очередную провокацию, которая обернулась для них новыми территориальными потерями, НКР остановила 27 октября продвижение своих войск и изъявила готовность провести переговоры с властями Азербайджана. Что же касается СБ ООН, то он, не оказав до сих пор серьезной поддержки таким переговорам, несет ответственность за неустойчивость ситуации. Видимо, кого-то не устраивает реалистический поиск мира, начатый при посредничестве России. Но другой путь – это продолжение кровопролития.

В этих условиях, писал я, долг России побудить СБ ООН не только не принимать опрометчивых решений, но, напротив, без экивоков поддержать линию на прямые переговоры. Нашим интересам отвечала бы лишь такая позиция, которая способна воспрепятствовать направлению в район конфликта любых сил из-за пределов бывшего Союза. В этих целях было бы правильно применить и право вето, если потребуется. Иное развитие международного вмешательства может оказаться катастрофичным для нашего присутствия в Закавказье.

Несмотря на то, что карабахскими делами вплотную занималась Минская группа, которая 2-8 ноября в Вене провела очередную «неофициальную» встречу, Совет Безопасности ООН 11 ноября принял резолюцию № 844. Эта бумага от своих предшественниц отличалась только требованием «одностороннего вывода оккупирующих сил из Зангеланского района и города Горадиза», а также из других «оккупированных недавно районов Азербайджанской Республики» и все это теперь уже в соответствии с «Обновленным графиком неотложных мер по осуществлению резолюций… Совета Безопасности» с поправками, внесенными в него на совещании Минской группы в Вене 2-8 ноября 1993 года. НКР по-прежнему не существовала для СБ ООН, и отклика на свои многомудрые решения он все ждал от каких-то «армян нагорно-карабахского региона Азербайджанской Республики.» Ответная реакция была все той же. Коротко ее вполне можно свести к формуле: «Спасибо вам большое, но судьбу НКР вы зря предопределяете, не ваше это дело». Штампуя свои бессмысленные по большому счету и несправедливые к борющемуся Карабаху резолюции, СБ ООН умудрился не заметить на азербайджанской стороне большой группы афганских моджахедов. И не просто появления, а участия в боях. Правда, счастья азербайджаннам эти наемники, как и наемники русские и украинские, не принесли, но и международного осуждения бандитов и их бакинских нанимателей тоже не прозвучало. А что это как не поощрение беспредела? Только в январе 1994 года госдеп США под давлением Конгресса потребовал от Кабула убрать своих моджахедов из Азербайджана. Это госдеп, но не СБ ООН. Делало ли что-либо подобное российское правительство, мне неизвестно. Скорее всего, не делало.

И СБСЕ в лице Минской группы, разрабатывая свои «графики», тоже постоянно шло на поводу у Азербайджана, выдвигавшего неприемлемые для карабахцев условия даже после очередного позорного поражения, нанесенного ими азербайджанскому воинству.

Не лучшим образом показывала себя и Москва. Не только в вопросе о наемниках. В ноябре случился столь беспрецедентный выкидыш козыревской дипломатии, что об этом стоит рассказать поподробнее.