МЕЖПАРТИЙНЫЕ СТРАСТИ

МЕЖПАРТИЙНЫЕ СТРАСТИ

В ноябре 1992 года я почти сразу же по приезде в Ереван отправился в Эчмиадзин к католикосу всех армян Вазгену Первому. Патриарх принял меня очень хорошо, показал вместе с епископом Ананией реликвии Эчмиадзина, подарил с благословением альбом об армянских старинных хачкарах, что в переводе звучит как крест-камень, и подтвердил благорасположение всех верующих армян к сотрудничеству с Россией. С католикосом мне посчастливилось встречаться и в Москве в январе 1993 года, когда он гостил у Святейшего Патриарха всея Руси Алексия Второго. Было это на приеме в их честь, устроенном московскими армянами в отеле «Метрополь». Запомнилась мне рождественская литургия в Эчмиадзинском соборе 6 января 1994 года с участием президента, других армянских руководителей и иностранных послов. После службы все мы собрались на аудиенции у Вазгена Первого. В начале апреля армяне праздновали Пасху вместе со всем христианским миром, кроме православных, у которых она была почти через месяц. В Эчмиадзин снова съехались руководители армянского государства и послы. День был сказочный. Погода чудная. Воздух чистый, прозрачный. Небо голубое. Солнце ясное. И с паперти церкви Святой Рипсиме, куда послы заглянули после службы в Эчмиадзинском соборе и аудиенции у католикоса, можно было любоваться белоснежными шапками Арарата, Арагаца, Ары и Котайка – всех главных вершин, возвышающихся над Араратской долиной. Вершины сияли, а на деревьях уже лопались почки. Дипломатам расставаться почему-то не захотелось, и они с удовольствием приняли приглашение германского поверенного Норберта Хайнце и отправились к нему пить хорошее баварское пиво.

Католикос провел литургию и аудиенцию очень достойно, как и подобает архипастырю, но чувствовалось, что земные дни его сочтены, и в дипкорпусе уже пошли слухи о возможных претендентах на его место. Гарегин Второй Киликийский тогда явно не котировался, во всяком случае, так думали западные дипломаты.

18 августа 1994 года на 86-ом году своей жизни Вазген Первый скончался. Он был 130-м католикосом всех армян и возглавлял Армянскую апостольскую церковь 39 лет. На следующий день я был уже у президента Левона Тер-Петросяна с соболезнованиями от Б.Н.Ельцина. Свои соболезнования прислал и патриарх Алексий Второй.

Хоронили Вазгена Первого торжественно. Отпевали в ереванской церкви Святого Саркиса 26 августа, затем, 28 августа, в Эчмиадзине. Там, рядом с главным собором, его прах и предали земле. Со всего мира съехались представители христианских церквей, чтобы отдать Вазгену Первому последние почести. От Московской Патриархии был митрополит Питирим, которого я подошел поприветствовать. Мы с ним встречались когда-то в Милане, где я ему показывал замечательную монастырскую церковь Святого Амвросия. Из Милана приехал тоже очень хорошо знакомый мне падре Саркис Саркисян, настоятель тамошней армянской церкви. Вечером, после похорон, – поминальный ужин, где главным блюдом была кутья. На следующий день Лорис Чкнаворян устроил концерт в память о Вазгене Первом в Филармонии. На концерт пришли местоблюститель престола Католикоса всех армян Торгом Иерусалимский, архиепископ Московский Тиран Кюрегян, меценатша из США Луиз-Симон Манукян, Сильва Капутикян и другие. Был и Гарегин Второй Киликийский. Он-то и станет новым католикосом Гарегином Первым вопреки прогнозам тех представителей дипломатического корпуса, кто считал, что ему помешают его связи с дашнаками, с которыми насмерть поссорился Левон Тер-Петросян. Не помешали.

Хитросплетения межпартийной борьбы в Армении, совсем недавно вступившей на путь независимости, были не очень и не сразу доступны для понимания иностранцев, каковыми оказались, наряду с американцами и французами, и русские дипломаты, с трудом привыкавшие к тому, что Армения и Россия – уже не одна страна, где политические нравы и порядки были практически одинаковыми повсюду, а национальные особенности считались малозначащими нюансами, которые не очень-то и просматривались из центра, несмотря на демагогию официальной дружбы народов, вроде бы требовавшей знания и уважения национальных форм бытия людей. Я приехал в Армению и многое открывал впервые, обнаруживая свое невежество на каждом шагу. Мне казалось, что в условиях конфликтной напряженности, турецко-азерской блокады, постоянной угрозы самому существованию армянского Карабаха-Арцаха и стычек на границе с Азербайджаном армянская нация нуждается в сплоченности и должна быть солидарна с демократическим правительством и всенародно избранным президентом. О какой оппозиции может идти речь, когда решается судьба нации? Оказалось, что я ошибался. Нужна и Армении оппозиция, ибо без нее нет демократии. И была у нее оппозиция, очень разная, в основном национальная, а антинациональные, на мой взгляд, даже не силы, а элементы, как ни странно, выделились из овладевшего властью Армянского общенационального движения, но, выделившись, уйдя в оппозицию, сами себя антинационалами, естественно, не считали.

Все это я начал постепенно постигать отнюдь не только из газет, но и из прямых контактов с представителями всех основных политических сил республики, которые к моменту моего поселения на дачах в Конде уже оформились либо в партии, либо в парламентские фракции, либо и в то и в другое.

Армянское общенациональное движение (АОД) родилось в 1989 году. Его основали лидеры комитета «Карабах». Один из них – Левон Тер-Петросян – стал президентом республики, другие – министрами и парламентариями. В Верховном Совете у них была самая мощная фракция – более 50 депутатов – и контроль над президиумом. По самым разным опросам общественного мнения, АОД, взявшее на себя ответственность за все в республике, катастрофически теряло уважение и поддержку народа, потому что обещания не выполнялись, а главное – многие его видные деятели повели себя совсем не как демократы. Поэтому сокрушительные победы представителей АОД на парламентских и президентских выборах в 1995 и 1996 годах вызвали вполне оправданный скепсис у всех мало-мальски объективных наблюдателей, уверенных в том, что в обоих случаях без подтасовок не обошлось.

Официальным председателем АОД в мое время был священнослужитель из Аштарака Тер-Иусик Лазарян. Он же возглавлял и фракцию АОД в Верховном Совете. С ним общаться мне приходилось редко, да в этом и не было особой необходимости, ибо весь цвет АОД оказался на государственных постах и меня интересовал скорее в этом качестве. Тем не менее штаб-квартиру АОД неподалеку от МИДа я однажды посетил и с журналистами из аодовской газеты «Айк», названной в честь прародителя армянского народа, я охотно встречался, но чаще сотрудничал с непартийной газетой, а скорее гософициозом на русском языке «Республика Армения», который передо мной являлся в образе энергичных и талантливых журналистов – Иды Мартиросян и Армена Ханбабяна. Армен работал еще и ереванским корреспондентом московской «Независимой газеты», руководил «Республикой Армения» как и.о. главного редактора (почему столько лет и.о. – непонятно), потом уехал в Москву.

От АОД в феврале 1992 года откололась небольшая группа политиков и среди них Вазген Манукян из комитета «Карабах», предсовмина Армении в 1990-91 годах, и.о. министра обороны в 1992-93 годах, кандидат в президенты в 1996-ом. Его друзья-депутаты во главе с Давидом Варданяном, возглавлявшим парламентский комитет по иностранным делам, сформировали в 1992 году фракцию, лидером которой избрали Шаварша Кочаряна. Во фракцию вошло десять человек. Но крику было на пол-парламента. И не совсем невинного: Национально-демократический союз (НДС), как они себя стали называть, начал болтать о «мировой миссии армян», да в таких выражениях, что Тер-Петросян обозвал их «фашистами». Тем не менее осенью 1992 – весной 1993 года обязанности Минобороны в ранге государственного министра президент возложил на Вазгена Манукяна. В отношении России этот деятель тогда придерживался совсем других взглядов, нежели те, что продемонстрирует мне через некоторое время его соратник Давид Варданян.

Я был с визитом у Вазгена Манукяна 24 ноября 1992 года, и он с порога заявил:

– Позиция России нас озадачивает. Ощущает ли она свои стратегические интересы в Закавказье? Она что, отказывается от своих позиций в ближнем зарубежье во имя концентрации на собственных внутренних проблемах с тем, чтобы вернуться туда в будущем, а пока – будь что будет? Но наша граница – это и граница России. Мы ваш южный форпост. Поэтому хотим, чтобы здесь стояла дивизия ПВО. А вы, похоже, решили уйти за Кавказский хребет? Непроясненность концепции ведет к ошибкам в политике. Договор о коллективной безопасности стран СНГ от 15 мая 1992 года не работает, на него опираться невозможно.

Вазген Манукян перешел к карабахской проблеме:

– Для Армении это – самый существенный вопрос. И тут у нас впечатление такое: Россия заинтересована в нестабильности, надеясь таким путем удержать и Азербайджан, и Армению. Но это ошибочный расчет. Будет Карабах азербайджанским или не будет, Азербайджан все равно уйдет под крылышко Турции. А вот если Карабах останется армянским, сохранится серьезная привязка Армении к сильному союзнику в лице России. Если же Карабах окажется поглощенным Азербайджаном, эта привязка ослабнет, и Армении ничего не останется, как обратиться к той же Турции во имя хотя бы материального благополучия. Нечеткость политики России влечет за собой нечеткость в политике бывших республик. Несмотря на это, для Армении сейчас характерна пророссийская ориентация. Армения заинтересована в присутствии на ее земле российских войск и пограничников. А вот потеря Карабаха приведет неизбежно к смене ее внешнеполитической ориентации, это уж точно.

Все это слушать было неприятно, однако, сказанное Манукяном соответствовало моему собственному анализу и возражать не имело смысла. Поэтому я ограничился обычным в тот период для меня заявлением о том, что внешнеполитическая концепция России находится в процессе становления и судить о ней пока рано, а соображения собеседника представляют несомненный интерес и будут нами учтены.

Вот такой был Вазген Манукян осенью 1992 года. А его политический друг Давид Варданян уже тогда демонстрировал пренебрежительное отношение к договорам, заключенным как в рамках СНГ, так и в двустороннем порядке. И мне пришлось вступить с ним в дискуссию буквально через неделю после моего прилета в Ереван. Встречая вместе с ним делегацию российского Верховного Совета, я имел возможность констатировать, что председатель парламентского комитета по внешней политике – противник СНГ и российско-армянского договора о дружбе. Он же впоследствии сделал все, чтобы провалить и договор о статусе российских войск в Армении, а мне не раз заявлял, что эти войска могут убираться. Заявлял в частных беседах, естественно, ибо публично говорить такое не осмеливался, хотя я предлагал ему выйти к народу в любой аудитории. Эти разговоры он вел весной – летом 1994 года, когда в пользу пророссийской ориентации высказывались уже три четверти армян против одной трети два года назад. Группа НДС пошла против этого течения, играя на руку антинациональным силам, во всяком случае, в вопросе о российских войсках.

НДС был сначала оппозицией без партии. Но по мере приближения к референдуму о Конституции, парламентским и президентским выборам он сильно активизировался, начав собирать на площадях Еревана многолюдные антиправительственные митинги, интерес к которым подогревался зажигательными речами Ашота Манучаряна. В августе 1993 года этот очень близкий к президенту человек, один из активных членов комитета «Карабах», ушел со скандалом с поста главного советника президента по вопросам национальной безопасности и через некоторое время сталкнулся с людьми из НДС, выйдя на тропу войны с другим приближенным к президенту деятелем комитета «Карабах», писателем средней руки и всесильным министром внутренних дел Вано Сирадегяном, а затем и со всем АОДом, включая президента. Подключение к интригам НДС такого известного человека, как Ашот Манучарян, очень устраивало Давида Варданяна и его компанию. В октябре 1993 года национал-демократы провели свой первый съезд и стали «партией». И хотя число сторонников, к каковым вряд ли можно причислить зевак на их митингах, у этой партии не очень прибавилось, Давид Варданян в январе 1994-го довольно самоуверенно объявил о готовности НДС взять в свои руки государственную власть. Летние митинги в 1994 году с участием Ашота Манучаряна были очень шумными, но превращения НДС в массовую партию не произошло. И к выборам национал-демократы пришли отнюдь не внушительной силой. Правда, лично Вазген Манукян получил на президентских выборах примерно столько же голосов, сколько и Левон Тер-Петросян, но голоса эти были не свои, а полученные от сторонников других партий оппозиции и в первую очередь от дашнаков, поддержавших лидера НДС из тактических соображений.

Следует сказать прямо: становление НДС как партии сопровождалось явным усилением антирусского настроя некоторых его лидеров. Я уже упоминал о Давиде Варданяне. Думаю, вряд ли он работал против нас без ведома Вазгена Манукяна. Широкой публике не известно, что говорил этот лидер НДС послу России в кабинете Минобороны, зато ни для кого не было особым секретом, что обвинения в проведении прозападной и протурецкой политики, которые он и его друзья начали бросать в лицо Тер-Петросяну, им лучше было бы адресовать самим себе, ибо такой именно поворот намечался как раз тогда, когда Вазген Манукян был премьер-министром, а его тесть профессор Р.Ишханян затеял свой крестовый поход против русского языка.

Поэтому не приходится печалиться по поводу того, что в 1996 году Вазген Манукян президентом Армении не стал, как бы мы критически ни относились к методам проведения выборов, примененным Вано Сирадегяном.

В 1992-1994 годах национал-демократам было далеко до традиционных партий, имевших многолетнюю историю и перспективы расширения социальной опоры в Армении. Это три партии: рамкавар-азатаканы, то есть демократы-либералы, дашнаки и коммунисты, фракции которых насчитывали около двух десятков депутатов каждая. «Около» потому, что состав фракций был не очень устойчивым, многие народные избранники кочевали из фракции во фракцию, в том числе те, что принадлежали к мелким партиям, у которых не было своих фракций. Кроме того, в тогдашнем Верховном Совете Армении было немало независимых депутатов, что делало его решения подчас просто непредсказуемыми.

Руководители рамкаваров и дашнаков были моими постоянными собеседниками, но в моем кабинете побывал и секретарь ЦК новой компартии Армении Сергей Бадалян. После утраты власти в августе 1990 года, когда большинство мандатов в республиканском Верховном Совете оказалось в руках представителей АОД, а его председателем стал Левон Тер-Петросян и была принята Декларация о независимости Армении, старая компартия, бывшая частью РСДРП, ВКП(б), а потом КПСС, приказала долго жить, что и было официально оформлено в сентябре 1991 года XXIX-м съездом КПА, группа товарищей решила «продолжать историю коммунизма» в Армении и в октябре 1991 года провела ХХХ-й чрезвычайный съезд, который взял курс на реставрацию КПА. В феврале 1992-го она возобновила деятельность. В марте Минюст подтвердил регистрацию, оформленную еще в июле 1991 года старой компартией. Секретарем ЦК новой КПА стал ученый-физик Сергей Бадалян, побывавший в кресле секретаря ЦК и первого секретаря ереванского горкома перед роспуском старой КПА. Газета коммунистов «Мер хоскы», то есть «Наше слово», издается на армянском языке. А в Верховном Совете к марту 1993 года у них образовалась фракция в составе двух десятков депутатов. Это была, пожалуй, самая влиятельная фракция после АОД. Сам Сергей Бадалян депутатом не был, но в своей партии авторитетом пользовался более значительным, чем депутаты-коммунисты.

Мне он рассказал, что уже в старой КПА он занимал позиции «обновленца», пытаясь сочетать признание частной собственности с идеалами Кампанеллы. В своей деятельности он учитывал опыт поражения КПСС. К руководству Армении относился критически, но с готовностью к конструктивному диалогу. По его словам, некоторые силы оппозиции, рвущиеся к власти, могут оказаться худшим вариантом для страны.

О внешнеполитической ориентации лидер коммунистов рассуждал так. Все сейчас решается в России, судьба Армении в частности. И лучше, чтобы власть в Ереване находила общий язык с властью в Москве. Да и народ, с которым коммунисты связей не утратили и поддерживают через восстанавливаемые в провинции партийные организации, выступает за единство с Россией, причем не только городские жители, но и крестьяне. Поэтому ЦК КПА в декабре 1992 года поддержал Обращение VII-го съезда народных депутатов России к парламентам независимых государств с предложением о создании конфедерации или иных форм сближения бывших республик СССР.

По другой ключевой проблеме внешней политики – карабахской – КПА недвусмысленно высказалась «в поддержку священного права армянского населения Нагорного Карабаха на самоопределение» и требовала безотлагательного признания НКР прежде всего Республикой Армения.

Сергей Бадалян был у меня в самом начале марта, а в конце месяца в московской «Правде» появилось его интервью, отдельные пассажи которого вызвали у меня удивление. Ну, во-первых, он объявил, что надежду на восстановление и укрепление связей с Россией открыто высказывает только КП, что, мягко выражаясь, не отвечало истинному положению дел. Поэтому неверно было и его утверждение, будто бы армянский народ связывает эту надежду с восстановлением компартии. Странным выглядело заявление вроде бы критически переосмыслившего опыт КПСС армянского политического деятеля и о том, что «мы все силы должны бросить на сплочение Компартии России.» Непонятно, как он собирался делать это в Армении. А конкретную любовь к России лидер КПА выразил таким, мягко выражаясь, странным образом: «Кстати, сейчас идут разговоры, чтобы в здание Ереванского горкома Компартии Армении вселить российское посольство. Буду встречаться с послом РФ Владимиром Петровичем Ступишиным и скажу ему, что это здание построено на партийные деньги и его надо вернуть коммунистам.» Что такое «партийные деньги», на которые якобы строились партийные объекты в СССР, хорошо известно: партийные бонзы лезли в государственную казну, как в свой карман. Здание горкома, как и все имущество КПА, было в апреле 1991 года национализировано, в нем разместили МИД и обращаться по этому поводу к иностранному послу было просто бессмысленно, хотя под посольство это здание действительно сначала и планировалось. И, видимо, это хорошо понимал сам Сергей Бадалян, ибо во время нашей встречи, состоявшейся до публикации упомянутого интервью, ничего подобного заявленному в этом интервью не говорил. Может быть, потому и не говорил, что вспомнил свое же заявление армянскому пресс-агентству «Ноян Топан» об отсутствии у него намерения поднимать вопрос о возвращении национализированного имущества? А, может, стыдно стало: здание ЦК у властей не просит, а то, что под российское посольство собирались отдать, вдруг заволновало коммунистов. А, может, нас испугать решили: вот вернемся к власти и выселим. Во всяком случае, своим московским собратьям сигнал подали.

Посольство наше в это здание не въехало, конечно, не потому, что кто-то испугался. Дело было значительно прозаичнее. Предназначенное МИДу здание профсоюзов прочно оккупировали запущенные туда коммерческие структуры, и ему некуда было выезжать, а мне показали вариант значительно лучший, и я его выбрал из соображений наибольшей служебной целесообразности, вот и все. Говорят, у нас в Ереване такое здание посольства, каких нет ни в одной другой столице нового зарубежья. Да, наверное, и в старом зарубежье не много сыщется таких посольств, какое мы смогли получить в Армении. И получил я его за весьма скромную сумму, да еще в счет погашения госдолга. Даже товарищ Аман Тулеев, будучи министром сотрудничества со странами СНГ, не преминул отметить этот факт и привести такое решение вопроса о размещении посольства в качестве примера для других. Только вот армянские коммунисты к этому никакого отношения не имели, как можно было бы подумать, читая интервью Сергея Бадаляна газете «Правда».

Что же касается Компартии Армении, то она под лозунгом «С Россией навеки вместе» вовсю крепила узы с единомышленниками из других бывших советских республик, не оставлявших надежд на скорейшее восстановление СССР. Во время сентябрьско-октябрьских событий 1993 года в Москве армянские коммунисты заняли осторожно антиельцинскую позицию, не снимая, правда, ответственности за происшедшее с Хасбулатова и Руцкого. Ну а что они понимают под словом «Россия», видно из еще одного заявления Сергея Бадаляна московской газете «Правда» весной 1994 года: «Россия может быть или такой, какой была, называясь Советским Союзом, или, подобно шагреневой коже, сокращаться до границ Московского княжества.» Во всяком случае, именно такой смысл просматривается в переводе на русский из перепечатки на армянский в газете «Мер хоскы».

К 1994 году КПА собрала под свои красные знамена с серпом и молоттом пятьдесят тысяч человек, воссоздала комсомол – не шибко массовый, всего три тысячи ребят, – и начала проводить уличные манифестации, отмечая советские праздники.

Скажу прямо, отношений с ними на официальном уровне у меня после встречи с Бадаляном практически не было, хотя от личных контактов с людьми, не скрывавшими своих коммунистических взглядов, я никогда не отказывался.

Одним из первых моих посетителей, еще в ноябре 1992 года, был Арам Саркисян, бывший журналист, собкор «Комсомолки» и «Правды», а под занавес – первый секретарь старой КПА. За Сергеем Бадаляном он не пошел, а вместе с частью делегатов ХХIХ-го съезда в сентябре 1991 года учредил Демократическую партию. Из известных деятелей культуры к этой партии социал-демократического толка примкнула, пожалуй, одна только Сильва Капутикян. Партия объявила о своей приверженности общечеловеческим ценностям, принципам социальной справедливости и демократии. Она – сторонница укрепления независимости Армении и превращения ее в правовое государство. Находилась в оппозиции к АОДу и президенту Тер-Петросяну. По словам самого Арама Саркисяна, в его партии было всего лишь четыре тысячи человек, но она – инициатор создания оппозиционного блока, потребовавшего созыва Учредительного собрания с целью принятия конституции и образования коалиционного правительства. Весной 1993 года Демпартия со товарищи выступила с предложением провести референдум и отлучить АОД и президента от власти. Из этой затеи, как известно, ничего не вышло: не собрали требуемого законом числа подписей.

На том же социал-демократическом поле действовал и «Гнчак», или «Колокол», созданный еще в 1887 году в Женеве и подтолкнувший своих сторонников в Армении провести в мае 1993 года в Цахкадзоре учредительный съезд своей национальной организации. Но это одна из самых малочисленных и маловлиятельных, «карманных» партий, каких в Армении с 1991 года появилось около двух десятков – республиканская, радикальная, трудовая, женская, христианско-демократическая, консервативная, монархическая, национального возрождения и прочая, и прочая, и прочая. Руководитель одной такой партии, насчитывавшей сто членов и именовавшей себя Союзом «Конституционное право», депутат Грант Хачатрян тоже посетил посла России в марте 1993 года и изложил свое кредо-требование создания свободного, независимого, единого, правового армянского государства, чего, по его мнению, не делает власть предержащая, а потому Союз «Конституционное право» находится в оппозиции, хотя начинал свою политическую жизнь вместе с комитетом «Карабах». Объявляя себя сторонником правового государства, Грант Хачатрян грешил национализмом не самого лучшего толка, ратуя за национальную идеологию и явно не понимая тоталитарной сущности такой идеологии. Левон Тер-Петросян отрицает необходимость национальной идеологии и потому плох, по мнению «конституционника» Гранта Хачатряна, сомкнувшегося в этом вопросе с поклонником салазаровского «корпоративизма» депутатом Игорем Мурадяном, который провозгласил «безусловную приоритетность армянской крови перед любой идеологией.» Вместе с тем тот же Грант Хачатрян считал, что «единственной консолидирующей идеей может стать только свобода нации, гарантирующая также свободу каждому ее представителю», а это уже явный антитоталитаризм, который как-то не сочетается с намерением противостоять «вирусу либерализма». Долой свободу – да здравствует свобода! На таком уровне смешения понятий дискуссия весьма затруднительна, да еще когда все беды, свалившиеся на Армению в советские времена, почему-то валят на новую Россию. Пришлось и по этому вопросу дать разъяснения и повторить их потом в целом ряде интервью, опубликованных в армянской прессе.

И еще одну мини-партию я хотел бы упомянуть, хотя с ее лидером, бывшим диссидентом Паруйром Айрикяном у меня личных контактов почти не было. Объединение «Национальное самоопределение – Христианские демократы» (добавка «христианские демократы» появилась в мае 1994 года), созданное Паруйром Айрикяном в 1988 году, находилось не просто в оппозиции к президенту, но нередко устраивало шумные антиправительственные акции у президентского дворца, оскорбляя и понося власть на улице и в своих газетах «Свобода» и «Анкахутюн». Как и все другие партии оппозиции, оно выступало за созыв Учредительного собрания. Доктринальные же взгляды его выражались формулой – «комплексное решение армянского вопроса», то есть «восстановление национальной государственности, прекращение биологического геноцида, территориальное воссоединение Армении, консолидация армян на родине и на чужбине». Паруйру Айрикяну было свойственно довольно четкое понимание того, что такое правовое государство. За свои взгляды Айрикян в 1988 году был лишен советского гражданства и выслан из пределов СССР, куда вернулся в 1990 году.

Партия его небольшая, всего полторы тысячи членов и сочувствующих, влиянием в обществе не пользовалась, как бы ни завышали рейтинг ее лидера симпатизирующие ему социологи. Видимо, стать президентом ему не светило, как ни хотелось бы. Впрочем, трудно сказать, как бы повел себя этот демократ, окажись бразды правления у него в руках.

Паруйр Айрикян – типичный западник, с махровыми национал-шовинистами ему не по пути, поэтому их и не было на его митингах летом 1993 и весной 1994 года, а его сторонники не участвовали в демагогических по своей сути митингах НДС летом 1994 года.

В отношении российских событий сентября-октября 1993 года ОНС-Х занял позицию поддержки действий президента Ельцина, как это сделал и официальный Ереван.

В один прекрасный день я неожиданно для себя обнаружил, что у меня есть хороший знакомый в рядах ОНС-Х. Председатель Общества Армения – Россия, доктор филологических наук, профессор и публицист Владимир Маркович Григорян стал в 1993 году главным редактором газеты «Свобода» и попытался избраться в Верховный Совет на дополнительных выборах в июле 1994-го. Но общались мы с ним совсем не как с политиком из ОНС-Х, а как с ученым и главой общества дружбы, рожденного глубокой осенью 1992 года и очень активно работавшего рука об руку с нашим посольством все время, пока я находился в Армении. Владимир Маркович приходил ко мне в гости и в Москве, и мы с ним ностальгически вспоминали очень теплые «заседания» общества друзей России в холодные и мрачные блокадные дни.