* * *

Андрей Битов слегка задушен объятиями непонимания.

Для серьезного писателя это все равно что перестать быть. Он временно и перестал им быть, ибо стал всерьез прислушиваться не к себе, а к тому, что говорят вокруг. Критики вокруг него не было, он выбыл из нее слишком рано, ну, может, в узком кругу толковали, но больше полюбливали и восхищались, а затем все это трансформировалось дальней заграницей, пушкинским зайцем, “Метро€полем”. Россия, правда, дышала водкой и драмой, заставляла оборачиваться, задумываться, креститься. Живому классику всегда трудно, ибо он каждый день старается сделать еще что-нибудь, хотя бы перформанс, дабы не разочаровать человечество, не замечая того, что это пресловутое человечество читает уже совершенно других авторов.

Отсюда стиль в стиле Битова вместо Битова. Вчитайтесь в его последние, посвященные Андрею Платонову штудии, чего тут больше — да всего больше, кроме человека. Артистизм и мастерство — это да. То ли Пруст гуляет по переделкинским лесным опушкам, усыпанным пустыми бутылками, то ли Битов мечтательно бредет с книжкой по Елисейским Полям. Что и говорить, Платонов велик и непрост, но как же при этом непрост и велик Битов, настолько, что весьма затруднительно добраться до понимания, что же такое для русской души платоновская проза и его неповторимый язык.

Это произошло потому, что два стиля пустились в кружевное соревнование, причем Платонов стоял молча, ибо, естественно, не мог ничего возразить обволакивающим приемам своего интерпретатора.

Тем же вечером, 3 октября 2009 года, включил телевизор — и тут в рифму старый фильм “В четверг и больше никогда” по сценарию А. Битова. Каюсь, я недооценил эту картину в свое время, и как же хорошо она смотрелась сегодня, как чудно и просто соединились в ней А. Эфрос, Л. Добржанская, О. Даль. И. Смоктуновский с ручным вороном на плече. И все благодаря Битову.

Когда он поэт, когда внутри дышит любовь, тогда и слова сбрасывают с себя все лишнее, а к нам возвращается не просто умный и утонченный, но прежде всего человечный художник.