Кровавый альков Марии Стюарт

 ольшинство королей никогда не смешивало личной и государственной жизни. «Делу время, а потехе час». «Мы должны так организовать наши отношения, чтобы наша любовь не влияла на государственные дела», — говорил Людовик XIV своей любовнице Ла Вальер. Наполеон Бонапарт, как его ни провоцировали разными соблазнительными метрессами, никогда не позволял им даже в малейшей степени вмешиваться в государственные дела. О Людовике XI и говорить нечего: этот мужлан с женщинами вообще не считался — услаждай его тело и пошла вон! Елизавета Английская не только из-за своего пристрастия к государственному правлению никогда замуж не вышла, но и водила за нос всех кандидатов в женихи, и если и поддавалась любовному чувству, то всегда оно отступало перед государственным долгом.

А вот ее кузина Мария Стюарт — совершенно другой человек. Ей подавай неземную любовь, и ради удовлетворения своей страсти она на любое преступление готова и даже корону может к ногам любимого мужчины кинуть. Такова уж эта необузданная, страстная натура со своей всеиспепеляющей страстью. Но из Франции после смерти своего юного супруга Франциска II она уезжает «покорной курочкой». Удрученной, разочарованной и не думающей еще ни о любви, ни о страсти. И когда ее свекровь Екатерина Медичи спросила, Думает ли она возвратиться во Францию, она ответила: «Нет. Я уже никогда сюда не приеду». Не приехала никогда. Французский трон для нее окончательно утрачен, но можно претендовать на трон английский. Кто, собственно, там правит? Бастард, внебрачная дочь Анны Болейн — Елизавета.

Мария Стюарт никак не может считать ее законной королевой, поскольку Генрих VIII свой брак с Анной Болейн объявил несуществующим. И все же она просит Елизавету разрешить ей вернуться в Шотландию через Англию. Елизавета отказала, конечно, и какими-то там другими дорогами Мария Стюарт прибывает в свою Шотландию. Но Шотландия не «своя». Все здесь чуждо Марии Стюарт, а понурые шотландские пейзажи с дикими лесами, мрачными озерами, в которых водятся монстры и какие-то сказочные чудовища, вызывают у нее истинное отвращение. Но вскоре она почувствовала себя несколько уютнее в Шотландии: прилив любовного чувства скрашивает негативные впечатления. А она безумно сейчас влюблена в лорда Дарнлея. Как же он очарователен в танце и на коне! Как изумительно сидит на нем мундир и праздничный костюм. И вот уже Мария Стюарт и лорд Дарнлей — муж и жена, но он что червивое яблоко: сверху румяное и здоровое, внутри все гнилое. Он капризный, изнеженный, нерешительный юноша с типично женским характером и больше своим нарциссизмом занят, чем молодой супругой. Не такой супруг нужен Марии Стюарт, одинаково нуждающейся и в прянике, и в биче. А тут даже не сладкое блюдо ей преподносят, а какой-то сладенький сиропчик, пресный до отвращения. И вскоре Мария Стюарт вынуждена была признать, что ее второй брак — тоже ошибка молодости.

Ну что же, бывает, не она первая, не она последняя. Но она почему-то так возненавидела своего супруга, что постоянно начала унижать его. Как к своему слуге относится, а на государственные советы его даже не допускает, а он ведь приготовился, подобно князю Альберту при королеве Виктории, достойно у бока супруги править государством Шотландией. А его чуть ли не за кухонным столом держат и власти никакой не дают, и даже из законного королевского алькова выгоняют. Стучится, стучится бедный Дарнлей в запертую спальню супруги — не отворяют. А когда двери откроют, то в постель не пускают: у королевы мигрень. Сегодня мигрень, завтра мигрень, а послезавтра кое-что и похуже мигрени. А для секретаря Марии Стюарт Давида Риччо, который еще и внештатную должность имел — придворного музыканта, — мигрени нет. Он почитай каждый вечер со своими бумагами или без оных в будуаре королевы располагается, как в своем собственном. И так каждый вечер. То поют вместе, то государственные письма строчат, а то и ложе делят. Так что Дарнлей начал даже подозревать, что беременность его жены не его рук, пардон, не рук, конечно, дело. А что самое для Дарнлея обидное, так это внешний вид этого самого Риччо. Ну прямо «ни кожи ни рожи». Большую уродину во всем Шотландском королевстве не найти: маленький, горбатенький, с кривыми ножками и огромной головой. И это по сравнению с писаным красавцем Дарнлеем. Конечно, тут каждого супруга ненависть возьмет и злость возникнет. А насчет отцовства Дарнлея, то этот вопрос до сих пор историками не выяснен. Одни убеждены, что все-таки Дарнлей был отцом сына Марии Стюарт, будущего короля Шотландии и Англии Якова I, другие смеются: «Конечно же, отцом является Риччо. Разве может от красивой матери и красивого отца родиться уродливое дитя?» Мы в сомнении. Вообще-то, конечно, может. Аномалии разные в природе бывают, да уж больно смело этот самый Риччо вхож в апартаменты королевы. Определеннее всех в этом вопросе выразился французский король Генрих IV, узнав о рождении Якова: «Правильнее бы ему называться Соломоном, ведь он тоже Давидов сын»^[56].

Дарнлей понять не может, откуда у супруги такая ненависть к нему, так великолепно танцующему, так увлекающемуся музыкой, знающему латынь! «О, все это каждая баба может», — сказала бы Мария Стюарт, ибо нужно ей все не это, а элементарная мужская сила, воля, человек, способный защитить ее от всех бед, развлечь, проявить, наконец, характер. А что может ей дать этот красавчик-неженка, вечно смотрящий в восхищении на себя в зеркало?

«Внешнее безобразие исчезает, если оно наделено внутренним содержанием», — говорят психологи, анализируя явления увлечения красивых женщин уродливыми мужчинами. «Циклоп» Потемкин был огромен и внешне безобразен. Это не помешало Екатерине Великой горячо полюбить его. Герцогиня Беррийская, дочь Филиппа Орлеанского, влюбилась в прыщавого коротышку, старше ее на много лет. Да в конце концов и из мифологии известно, что жена Мидаса влюбилась даже в быка, и родился полубычок-полумужчина — Минотавр.

Так что «любовь зла, полюбишь и козла!». Словом, Давид Риччо, по-видимому, дал королеве Марии Стюарт то, чего не мог дать красавец Дарнлей. И это было как раз то, что надо было истомившемуся по любви сердцу Марии Стюарт. Мудрый муж, конечно, выждал бы какое-то время, проявил терпение, а даже снисходительность к причудам жены, и, может быть, время бы его вознаградило по заслугам и он бы завоевал любовь супруги. Но это не для эгоиста Дарнлея. Он ведет себя как истеричная баба. Хлопает дверью, громко ругается, фыркает, грозится и чуть ли не матерится (тогда тоже матерились, как это ни странно). Мария Стюарт — дама во всех отношениях — отвечает мужу холодным презрением. Он еще больше шалеет, бьет себя в грудь и жестокую месть жене обещает. Ох, совсем невесело в Шотландском королевстве, а ведь Мария Стюарт на последних месяцах беременности — ей спокойствие нужно, а тут каждый день ад! О, знаем мы эти ады в современных семьях двух ненавидящих супругов, вынужденных жить в одной квартире и даже спать на одной постели!

Давид Риччо все больше и больше забирает власть в свои руки, и вот уже королева без его советов, а без него самого и подавно, обойтись не может, и он когда угодно может беспрепятственно заходить и в кабинет, и в спальню королевы, без всякой опаски сплетен и дворцовых интриг. А интриги уже тут как тут. Только и ждут недруги Марии, зато друзья Дарнлея, когда у того ярость прольется такой лавой, что кровопролитием разольется. И настало такое время.

Однажды вечером, когда в пух и в прах разодетый как павлин Давид Риччо уютно расположился на своем высоком кресле рядом с королевой, предвкушая вкусный ужин и не менее приятное дальнейшее времяпровождение, слушая тихие звуки музыки и в приятной беседе, как вдруг открылась дверь и вошел Дарнлей. Все встали, конечно, хоть и марионеточный, но король вошел. Он поспешно и как-то нервно целует жену в щеку, а сам другой щекой дает сигнал в сторону двери. И врываются вооруженные дротиками и шпагами люди, бесцеремонно хватают Риччо и волокут его к двери.

Дарнлей живот жены обхватил и крепко ее в своих объятиях держит, не позволяет ей за Риччо заступиться и стражу позвать. И Риччо, поняв, конечно, где раки зимуют и что его волокут к двери не для приятной беседы, что есть мочи вопит и хватается за ножку стола. Ну, это для вооруженных людей не препятствие. Они быстро его убрали: чах ножом, и кисть руки Риччо отлетела в сторону, а его, истекающего кровью, поволокли в соседнюю комнату. Мария Стюарт в ужасе (удивительно, как выкидыш не произошел), даже в обморок от шока упасть не в состоянии. Омертвела. Так нередко бывает с королевами, когда картина уж больно из рук вон выходящая. Дальнейшие события нам изложит великий Стефан Цвейг: «Там они, озверев, наваливаются на него. Пролитая кровь ударила им в голову. Не помня себя от ярости, они и друг другу наносят раны. Весь пол в крови. Пятьдесят с лишним ран нанесли на тело Риччо. Истерзанной грудой мяса выбросили из окна во двор труп Давида Риччо»’^[57].

Ужасающее, злодейское убийство любовника на глазах любовницы! К тому же этой любовницей была королева и на последних месяцах беременности! Интересно, какие чувства овладевают человеком, когда на его глазах происходят подобные ужасы? Психологи, наверное, рассматривали это явление состояния человека после такого потрясения. Мы в академические дебри вникать не будем, история нам дает достаточно примеров, чтобы можно было проанализировать состояние личности в такие минуты.

Когда на глазах матери убивает себя Мессалина (воин помог воткнуть ей меч в свою грудь), она не пожелала жить. Ничего не оставалось делать Цезонии, четвертой жене Калигулы, как только желать смерти, когда на ее глазах дочь разбили о каменные стены. Цезония просила воина, занесшего над ней меч: «Вбивай глубже». Изабелла, жена английского короля Джона Безземельного, когда над своей кроватью увидела труп повешенного любовника, возненавидела мужа Дикой ненавистью. Примерно то же самое случилось и с Анной Нервиль, женой английского короля Ричарда III, когда из кожаного мешка высыпалась голова ее любовника.

Екатерина I, после того как узрела на ночном столике заспиртованную голову своего любовника Монса, перестала изменять (во всяком случае при его жизни) царю. Мария Стюарт после совершения жестокого насилия над ее любовником поступила совершенно нетипично: она, с одной стороны, замкнулась в себе, затаив месть мужу до лучших времен, с другой стороны, стала по отношению к нему приветливой и внимательной. Конечно, чтобы усыпить подозрения. Теперь-то Мария Стюарт научится играть принятую на себя роль и глубоко скрывать свои истинные чувства. «Куколка»-муж, оказывается, может быть жестоким, и с ним необходимо считаться — таков был ее вывод. И вот она, после рождения сына, надевает на себя маску покорности и даже делает вид, что она в чем-то раскаивается. И хотя по-прежнему не пускает лорда Дарнлея в свою спальню, который безотрадно каждый вечер вышагивает туда заявлять о своих законных правах, внешне относится к нему вполне по-человечески. Как мужчина он ей стал настолько противен и отвратителен, что никакой физической связи с ним она не допускает и идет даже на то, что предлагает мужу взять себе любовницу. Оскорбленный Дарнлей с негодованием отвергает это недостойное предложение. Ему другое женское тело не нужно, он кипит страстью только к ее телу. Здорово, бедный, страдал от сексуальной холодности жены, тем более что после рождения ребенка она расцвела, как роза или как женщина, которой материнство очень идет.

Сексуальное безразличие Марии Стюарт к первому и второму мужьям, абсолютная бесстрастность, когда послали на эшафот невинного юношу, из-за своей страсти к королеве спрятавшегося в ее спальне, — да полноценная ли женщина Мария Стюарт и не наделена ли она всеми признаками фригидности? Оказывается, нет. Она способна на дикую, прямо какую-то демонскую страсть к совершенно ничтожному человеку, авантюристу Босуэлу. Потом она сделает его диктатором Шотландии, потом будет жалко делить его с его женой, вымаливать чуть ли на коленях минуту свидания с ним, из-за него пойдет на преступление: согласится убить мужа Дарнлея, потом заставит его развестись с женой и сама выйдет за него замуж! С этого момента начнутся все злоключения Марии Стюарт, приведшие ее на эшафот. Босуэл — это злой дух, и трагическая личность несла за собой преступления и смерть.

До сих пор говорят, что Наполеон Бонапарт стал подвергаться злоключениям и неудачам, после того как легкомысленно подарил одной австрийской даме свою ладанку, охраняющую его от всех бед и несчастий, которая когда-то была извлечена из гробницы египетского фараона. Все несчастья Марии Стюарт начались с того самого момента, когда она встретила этого отчаянного человека, безрассудного авантюриста, из-за которого возник мятеж лордов, приведший к свержению Марии Стюарт. Она сейчас ничего ни знать, ни слышать плохого о Босуэле не желает, а все ее безрассудные действия, связанные с испепеляющей страстью к этому человеку, не поддаются ни логике, ни рассудку. Как тут не процитировать слова сексопатолога Шарля Летурна: «Весьма часто страсть приводит человека к безумию»^[58].

Вот теперь-то горячий альков королевы наполнился любовным содержанием! Теплые, холодные, никакие королевские альковы! Но были и такие альковы, где кипели неземные страсти. И сейчас это альков Марии Стюарт. И эта бушующая стихия все сметает на своем пути, не поддаваясь никаким законам. И если «красота — это страшная сила», то еще большей «силой» является страсть! Это какое-то безумие, какая-то дикость, какой-то монстр, неизвестно из какого ада вышедший! Джинн, выпущенный из бутылки, ибо ничего и никто уже не в силах остановить королеву, приближающуюся к своему падению. Античная трагедия начинает разыгрываться с неимоверной силой. Да, зачастую такие страсти оканчивались трагедией, и редко когда эта разрушительная стихия вдруг превращалась в оживительный прохладный дождик, освежающий и сердце и душу. Чаще она просто разрушала личность. Так было всегда, так… будет ли?.. Наш слишком меркантильно-технократический век с его доступным сексом и попранной моралью не способен уже на такие яркие всплески страсти, но, конечно, случаются проявления этого чувства у какой-нибудь психопатической личности, ибо по каким-то неведомым законам человечества теперь считается, что чем спокойнее жизнь — тем лучше и не для нас эти самые «страсти», которые неведомо с какой стороны «едят». Измельчал человечек! Он уже не способен ради любимой или любимого оставить корону, двор, отдать жизнь за одно мгновение любви! А это было, было, дорогой читатель! Было время, когда великие королевы лишались своих красивых головок, ибо были обуяны дикой бестией — страстью! И именно по этой причине гордая королева Мария Стюарт покорной служанкой вымаливает минуту ласки у своего любовника Босуэла, который женат и, по всему видно, больше свою жену любит, чем свою монархиню. Она два часа скачет на коне, чтобы только побыть у изголовья своего любовника, тяжело раненного контрабандистами. Она готова принести ему в жертву свой трон, благополучие страны, чего же больше? Жизнь? Она готова отдать жизнь за своего любимого. Но ему ее жизнь не нужна. Ему нужна жизнь ее супруга Дарнлея. Ведь Босуэл лелеет тщеславные планы править страной наравне с Марией Стюарт. Конечно, ему не хочется разводиться с супругой, но если надо, почему нет? В конце концов, он может с ней встречаться и будучи мужем Марии Стюарт. Кто из них, Мария или Босуэл, первый предложил план убийства Дарнлея — неизвестно. Но план был хорошо продуман и с необыкновенным хладнокровием осуществлен. Супруг, чувствующий себя по-человечески несчастливым, — каждый рогач интуитивно чувствует этот невидимый нарост на своей голове, заболевает какой-то заразной болезнью. По всей вероятности, оспой. Мария, не боясь заразы, как заботливая супруга проводит дни и ночи у его изголовья, ухаживая за ним. Действие происходит в каком-то небольшом домике недалеко от Эдинбурга в 1567 году:

«Она сидит ночью одна, в полутемной комнате, пустой и холодной. Свечи проливают прозрачный свет, а кругом немая тишина, что слышно бормотание самых сокровенных ее мыслей. Нет ей ни сна, ни покоя. Приласкала Дарнлея, усыпила его подозрения. Домик невзрачный, затерянный среди пустырей, из четырех комнат. Внизу помещается импровизированная спальня королевы, вторая комната ее служанки, комната короля, еще одна челяди»^[59].

В эту ночь она уйдет спать в свой дворец, а в два часа ночи раздастся сильный взрыв, и домик и его обитатели взлетели в воздух. Преступление шито грубыми нитками, и с самого начала известно, кто его виновник. От Марии требуют начать официальное следствие по убийству ее мужа. А она оттягивает. Она сама себе роет могилу. Если и раньше ее действия не подчинялись ни логике, ни рассудку, то сейчас и подавно. Страсть буквально ослепила ее. Кажется, этот предмет, начиная от античных трагедий и до наших дней, хорошо изучен. А между тем он продолжает быть необъяснимой загадкой, и разгадать ее, по-видимому, никогда не удастся. Поэтому перестанем обнимать необъятное. Любая страсть неизменно сопровождается чувственностью, хотя чувственность нередко бывает бесстрастной. Сдерживать эти две силы — бесполезное занятие. И об этом довольно верно сказала наша Екатерина Великая, чувственность которой принимала нимфатические формы. В своем дневнике она записала: «Хотя в голове запечатлены самые лучшие правила нравственности, но как скоро примешивается и является чувственность, то непременно очутишься неизмеримо дальше, чем думаешь. Человек не властен в своем сердце: он не может по произволу сжимать его в кулак и потом опять давать свободу».

Стефан Цвейг сказал: «Страсти, как и болезни, нельзя осуждать или оправдывать. Можно лишь описывать их со все новым изумлением, содрогаясь перед извечной мощью стихии. Страсти этого высшего напряжения неподвластны воле человека; подходить с моральной меркой к человеку, съедаемому страстью, так же нелепо, как привлекать к ответу вулкан за пролитую лаву и нанесенные ущербы»^[60].

Но чтобы все же как-то уж если «не призвать к ответу вулкан», то как-то осветить его, ученые придумали объяснение — сексуальная зависимость, и все нелогичные действия объятой страстью личности стали на свои места. Только сексуальной зависимостью можно объяснить, почему грозный тиран — самодур Калигула вдруг горячо влюбляется в немолодую и уже изрядно потрепанную вдову пекаря и делает ее своей любимой четвертой женой, почему польский король Зигмунт Август вдруг «неземной» любовью влюбляется во вдову литовского воеводы, половая неразборчивость которой заразила ее сифилисом, от чего был заражен и король, и когда она с гниющими внутренностями, издающими невыносимую вонь, умирала, заставив убежать всех слуг, у ее изголовья оставался один только король! Почему Изабелла Ангулемская, вторая жена английского короля Джона Безземельного, оставив своего жениха, чтобы выйти замуж за короля, вдруг после его смерти забирает этого жениха у своей дочери, выходит за него замуж, а Хьюго, так жениха звали, до конца жизни был у нее покорной собачкой, переносивший все ее немыслимые капризы и не перенесший только ее смерть: сознательно пошел под меч неприятеля.

Почему! Все эти почему находят один ответ, пусть грубый, пусть вульгарный — но это сексуальная зависимость. Вот та сила, которая ничему и никому не подвластна. А действия Марии Стюарт происходят в дурмане чувств и даже как бы против ее воли. Шотландская королева хорошо знает и осознает, что все друзья от нее отказались, вся Европа ее осуждает, Елизавета Английская шлет ей письма, в которых открыто выражает свое возмущение, люди ее презирают, но она не в силах остановить в себе безумную страсть к проходимцу Босуэлу, убийце ее мужа. Сейчас она беременна, носит в чреве ребенка Босуэла. И вот заново разгорается ее страсть. Она уже открыто встречается со своим любовником в домах своих магнатов. Никто уже не может уважать королеву. Ее слово, оказывается, ничего не значит. Ведь это она издала указ, по которому нарушение супружеской верности карается смертью. По этому указу Босуэл должен бы быть казнен еще при жизни Дарнлея, а сейчас убийце ее мужа предлагают ни больше ни меньше, а только королевский трон. На меньшее он и не согласен. Он совершенно, как мужчина, равнодушен к Марии Стюарт, ему больше отвечает его покорная жена. Он способен с таким же равнодушием, с каким принимает ее ласки, оставить ее в любой момент. И когда ему случается проявить эти признаки равнодушия, испуганная королева, гордая королева, бросается на колени и умоляет не покидать ее. Она готова быть для него служанкой, рабой, но только не лишаться этой милостыни, его жалкой любви!

Ради любви к Босуэлу она перешагнула через труп своего мужа! По шотландскому королю не «бьют колокола», его тело не выставляется для общего плача. Его стыдливо и почти тайно хоронят. Королева упорно не желает принимать настойчивые просьбы министров начать следствие по нахождению убийцы ее мужа, хотя даже ребенку ясно, что убийца покоится сейчас в объятьях королевы.

Тогда лорд Леннокс открыто обвинил Босуэла в убийстве Дарнлея. И пришел с письменной жалобой к королеве, а она мимоходом ему заявила, что, вот когда весной соберется парламент, его жалоба будет рассмотрена. И дарит Босуэлу богатый гардероб своего мужа, а тот цинично показывается в нем на глазах придворных. Ба! Она идет еще дальше в своей слепой страсти. Она через три месяца после убийства мужа выходит за Босуэла замуж! Все, капля общественного негодования была переполнена. В стране начинается восстание. Королеву сажают в замок-тюрьму Лохливен. И когда ее везут по улицам Эдинбурга, народ плюет в нее и раздаются крики: «В костер шлюху!» Пагубная страсть довела Марию до изгнания, а потом и до смерти. Вопреки воле духовенства, народа она избрала себе в мужья недостойного человека, к тому же еще и убийцу ее второго мужа: Редко какой монарх попадает в такой конфликт со своим народом, народ не хочет, чтобы она была его королевой. А когда не хочет народ? Это только кажется, что это покорная бессловесная масса. О нет, это грозная сила, и недаром ее кузина, мудрая и великая Елизавета I Английская, всегда заигрывала с народом, который ее обожал.

Трагической участи и заслуженного наказания не избежал и Босуэл. Ему, правда, удалось бежать из Шотландии, но, очутившись в Дании, он был посажен в тюрьму. И по некоторым сведениям, его там мучили: приковали цепями к столбу, который был наполовину меньше его тела, и в таком вечно согнутом состоянии он понемногу сходил с ума. В таком положении, сумасшедшим, умер в датской тюрьме.

Здесь, в Лохливене, происходят два знаменательных события: первое — Мария Стюарт подписывает свое отречение от трона, второе — она рожает. По одной версии двоих — две девочки, по другой — только девочку. Но один или два ребенка от Босуэла, но рождаются они мертвыми. Несколько оправившись от родов, «усмиренная и укрощенная» королева, Уже «экс», должна бы несколько задуматься над своим не только печальным, но даже трагическим положением. Подумать о том, каких бед она натворила своей необузданной натурой. Но нет, это не в характере Марии Стюарт. Она и в тюрьме не оставляет своего врожденного кокетства и принимается соблазнять кого придется, прежде всего начальника тюрьмы Джорджа Дугласа, супруга которого леди Дуглас была когда-то любовницей ее отца Якова V и даже родила ему шестерых детей. С мужем она тоже имеет семерых детей, но это не помешало уже немолодому почтенному Джорджу Дугласу влюбиться в обольстительную пленницу. А она обольщает по всем правилам этого искусства. Вплетает жемчуга в свои прекрасные волосы, и эту моду, которой начали следовать женщины, ввела именно Мария Стюарт. Через десять лет ее волосы выпадут, и на короткий седой отроет она вынуждена будет надевать парик. Но сейчас ей облысение еще не грозит. Одевает свои лучшие платья, играет прелестно на лютне и может со своим тюремщиком разговаривать на любом языке, ибо Мария знает в совершенстве латынь, в тринадцатилетнем возрасте уже декламировала стишки на этом языке, а кроме того греческий, испанский, английский, итальянский. О, ее матушка, регентша при ней, Мария Лотарингская де Гиз, хорошо позаботилась об образовании дочери.

Но сейчас ей больше всего нужна наука обольщения. И это ей благополучно удалось. Неизвестно, с помощью ли Дугласа или своих других немногочисленных сторонников, но ей из тюрьмы удалось бежать, она обращается за помощью и приютом к своей кузине Елизавете I Английской, и та держит ее в течение восемнадцати лет в замке на полутюремном комфортабельном положении. У королевы Марии Стюарт своя свита, слуги, ей дают содержание, но ей нельзя покидать стены замка, и за этим следит граф Шрусбери, отношения которого с Марией совсем не такие, как в тюрьме Шотландии. Здесь за ней неотступно следят, каждый ее шаг контролируется, переписка проверяется, и к Елизавете летят и сплетни, и правдивые донесения, что Мария организует заговор с целью свержения законной английской королевы. Кого-то нашли, кого-то поймали, кого-то отдали под пытки, кому-то отрубили голову — ясно одно — Мария Стюарт не успокаивается и даже здесь, в Англии, имеет своих сторонников, лояльность которых оплачивает даже ценой своего тела.

Королева Елизавета I Тюдор.

Лорд Эссекс.

Английский парламент осудил Марию Стюарт на смерть. Елизавета якобы не подписывала официально смертный приговор, якобы это сделали без ее участия. Потом, уже постфактум, она будет истерично кричать: «Я не хотела ее смерти!» Но никого не обманет это лицемерие. Никогда без официального или неофициального ли согласия Елизаветы не обрек бы парламент Марию Стюарт на эшафот.

И вот ее последний день жизни. Ни одна женщина, наверное, не одевалась так тщательно на бал, как Мария Стюарт на свою смертную казнь. Все методично и спокойно, все тщательно продумано и все напоказ — точно не смерть ее ожидает, а великолепное празднество. Два часа с шести и до восьми ее причесывают прислужницы (потом окажется, что причесывали ее парик). Теперь платье. Его выбор тщательно продумывался: «Платье за платьем перебирала она в поисках достойного. Великолепный праздничный наряд выбирает она для своего посмертного выхода из темно-коричневого бархата, отделанного куньим мехом, со стоячим белым воротником и пышно ниспадающими рукавами. Черный шелковый плащ обрамляет это гордое великолепие. Тяжелый шлейф очень длинен. На шею надеваются драгоценные четки. На ноги надеваются белые сафьяновые башмаки. Из ларя достается носовой платок, для завязывания ей глаз — облако тончайшего батиста, длинные, по локоть, огненного цвета перчатки, чтобы кровь, брызгающая из-под топора, не так резко выделялась на ее платье. Поддерживаемая справа и слева слугами, она старается идти гордой поступью. Пораженные ревматизмом ноги не особенно ее слушаются, и нужно огромное внутреннее усилие, чтобы побороть их немощь. В своих когда-то ослепительно прекрасных руках она держит распятие из слоновой кости. Перед вхождением на эшафот обнимает одного из своих придворных и говорит: „Передай моему сыну, что я не сделала ничего, что могло бы повредить ему, никогда ни в чем не поступилась нашими державными правами“».

Колода обита черным крепом, возле нее поставлена маленькая скамеечка с черной атласной подушечкой. Преклонив колени, Мария Стюарт положила голову на плаху, после того как уже выслушала слово «прости» от своего палача! Она его простила, но история никогда этого ему не простит. Великолепный спектакль, так долго репетируемый в стенах своей тюрьмы, наполненный одним содержанием — доказать миру, с каким королевским достоинством и хладнокровием, граничащим с величием, шотландская королева приняла ужасную смерть, — пошел прахом из-за элементарного непрофессионализма этого палача. Смертельный удар с одного маху оказался тяжелым ударом по затылку, от которого Мария Стюарт даже не потеряла сознание, но дико завопила. Второй удар — глубоко рассек шею, брызнула кровь, но не разрубил голову. Только с третьего удара голова отделилась от туловища. Но когда вконец скомпрометированный палач схватил за волосы голову, чтобы показать ее нарду, то в руке у него оказался парик, а истерзанная голова с остатками седых волос покатилась по доскам грязного эшафота. Конечно, никакому режиссеру, ставившему фильм о Марии Стюарт, не пришло в голову показать эту «неромантическую» явь, эту насмешку над смертью, поэтому всегда в фильмах Мария Стюарт гордо восходит на эшафот.

Какую-то видимость величия все же позволили создать Марии Стюарт. Даже удосужились обить колоду черной материей, даже позволили самой выбрать наряд, даже не лишили ее драгоценностей. Но как все дико прозаично, буднично, грязно и убого будет со смертью Марии Антуанетты! У нее даже ниток нет, чтобы заштопать себе платье. Франция — не Англия. Франция научена исторически легко лишать людей своих голов! А чем, собственно, королева отличается от обыкновенных граждан? Она стала гражданкой, с того момента, как ее кинули в темницу, ее муж — французский король Людовик XVI стал гражданином. Демократия полная!

Гражданам, да еще таким, которые были тиранами, никаких привилегий не полагается. И «бедный тиран», как называли Людовика XVI, и его супруга, и сестра Людовика XVI Елизавета умирали на эшафоте жалко, недостойно, нищенски и Убого. Не всем им хватило мужества, чтобы с достоинством и самоотверженностью принять смерть на глазах беснующейся толпы.