Путь домой

Начиналась Вторая мировая война. 1 сентября 1939 года фашистская Германия напала на Польшу. Через несколько дней бои начались на территории Западной Белоруссии, которая согласно Рижскому договору принадлежала Польше с 1921 года до середины сентября 1939 года.

Сразу после начала боевых действий, меня, Самущика Ивана Павловича, 29-летнего молодого человека, призвали в Польскую армию и направили в кавалерийской полк. Наш полк отправили на передовую. Немецкие войска ожесточенно наступали, земля стонала под бомбовыми ударами и артиллерийскими обстрелами. Вокруг стон, смерть и разруха. В одном из сражений, в местечке, недалеко от Варшавы, остатки нашего полка были окружены вражеским танковым батальоном. Страшный бой унес жизни многих моих товарищей. Оставшихся в живых немцы взяли в плен. Среди пленных оказался я.

Немцы гнали нас под конвоем трое суток практически без еды, воды и сна. Так я оказался в Германии в лагере для польских военнопленных. Лагерь состоял из бараков, был обнесен забором. Территорию патрулировали немецкие автоматчики. После дезинфекции и допросов всех военнопленных вывели на плац. На площади перед нами стояла группа людей в гражданской форме. Один из немецких солдат стал выкрикивать людей по профессиям: сварщики, токари, слесари, крестьяне… Военнопленные выходили по одному и их распределяли по группам. Так отбирали пленных для работы в сельском хозяйстве и на предприятиях Германии. Я был распределен на сельскохозяйственные работы – меня выкупил хозяин большого хутора. Кроме меня к этому хозяину было распределено еще двое военнопленных из лагеря.

Каждое утром, согласно распределению, всех пленных вели под конвоем на работу. Возвращались мы поздним вечером также в сопровождении вооруженных немецких солдат. Спустя некоторое время хозяева сами стали забирать и сопровождать своих работников в лагерь. Хозяин, взявший меня в работники, был спокойного нрава, уважал наш нелегкий труд и неплохо кормил нас. Но мы должны были соблюдать строгие правила: общаться с хозяином и его семьей исключительно о работе, выполнять все его поручения, следить за хозяйством, работать в поле, при необходимости помогать по дому Весной 1940 года условия содержания военнопленных изменились. Нас больше не забирали в лагерь – разрешили жить у хозяев. Однако, иногда из лагеря приходили военные и интересовались у хозяина качеством нашей работы.

Вдалеке от дома в тяжелой работе прошло несколько лет. Я часто вспоминал мой родной край, небольшую деревню, Герутево, Гродненской области, в которой родился и вырос, в которой остались мои родители, молодая жена, Нина, и сынишка, Анатолий. Как они, живы ли? – часто задавал я себе вопрос, но не находил ответа. По радио передавали сводку об оккупации Белоруссии, продвижении немецких войск на восток и ожесточенных боях Красной армии. Меня неутомимо тянуло домой, и мысль о побеге не покидала ни на минуту.

Мы решили бежать вместе с моим товарищем, Андреем Матяс, с которым были родом из одного края. Собрав накануне немного провизии, мы покинули хутор и незаметно, короткими перебежками добрались до леса. В лесу бежали быстро, не чувствуя ударов веток. В голове была только одна мысль – убежать как можно дальше, чтобы на утро нас не догнал конвой. Но, по всей видимости, хозяин не стал сразу заявлять о нашем побеге и нам удалось затеряться в лесной чаще. Так начался наш путь домой. По территории Германии мы шли лесами, ориентируясь по звездам и мху. Но через несколько дней мы с товарищем заспорили о правильности выбранного направления. Я хорошо ориентируюсь в лесу и был уверен в точности запланированного мною пути. Однако Андрей решил идти иной тропой. Так мы расстались и каждый пошел своей дорогой. Около границы между Польшей и Германией я пристал к обозу с продовольствием, чтобы преодолеть блокпосты и заставы. Я неплохо говорил по-немецки, хорошо знал польский язык и представился польским крестьянином. Не вызвав подозрений и благополучно миновав границу, я поблагодарил крестьян и пошел своей дорогой. Но не все так благополучно было на моем пути. Однажды, на дороге, около небольшой деревни, я подошел к польскому крестьянину, чтобы уточнить дорогу на Белосток. Вероятно, крестьянин что-то заподозрил и начал громко звать на помощь. Я пригрозил ему, сказав, что убью, если он не замолчит. Но мои угрозы оказались тщетны – крестьянин не унимался. Я несколько раз ударил его кулаком по голове и бросился в лес что было мочи. Через некоторое время вдалеке за спиной я услышал обрывки немецких фраз и лай собак. По всей видимости, немцы увидели бесчувственного крестьянина со следами ударов и бросились за мной в погоню. Голоса быстро приближались. Что делать? Погоня близко? – думал я. Вдруг я увидел волчью нору. Без промедления я забрался в нее. На мое счастье волка в норе не было. Я затих, чуть дыша и не шевелясь. Немцы пробежали совсем рядом от моего убежища, но собаки не взяли след. Запах волка перебил запах человека и конвой пробежал мимо. Опасаясь новой облавы, я просидел в волчьей норе весь день и только ночью вылез из нее, мысленно поблагодарив «хозяина» за спасение.

Я шел по чужой стороне под защитой густых лесов. Мне помогал случай и помощь добрых людей и через две недели я пришел домой, в свою родную деревню. В предвкушение скорой встречи с семьей я чуть не потерял бдительность и не попал в руки к немцам. Как выяснилось, в деревне обосновались немецкие солдаты. Большинство юношей и мужчин призвали в ряды Красной армии, многие ушли в партизаны. В селе остались только женщины, старики и дети. Я на несколько часов зашел домой, обнял родителей, жену и сына и ушел к партизанам в лес. Леса у нас густые, болотистые. Немцы боялись прочесывать лес, и партизаны уверенно обосновались в землянках. Посыльные периодически предавали нам весточки из дома и снабжали продовольствием.

Наш небольшой партизанский отряд под командованием Николая Дышливого совершал набеги на немецкие обозы с оружием и продовольствием. Однажды партизаны из нашего отряда убили одного из немцев. На следующий день фашисты вывели жителей села из домов и сказали, что если не сдадутся виновные в смерти, то всех жителей расстреляют, а деревню сожгут дотла. Делать нечего, чтобы сберечь мирное население двое партизан сдались немцам и были расстреляны на глазах у жителей. Однако, фашисты не пощадили мирных жителей и для устрашения расстреляли еще трех стариков и четырех женщин.

Прошло два года. Только в 1944 году после освобождения Беларуси от немецких захватчиков партизаны смогли вернуться в родные дома. Всех бывших партизан зачислили в ряды Красной армии.

Первоначально каждый из партизан заполнил анкету, в которой необходимо было указать не только автобиографические данные, но и свой боевой путь. Через день меня вызвали на допрос. Я не скрывал, что в 1939 году был призван в ряды Польской армии, что провел несколько лет в немецком лагере для военнопленных, рассказал о том, что работал как раб на хуторе у немецкого хозяина и о том, что при первой возможности бежал из плена. Заключение следствия было жестким: я был направлен в лагерь для бывших военнопленных.

Шел 1944 год. Впереди меня ждала неизвестность. Утешало одно – я на родной земле! Под конвоем меня доставили на станцию и затем переправили в лагерь, расположенный в Сталиногорске (ныне Новомосковск) Тульской области. Долгих три года я работал в забое на шахте. Каждое утро построение, переклички, а по ночам проверки и допросы, до двенадцати раз за ночь. Ужасные условия труда, отсутствие техники безопасности. В переполненном бараке люди умирали от голода и истощения.

На шахтах, вместе с пленными, но на более легких участках работали местные жители. С одним из них мы подружились: я рассказал ему о своей семье, о родном крае, о том, как под гнетом польских панов долгие годы жила моя Родина, как жестоко обращались с белорусами и их детьми польские хозяева, как уничтожали культуру, насаждали свои порядки и язык. Мой товарищ морально поддерживал меня, делился со мной куском хлеба и верил, что наступит день освобождения, когда я смогу вернуться домой.

Домой я вернулся в 1947 году благодаря стараниям и любви моей жены. Именно она все эти годы ходатайствовала о моем освобождении перед партийными и военными органами власти. Неоднократно она писала письма на имя военкома с просьбой пересмотреть мое дело, в котором подробно указывалось, что в 1939 году я был призван в Польскую армию и не предавал Российского государства, так как был подданным другой страны. О моем освобождении также ходатайствовал бывший командир партизанского отряда, Николай Дышливый.

После возвращения домой я вступил в партию и начал восстановление сельского хозяйства на должности бригадира колхоза.

Сегодня, я в окружении своих пятерых детей и внуков я вспоминаю о тех далеких днях, рассказываю им о войне, о страшном времени, чтобы берегли мир, уважали свои семьи, любили Родину и помнили, что только в единстве наша сила!

Самущик Иван Павлович, 1910 год рождения. Деревня Герутево, Гродненская область. Беларусь