Филоктет

Про Хайнера Мюллера я прочла у Хакса в апологетическом эссе 1956, по-моему, года. Мюллер написал пьесу под названием «Филоктет», а Хакс отозвался о ней в том смысле, что «эта совершенная трагедия имеет совершенную структуру и написана совершенным языком». Ну, думаю, это каким же надо быть гением, чтобы такой гений, как Хакс, разразился про сплошное совершенство. Раздобыла я «Филоктета» в старом номере «Зинн уНД Форм», прочла и восхитилась не меньше Хакса. Все вроде бы по Софоклу: греки едут воевать Трою, филоктет у них в авторитете, везет с собой полк мирмидонян. Приплывают они на остров Лемнос, там безлюдье, жарища, коршуны летают, начинается противный ветер, нужно приносить жертву не помню какому из злокозненных божеств, герой Филоктет делает свой знаменитый шаг к алтарю, приносит жертву, и тут изпод алтаря выползает ядовитая змеюка. Она его кусает, нога нарывает и воняет, товарищи-соратники зажимают носы и уплывают воевать Трою. А беднягу Филоктета подло бросают на жутком Лемносе. Он живет там один как перст, в обществе коршунов. У него волшебный лук и стрелы, он питается коршунами, а коршуны только и ждут, как бы сожрать его. Ясное дело, весь сюжет про энтузиастов и героев первого призыва и их исключение из партии. Пламенный привет от всех старых большевиков, уклонистов и наивных гнилых интеллигентов, отправленных в лагеря, казненных и преданных своими номенклатурными соратниками. Из этого «Филоктета» (да еще из «Амфитриона» Хакса) выросла вся дивная немецкая неоклассика. И вся она про дела партийные и развитие победоносного социализма. Спасибо Карлу Марксу, который удостоил благосклонным отзывом Античность, дескать, золотое детство человечества. Так что древнеримские греки вошли в образовательный канон, и все социалистическое население с ходу разгадывало намеки. А партийные бонзы морщились и глотали. Классика плохо поддается запретам.

^{Хайнер Мюллер}

Я этот текст попыталась перевести, хотя в нем ни единой запятой, лишь несколько точек на все три акта. А между строк такое мощное излучение, что мне пришлось для начала переложить текст русской прозой. И получилась сплошная нецензурная брань, мат, короче говоря. И тут меня осенило, я наконец поняла, почему знаки препинания Мюллеру даром не нужны. У него каждая строка закончена, влезаешь в размер, фраза готова, запятая не нужна, только тормозит.

Когда Ирина Белоконева познакомила меня с Хайнером, я рассказала ему насчет запятых и мата. Он все сразу понял и одобрил. Вот только перевод никак не мог попасть в печать. То есть попадал, но как-то боком. Сначала только один акт в учебном пособии для германистов. Зато это был третий акт, не такой, как у Софокла. У греков в этом мифе хеппи-энд. На Лемнос прибывают Одиссей и Неоптолем, сын Ахилла, они хотят отобрать у Филоктета лук, без которого им не одолеть Трою. И собираются беднягу убить, тем более что он воняет и ненавидит их. Но тут с небес, то есть из машины, спускается бог, а именно Геракл, и наводит полный порядок. Он велит грекам забрать Филоктета (вместе с его оружием, разумеется) в Трою, где его вылечит Асклепий, после чего греки одержат победу и останутся в истории, описанной Гомером. А у Мюллера финал трагичный. Номенклатурные соратники хитростью выманивают лук, убивают старого большевика и отправляются в Трою, с трупом Филоктета. Там они расскажут ахейцам, что смерть Филоктета — дело рук троянцев. Так что нужно за него мстить. И пусть проклятый Илион исчезнет с лица земли. Что и произошло на самом деле, если верить Шлиману.

Потом полный текст опубликовал журнал «Современная драматургия» таким маленьким тиражом, что мне не досталось даже одного экземпляра. К тому времени Хакс и Мюллер публично разругались, разойдясь в оценке развитого социализма, и не стало у ГДР вторых Диоскуров. Прогрессивный Запад объявил Хаксу бойкот, а Хайнера провозгласил самым гениальным из осей, то есть восточных немцев, граждан ГДР. Хайнер прославился на всю Европу, выступал по западному телевидению и приветствовал объединение. Хакс писал в Берлине ядовитые эпиграммы и предрекал полную моральную деградацию и исламизацию Германии.

В перестройку Хайнер приезжал в Москву и выступал в Доме художника. Книжка с переводами его пьес и эссе уже тогда была совсем на мази, прошла редактуру и корректуру и прямиком вылетела из издательского плана издательства «Радуга» как некоммерческая, неактуальная и совершенно никому в России не нужная. Впрочем, оставалось еще несколько чудаков, которые об этом сожалели: составитель Володя Колязин, редактор Нина Федорова и переводчики, в том числе и я. Мы с Ниной махнули на это дело рукой. Но Колязин! Двадцать долгих лет он прилагал титанические усилия, дабы извлечь из небытия подписанный в печать сборник Хайнера Мюллера. За это время Мюллера даже сыграли на отечественной сцене, а именно «Медею» и «Квартет». Сыграла Алла Демидова, единственная из всех российских актеров воспринимающая его поэтику. Она гастролировала с «Медеей» по Европе и имела большой успех. Но что толку? Мы ведь не Европа. Ну вот, вышел этот толстый том, безупречно изданный, в прекрасном твердом переплете с великолепным портретом Хайнера на обложке: огромный лоб, громадная сигара, интеллектуальные очки, сексуальные губы, одухотворенный взгляд. И кому все это теперь нужно? Предприимчивые потомки номенклатурных ахейцев, отменив развитой социализм, постановили, что Маркс безнадежно устарел. Из населения напрочь вышибли все образовательные каноны, пиетет к античности и уважение к классике. Никому больше не интересно ее играть-ставить-читатьосмыслять. На что она годится? Разве на то, чтобы сделать из нее порно. Когда книжка вышла из печати, Колязин сунулся было в Гете-Институт с предложением устроить презентацию. Дескать, во времена воссоединения Хайнер Мюллер котировался в ФРГ как великий поэт Германии. Не тут-то было. Директор Гете-Института решительно этому воспротивился. И привел неотразимый аргумент:

— Сейчас идет год германо-российской дружбы, и план мероприятий уже сверстан.

Чем-то мне этот Филоктет с его смертоносным луком и стрелами напоминает Андрея Дмитриевича Сахарова.