Врасплох

С молодых лет я знал, что после института буду получать сто, потом сто десять, а если защищусь – сто сорок. Что если не эмигрирую, никогда не увижу ничего дальше Болгарии. Будущее носило настолько заведомый характер, что было лень его проживать. Потом страна сделали сальто, в некотором смысле – даже и мортале.

«Авангарду, – сказано у Тургенева, – очень легко сделаться ариергардом… Все дело в перемене дирекции». В обратную сторону (в моменты перемены дирекции) все тоже происходило довольно стремительно. Изменения в статусе порой заставали врасплох и саму дирекцию.

Петр Авен тихо преподавал себе в каком-то австрийском университете, когда получил кресло министра внешнеэкономических связей России в правительстве Гайдара.

Прибыв на Смоленскую площадь, он, говорят, не сразу смог попасть внутрь: его не пускал милиционер. Никаких подтверждающих бумаг не подоспело, а на заявления человека с такой фамилией и внешностью о том, что он – российский министр, милиционер реагировал нервно и грозился задержать, если тот не прекратит галлюцинировать.

Авен звонил Гайдару, Гайдар – кому-то на Смоленскую площадь… Наконец появились встречающие и Авена провели на рабочее место.

Пройдя приемную, он вошел в имперский кабинет. Конец кабинета терялся вдали. В перспективу уходил стол размерами с небольшую взлетную полосу.

Авен прошел, сел в руководящее кресло, огляделся и уточнил:

– Это я, что ли, Патоличев?