Как вас теперь называть?

Я любовался видами, стоя на носу теплохода «Федор Шаляпин», когда взгляд мой случайно наткнулся на судовой колокол. На колоколе черным по медному было написано: «Климент Ворошилов».

«Если на клетке слона прочтешь надпись «буйвол»…

На ближайшей стоянке я подошел к борту и начал археологические исследования. Раскопки продолжались недолго: перед словом «Федор» совершенно отчетливо читались следы букв, бывших на этом борту раньше: «Климе…»

Вскоре случай свел меня с главным механиком судна, от которого я узнал замечательную историю этого корабля.

В 1990 году, когда Санкт-Петербург еще был Ленинградом, но процесс уже пошел, в высоких кабинетах решено было «Ворошилова», от греха подальше, переименовать – и экипажу предложили поплавать под именем «Николай Карамзин».

С «Карамзиным» все тоже не просто так: историк, очень кстати, оказался родом из Ульяновска, который, в свою очередь, долгое время был Симбирском. А ульяновский первый секретарь был в корешах с первым секретарем нижегородским (в ту пору горьковским). Корабль же был приписан к Горьковскому пароходству! И вот нижегородский секретарь Горьковского обкома, чтобы сделать приятное коллеге, пообещал ему, что «Ворошилов» будет «Карамзиным».

Так сказать, от нашего стола – вашему столу!

Но имя Карамзина ничего не говорило ни уму, ни сердцу экипажа – да и пассажирам не особенно, – и экипаж написал письмо чуть ли не в ЦК со своим рабочим условием: либо «Федор Шаляпин», либо вообще «Владимир Высоцкий»! В девяностом году начальство трудящихся побаивалось, но о Высоцком еще не могло быть и речи – и «Ворошилов» стал «Шаляпиным»,

А чтобы ульяновскому руководству не было обидно, в «Карамзина» переименовали пароход «Советская Конституция». После такого имени экипажу было, видать, уже все равно, хоть Чаадаевым назови…