«Плохой день…»

Дело было под Ригой, в тихом курортном местечке Пабажи. Восстав однажды ото сна часу эдак в одиннадцатом, я спустился к кастелянше, взял у нее ключи от более просторного номера, освободившегося накануне, и начал перетаскивать вещи.

Новый номер выходил окнами на море. За окнами раскачивались под солнцем сосны. Я весело волок сумки по коридору, вполуха слушая бухтение диктора из радиоточки.

«Всемерно укреплять колхозное движение…» – говорил диктор.

Находясь еще в полупроснувшемся состоянии, раздражился я на этот пассаж, надо сказать, довольно вяло: какое колхозное движение, подумал я, пятый год перестройки, что они там, с ума сошли… Вернусь – всех убью.

Перетащив вещи, я снова спустился к кастелянше – доплатить за улучшение своих жилищных условий. Кастелянша, пожилая строгая латышка, аккуратно заполнив квитанцию, дошла до даты и вздохнула:

– Девятнадцатое августа… Какой плохой день.

– Почему плохой? – радостно поинтересовался я. Кастелянша внимательно посмотрела, проверяя, не придуриваюсь ли.

– Вы радио не слушаете? – спросила она наконец.

– Нет, – чистосердечно ответил я.

– У нас переворот, – сказала кастелянша.

– У вас? – уточнил я. Я уже перенес вещи в свой новый номер и даже оплатил его, но проснуться еще не успел. Я подумал: может, Рубикс сместил Горбунова…

– У вас? – спросил я.

Кастелянша холодно на меня посмотрела и ответила:

– У вас.

Так произошло отделение Прибалтики от Советского Союза.