ДЕКАБРЬ 2010

ДЕКАБРЬ 2010

1.12.10. 15–58

Просто на удивление удачно прошла эта последняя свиданка. На 3–й день переехали–таки, после ухода беспалого наркомана с 13–го, в VIP–комнату. Передачу тоже сдали без проблем, – только, увы, из–за 2–х кг перевеса пришлось пожертвовать 2–мя банками компота и печеньем, кроме одной пачки.

Как и прогнозировалось, еще в воскресенье ударил сильный мороз (а м.б., и в субботу, когда меня уже завели). Дневальный Миша выставлял на улицу термометр и показывал потом мне – за –30°! Я боялся, что сигаретчик, если и придет, как обещал, меня встречать, не выдержит долгого стояния на морозе и уйдет, – тем паче, что 2–й этаж (где в этот раз было полно народу) выводят сначала, а 1–й (где всего 3 человека) – потом. Но верный сигаретчик, весь окоченев на этом лютом морозе, все же меня дождался. :)

Помог мне допереть баул, сказал дорогой, что ни комиссий, ни “масок”, ни шмонов и пр. нет, все тихо. К 9 утра принес телефон, я дозвонился матери, успокоил ее; вещи, слава богу, тоже все были в сохранности. Сигаретчик потом заходил еще после отбоя и сегодня утром, около 10 часов (среда, но при таком морозе шмон казался маловероятным, – его и не было, только несколько “мусоров” лазило по чердаку (!) той “баржи”, где 5–й и 11–й). Обещал зайти и сегодня после отбоя. Дай бог, если прежний, когда–то в 2008, график моего двухразового в день, утро–вечер, общения с матерью восстановится.

Налетели, естественно, вчера блатные твари, как только проснулись, после утренней проверки. К счастью, кроме “запасного варианта” и косоглазого азиата, ни у кого не хватило наглости что–то у меня просить. Но у этих наглости было – хоть отбавляй, за весь барак, особенно у азиата, – он все говорил, чтобы я “собрал” ему что–нибудь, целый пакет угощения, включая “фрукты” (которых отродясь мне не возили в передаче!.. :), вафли и т.п. В результате оба выклянчили одинаково: по куску колбасы (половина как раз того батона, что из–за отсутствия хлеба остался еще с ноября) и по шоколадке; да еще “запасной вариант” выклянчил несколько пакетиков чая и конфет, оставшихся от ларька (да еще и был последним обстоятельством недоволен). Но – в свете того, что “труба” теперь есть у сигаретчика и эти блатные хари мне не нужны, дай бог, чтобы и до конца срока, – хрен они больше чего получат!..

Обещают, что к концу недели морозы спадут до 0°. Жду этого с нетерпением. Хождения в столовку по такой погоде, как я и думал, стали настоящим наказанием, – сегодня вроде чуть–чуть потеплее, а вчера, идя “на обед” и обратно, я чуть не отморозил себе большой и указательный пальцы на правой руке, которой – без всякой перчатки, ибо они мне только мешают – держал палку.

2.12.10. 9–08

Вчера в ужин Агроном, новый зам. по БиОР (Баранов?), Наумов и Одинцов “наворачивали режим”, лично муштровали покорных им насекомых в столовке, прямо внутри. (Я внутрь не входил и знаю только по рассказам.) Командовали встать, сесть, снять шапки, не давали (как я понял) никому выйти, пока все не поедят и не пойдут, и т.д. Заставляли это же делать (командовать) “козлов”. Правда, сигаретчик (во многом он мне и рассказал подробности), когда его позвал (оторвав от еды) Агроном и потребовал через микрофон (там есть микрофон и колонки) дать команду снять шапки – отказался в грубой форме, и ничего Агроном с ним поделать не мог.

Ко мне он заходит теперь регулярно, берет курево, дает мне “трубу” звонить домой. Сегодня притащил еще одну – где–то добыл, но надо паять там проводок под батарейку, и на это выпросил отдельно 2 пачки сигарет. Один блок из пяти, привезенных матерью, мы с ним уже растрясли.

Холода продолжаются. При мне сигаретчик звонил матери – она сказала, что в Шахунье сегодня –27°.

3.12.10. 8–23

Недолго музыка играла: вчера после отбоя сигаретчик явился уже без “трубы” и сказал, что сейчас на 10–м двое “козлов” в “козлодерке” потребовали у него ее отдать. Кому–то он там перешел дорогу или наступил на хвост – в подробности он не вдавался – и отсюда такое требование. Разумеется, он послал их подальше (а один из них – бывший завхоз 10–го, а до того был со мной на 11–м, куда перевелся в октябре 2009 со всем 2–м бараком; наркоман 25 лет, служивший срочную в Кантемировской дивизии), ничего им не отдал – но и доставать ее из тайника не стал, в опасении слежки. Обещал принести сегодня с утра – вот, я уже кончил завтрак и жду–с. С нетерпением. :) Но, боюсь, ничего из этого уже не выйдет, увы – хорошенького понемножку; и опять придется матери по целым дням прозваниваться косоглазым узбекам....

Вторая же “труба” сигаретчика – да–да, он тут же вслед за 1–й приобрел и 2–ю – была вчера на 12–м, в ремонте; оставалось там только поменять лампочку под дисплеем, чтобы он светился.

Холода немного спали, на улице уже потеплее (но все равно мороз). Зарядка сегодня уже была, в отличие от вчера, – но, когда я вышел проверить, там по двору гуляли только трое “обиженных” – и всё! :) Остальная шваль, после холодов и в опасении их, зарядку полностью проигнорировала – да и не знали, играет ли вообще музыка, это ведь я специально пошел проверять. Блатные, видимо, тоже спали, “мусора” вообще не ходили по баракам – и все обошлось тихо–спокойно. Я, разумеется, проверив, что музыка играет, тоже зашел назад в барак, тем паче, что был не одет – без телаги, шарфа и пр. и в тапках.

А между тем, от последней страшной комиссии, еще до моей свиданки, уже больше недели прошло – так и остались ежедневные в 12–10 проверки ПО КАРТОЧКАМ! Напрягает это страшно, особенно в эти морозы, – стоять в толпе, прислушиваясь, чтобы не пропустить свою фамилию, и, услышав ее, торопливо пролезать сквозь толпу. Отрядник проводил эти дни проверку по карточкам еще в более–менее смягченном варианте: называл быстро сколько–то фамилий – не весь барак, даже не половину – и на этом отпускал всех. “Мусор” же, пришедший считать вчера, маленький крепыш с красной от мороза ряхой, смеясь штукам подобострастных зэков и покрикивая на тех, кто выходил не так быстро, как ему хотелось, на лютом морозе безжалостно и методично проверил “по карточкам” всех, до последней карточки и последнего человека.

Так же точно напрягает и 3–я проверка, в 19–30, из–за которой задерживается мой ужин. Иногда я еле–еле успеваю поесть и попить чаю – особенно когда их чайниками, плитками и пр. занята вся “фаза”.

Магнитная калитка на “1–м посту” иногда, и частенько, стоит открытая, замок отключен, – но все же регулярно его включают, собирая с обеих сторон калитки толпы.

8–47. Сигаретчика все еще нет...

4.12.10. 13–20

Утренняя проверка закончилась сегодня в 13–10, только что! Больше часа я пробыл на улице, – вышел–то в 12, как обычно, но только “на большом” “мусора” появились где–то в полпервого. 12–й и 5–й считал про карточкам Даун; тем временем 2 других уже успели уйти, – на 8–й не зашли; пришлось ждать этого Дауна (вот уж действительно!..). Здесь он огласил только часть карточек, в которую я не попал, – и распустил толпу. (Надо ли говорить, как из–за этой проверки по карточкам, кстати, задерживается обед? Ведь пока не посчитают все бараки – на обед никто не идет! В результате вот уже 2, считай, недели 8–й идет в столовку в 14–30 самое раннее – вместо прежних 2–х часов).

Ноги у меня задубели от долгого стояния на улице, больная правая вообще одеревенела. Хорошо еще, что пошел утром снег – и, как обычно, потеплело, мороз уже не такой безумный (хотя обещанной оттепели нет и в помине). Хорошо, что поспал утром, после полдесятого, когда ушел сигаретчик с телефоном – и вроде стало мне получше, перестала кружиться голова, а то со вчерашнего еще вечера все ехало перед глазами и при ходьбе пошатывало – опять, как недавно, но все–таки послабее. Сейчас вот вроде самочувствие более–менее нормальное.

А вчера после отбоя с “трубы” сигаретчика (хотя у него и “минус” на балансе) дозвонился Мане – и она сказала, что купила для меня диванчик на кухню. :)) Мать, услышав это от меня утром, прокомментировала: ну все, раз уже диванчик купила, – значит, надо ехать! :) Первый город после освобождения, куда я поеду, как настанет более–менее теплая погода, – это Питер.

22–05

Час десять выстойки на улице днем, на утренней проверке и в ожидании ее, сорок минут – на “7–часовой”, закончившейся вместо положенных по “распорядку дня” 19–50 – в 20–10! Только успел поесть и попить чаю – 5 минут даже не полежал – опять на улицу, на 3–ю проверку. Она хоть прошла быстро, – явился почему–то новый зам. по БиОР, Баранов, сам считал – и во время этой процедуры хамски орал: на одного – не верти головой, на другого – выйди из–за дерева!.. Быдло только подобострастно хихикало в ответ, должной реакции на это хамство, конечно же, не последовало.

С обеда (14–30), когда толпа поперлась в столовку – свернул в библиотеку, загодя набив все внутренние карманы телажки книгами, а одну засунув сзади за пояс. Библиотекарь с “девятки”, с которым типа как приятельствовали мы на 11–м – обрадовался, что наконец–то я пришел, усадил пить кофе; сообщил, что 15–го у него суд по УДО – здесь, в Буреполоме – 1–й, а за весь срок – уже 3–й; но как до этого его не отпускали из–за огромного иска, так едва ли, думаю, отпустят и сейчас.

Пришел, поел, лег, час с лишним провалялся в какой–то приятной полудреме, но не спал. Тут, уже около 6 вечера, явился сигаретчик с новыми неприятностями: оказывается, 4 “мусора” были на 10–м (только когда я сидел в библиотеке, когда пришел – никого не “пробивали”); целенаправленно полезли на чердак, забрали кучу спрятанных там телефонов, а брагу, там же найденную, вылили. И не кого–то, а именно его обвиняют, что он “сдал” все это припрятанное добро!..

Заходил он и пока я ждал 7–часовую проверку, и после отбоя – когда я уже начал писать вот эти первые строчки. Слазил потом и он на чердак – оказалось, и его трубу, тоже там хранившуюся, одну из 3–х (!) – тоже забрали, и – самое главное – зарядник с ней; зарядник был один, теперь надо покупать новый, стоит он 500 руб. В последний приход, только что, был он грустный, расстроенный, говорил, что не соображает голова, а главную надежду на решение всех этих проблем возлагал на вчера еще мне сообщенный свой план: перевестись с 10–го... но куда? Он сам толком не знает (и нет еще уверенности, что переведут, да и – где будет лучше? Это одна кодла, сброд мерзких блатных подонков, жестко управляемых из одного центра, –уж это я прочувствовал на себе... Мразь мразью... Его они после ухода “мусоров” “подтягивали”, он вроде на первое время отговорился от обвинений, что это он “сдал” “курки”, но если это повесят на него как ярлык – никакие переводы не помогут, везде все будут вовремя, с 1–го же дня проинформированы. “Правая рука” “подложенца” тем временем поставила сигаретчику – этак легко, между делом, хотя и без всякого права :) – “запрет на телефон” – в смысле, на владение собственным телефоном. Да, еще и “симку” свою он боится вставлять и включать – “козлы” с 10–го прозванивают его номер, так что позвонить нынче вечером матери он мне “трубу” не принес. Хорошо, что она сама прозвонилась вечером “запасному варианту”. Сигаретчик же нашел пока простой выход – позвонить оператору и сменить номер на своей “симке”. Можно, да; но все равно без своего зарядника – это будет не жизнь и не пользование телефоном...

5.12.10. 8–55

Мерзко, тошно, отвратительно... Невыносимо... И в конце срока здесь ничуть не легче, не лучше, не проще, чем в начале – в 2007–м, когда только привезли сюда. До предела, до исступления просто раздражают и выматывают эти, как вчера, выстойки на улице, в снегу, на морозе, по 40 минут и по часу, в ожидании вечной теперь проверки по карточкам или просто – когда их благородия, “граждане начальники” соизволят явиться – на 20 и на 30 минут позже указанного в их же “распорядке дня” срока. Особенно бесит, когда из–за этих их непринужденных, простых таких, незаметных как бы опозданий – срывается мой ужин, на который всего–то ничего остается времени между 2–мя проверками – и надо потом бежать сломя голову, опрометью, не сняв даже ботинок – ставить, как вчера, чайник, пока не заняли всю “фазу”...

Пришла еще одна ужасная мысль – ясно и несомненно, как озарение. 29.12., когда мать приедет на короткую свиданку, и я буду там, с 9 утра до часу дня, – это ведь среда! И они наверняка устроят, за 2 дня до Н.г., повальный шмон по всем баракам, еще опять “маски” какие–нибудь приедут... А меня не будет – и судьба моего одеяла, чайника, бумаг и пр. будет зависеть от случайностей судьбы и настроения “мусора”, который будет шмонать мою шконку. Что делать?! Не знаю; единственным выходом представляется – еще затемно, с раннего утра собрать все ценное в пакет, вынести – и зарыть в снег где–нибудь в глухом углу зоны, где никого нет – на “кечи”, скажем, или у библиотеки. Но не сам же я, конечно, попрусь с пакетом – прятать; вот тут как раз неоценима была бы помощь сигаретчика. Но эта скотина, встреченная по дороге в столовку на завтрак и обещавшая после завтрака зайти – не идет до сих пор (уже 10–й час). Да и – нет на него надежды: он и в лучшие–то времена не всегда держал данное слово,

[не дописано, оборвано на середине фразы]

11–30

Пришел, как раз когда я хотел написать, что его так и нет, и сидел вот до сих пор, лазил в своем СМС–чате, – на 10–м–то теперь нельзя, запрет. :) Мать продиктовала код карточки, положили 150 руб. на счет; скинули по моей просьбе СМС–ку Лене Маглеванной в Финляндию, но она, увы, не позвонила...

6.12.10 12–40

Началась 15–я неделя до конца. Безумные новости понедельника. Зарядки с утра почему–то не было, музыка не играла. Далее: еще вчера – воскресенье, ужин на час раньше – почему–то пошли не на час, а всего на полчаса раньше, ни то ни се. С утра же сегодня по бараку пошли толки: “говорили” (кто??! когда??!!!), что на завтрак теперь в 7–30 вместо прежних 7–00.

Мне–то это только лучше: больше времени готовить СВОЙ завтрак, резать колбасу. :) Пошли в 7–30 – но тут же, вплотную за нами, пошел и 12–й; у ворот началась давка и неразбериха, рулить которой досталось отряднику 7–го и еще какому–то незнакомому “мусору”. Тут же вроде был и 4–й. Инстинктом почувствовав, что я здесь лишний, что если я тоже зайду в эту мышеловку через еле–еле, одному только протиснуться, приоткрытую воротину, то выйду очень нескоро – а мне ведь завтракать и в баню! – я, не заходя во двор столовки, развернулся и по обходной, под самой столовской стеной, дорожке пошел обратно. А пришедшие на 8–й после меня в один голос говорили, что у столовки все утро творилось нечто невообразимое – все бараки пришли практически одновременно; толчея, давка, неразбериха, столы заняты, и т.д. и т.п...

Быстро поел, к 8–30 – включение воды – успел в баню. Был приятно поражен: не может быть!.. неужели эти твари довели–таки баню до ума?! На обе двери – в раздевалку и с улицы в пристроенный уже потом, когда баня заработала, дощатый предбанничек – поставили пружины!! Обе двери плотно пригнаны, из них в раздевалку не дует!!! А–бал–деть!!! :))) У самой двери – там я сразу, только войдя, нашел свободное место на лавке и крючок – можно раздеваться, не замерзая! Заходят, открывают дверь, холодно – но она закрывается плотно и хорошо! А уж когда вошел в зал для мытья – там было абсолютно ничего не видать от пара, но не было духоты, даже чуть–чуть было прохладно. Поставили вытяжку!! Неужели?!! Изумлению моему не было границ...

Не все, однако, оказалось так гладко. Пошел к 10 часам в ларек. Там – снята с забора прежняя массивная доска с расписанием отрядов по дням, стоит толпа, ларек еще не открыт, и новый ключник, хорошо мне знакомый по 11–му (оттуда весной он уходил на 2–й, на бесконвойку – видимо, списали) говорит, что, мол, расписание изменилось, в понедельник – только 1–й, 2–й и 11–й бараки, а когда 8–й – он не знает. Здрасьте! – а у меня лапши осталось только на сегодня... (И все ссылаются, что все эти изменения – столовка и ларек – инициатива нового зам. по БиОРа Баранова.)

Азербайджанская обезьяна с 11–го стояла там, во дворе ларька, с какими–то еще зэками, и упорно не отвечала на мои приветственные издали жесты. Но когда я заметил, что ключник, заходя в ларек, отдает ей ключ – я с изумлением понял, что и она теперь тоже тут работает. Это меняло дело. (А ключник – ее давний “семейник”, и я думал сперва попросить воздействовать в мою пользу.) Позвал ее по имени, она подошла – и, как ранее и ключник, сказала, что кассиршам дано строгое указание чеки не в свой день не выбивать, так что все бесполезно. Но я, хоть убей, не мог поверить, что “моя” кассирша, хорошо меня знающая и очень хорошо, лояльно относящаяся – не выбьет мне чек. Так что надо было как–то попасть внутрь.

Ларек открылся, стали запускать. Ключник с 11–го оттолкнул меня от калитки, несмотря на просьбу “семейной” ему обезьяны. Но – запустив всех “своих” ушел что–то узнавать внутрь, оставил ключ обезьяне – и та меня пустила.

Внутри обезьяна и другой здешний работничек – памятный мне еще по 13–му, потом по 11–му 20–летний здоровенный даун – шепотом предупредили: если что – ты с 11–го барака, мы подтвердим! (Несмотря, что на груди бирка была уже давно исправлена с 11–го на 8–й.) А то – на мой вопрос – зам. по БиОР тут каждое утро ходит, проверяет...

Я не очень поверил в это, но когда уже кончал отовариваться – этот дурак вдруг ворвался в ларек, что–то громко крича (не помню, что именно). В зале никого проверять не стал, пробежал внутрь, в служебную дверь. Думал я еще помять здесь лапшу, похрустеть ею (на бараке, слыша этот хруст, могут начать орать) – но тут уж, не надевая даже шапку (держа в руках ее и 2 набитых пакета) поспешил, от греха подальше, свалить – и не только во двор, но и вообще с территории ларька, побыстрей и подальше. :) Не то чтобы я его боялся – мне даже хотелось уже пободаться словесно с этой глупой, но, видимо, агрессивной тварью; и я бы наговорил ему такого, чего никто ни на прежней его зоне, ни на этой никогда не скажет, – но это если уж припрет, если деваться будет некуда, если он меня поймает. А если нет – зачем самому нарываться? Удачно ушел, потратив увы, зараз целых 700 рублей. Пока стоял в мини–очереди (пара человек впереди, всегда бы так!..), азербайджанская обезьяна выпросила (за свою услугу – и глупо было бы отказать, еще пригодится она не раз) пачку чаю; а другую – я сам давно еще обещал сигаретчику. Так что минус 42 рубля, – потрачены не на себя. :)

Проверка в 12–10 была, как теперь всегда, по карточкам, но прошла относительно быстро. А еще до нее в “фойе” на стенде повесили новое расписание столовки. Из него следует: 8–й барак на завтрак – 7–30 вместо 7–00; на обед – 15–00 вместо 14–00; на ужин – 18–25 вместо 18–30 – ужин практически остался как был. Смена везде – последняя, вместе с 5–м и, по–моему, 4–м. Про ларек написано: 8–й – четверг, с 10 до 12 и с 14–ти (недавно говорили, что после обеда –только с 15–00; уже прогресс!) до 17–ти.

7.12.10. 9–35

Ничего интересного. С утра зарядки опять не было. “Макар” шлялся зато по нашему “продолу”, как раз когда я готовил завтрак, – был на 12–м, 4–м, 13–м, к нам не зашел, – а потом стоял и муштровал своих насекомых возле столовки.

Все забываю упомянуть про этого нынешнего коменданта. Познакомились мы, когда он еще не был комендантом, а – летом – только недавно “поднялся” на 7–й. Сам как–то остановил меня в дверях 7–го, когда я шел с 11–го к “телефонисту” – типа, слышал, что я журналист, стал расспрашивать. Дядька уже немолодой, лет 50; стал рассказывать о себе: что он будто бы полковник ВДВ, президент какой–то федерации айкидо, или что–то такое; якобы руководил каким–то консультативным органом при Думе – что–то по вопросам ВПК, как он вроде бы уверял; и даже якобы в 2008 баллотировался (или только пытался?) в мэры Твери. Во всем этом я как–то сразу, интуитивно усомнился, – уж больно много называл он каких–то структур по вопросам ВПК и пр., о которых я никогда в жизни не слышал; а сам он сидит по 159–й, ч. 4 – мошенничество в особо крупных размерах, так что какая вера его словам может быть?..

Так вот, там же, на 7–м, был тогда и прежний комендант зоны – чеченец (как я только недавно узнал), сидящий аж с 1993 г. Но его как–то однажды вдруг закрыли в ШИЗО – ударил он, что ли, кого–то, – и, видимо, поперли из комендантов. Сейчас он вроде бы неформально руководит местной мусульманской общиной, весьма многочисленной. Ну, и этого, “полковника ВДВ”, назначили временно исполнять обязанности коменданта, пока чеченец в ШИЗО – да так, видно, и оставили. Перевели с 7–го на 2–й барак. Как–то, еще недели 2 назад, при случайной встрече я его спросил, зачем ему нужна эта должность, – делать, что ли, нечего. В ответ он рассказал замечательную вещь: оказывается, должность–то ему не нужна (хотя к его словам я с некоторых пор питаю определенное недоверие), но Макаревич сказал ему, что уйти с нее он может только через ШИЗО – “за отказ от работы”. Ну, а тот думает про УДО, сидеть еще долго, – и в ШИЗО, ясное дело, не хочет, потому и остается комендантом (если верить его версии). Но цинизму администрации “Макара”, грозящей изолятором за отказ не от работы (которой нет) на “промке”, а за отказ от одной из высших зэковских должностей в зоне – нет предела...

8.12.10. 12–28

Среда. На улице не холодно, идет мягкий снежок. Зарядки так и нет. На завтрак пошли было по новому графику – и, не дойдя 5–го барака, вся толпа вдруг повернула назад; кто–то говорил: “Без 15–ти (8), нечего там пока делать!”. Я гулял по двору все это время – пошли только без 10–ти. Там, во дворе столовки – опять Наумов (как все последние дни) с 2–мя “мусорами” – и опять кто–то из них, запустив всю толпу, запер ворота цепью с замком – и все они ушли внутрь столовки. Ни выйти, ни войти! Взяли моду последнее время – запирать эти ворота столовки на цепь, – должно быть, чтобы не стоять рядом с ними на холоде, не охранять. Что–то подобное, я помню, было очень давно, еще году в 2007–м, когда только привезли сюда, – тоже, помнится, запирали тогда ворота на цепь; но потом она исчезла, года 3 не было – и вот опять... Режим “наворачивается”, ужесточается, прежде всего именно в отношении столовки: в соседнем проходняке было вчера вечером очередное взволнованное обсуждение стремщиками того, что в столовке теперь ни хлеба, ни, видимо, баланды даже – не дают, если приходишь без отряда, после него и т.д.; даже “ночным”, которые всегда обедали в 4 и ужинали в 7, отдельно от всех прочих, не дают. Т.е., стремщики, когда барак на обеде, остаются – “пробивать” “мусоров” блатным, которые в столовку не ходят, а сидят с телефонами – постоянно, в т.ч. даже и в туалете, что сам я вижу тут постоянно. :)) Для них–то только и нужен, когда все прочие в столовке, на бараке стрем. Но блатным–то принесут жратву – частью из столовки, что получше (картошку и пр.), частью с ларька; а вот эти стремщики, пропускающие кто завтрак, кто обед, кто ужин, обречены теперь хронически оставаться голодными, на них заочно даже хлеба не дают. И поделом им! – за их верную службу блатным.

Пришли со столовки поздно, не успел еще кончить завтрак, – в 8–50 уже шмон–бригада, 30 человек, прется... на 7–й! Уф–ф–ф, слава богу, что не к нам!!. Были они там неожиданно долго, без нескольких минут 2 часа – перевернули, должно быть, все там вверх дном...

Еще они не ушли оттуда, как явился сигаретчик – налегке, без “трубы”. “Порадовал”, что, кроме “запрета” на телефон, ему только что блатные на 10–м “поставили запрет” на выход с барака куда–либо. “Косяк” он снял, так что водить никого никуда уже не водит, – но специально подчеркнул, что через 5 минут буквально после этого их “запрета” он уже у меня. Взял сигарет (от 5 привезенных в конце ноября блоков уже осталось 2 и еще чуть–чуть), обещал, что как только уйдут “мусора” с 7–го, он явится с телефоном – и не явился, конечно.

Проверку опять проводил отрядник, опять по карточкам, – но он хотя бы проводит ее быстро и выкликает не всех.

Лежал вчера вечером, вспоминал, размышлял, прикидывал свое будущее – желаемое и возможное. “Я хочу одного на свете – я хочу, чтоб вы сдохли, мрази!” Больше всего хочется не покоя, не отдыха, не элементарного даже бытового комфорта дома после 5 лет ужаса, – больше всего мне хочется их крови!!! И тех, что в мундирах, начальнички, навязывающие законы типа “о противодействии экстремизму”, и вот этих, которые тут вокруг меня – пьянь, быдло, нечисть, праправнуки крепостных – и тоже упорно лезут мною командовать. Я все отдал бы за то, чтобы их, выстроенных в цепь, со связанными руками и ногами, лично выкашивать очередью из пулемета, даже чтобы лично отсекать им, привязанным к дереву, головы большим, сверхострым ножом...

13–49

Пока переписывал – в “фойе” на стенде повесили “график посещения магазина ФБУ ИК–4”. Так и есть! – рано я обрадовался – после обеда он работает на с 14, а с тех же самых 15 часов.

9.12.10. 12–40

Главным – и наиболее идиотским! – событием вчерашнего дня стало то, что накрылся мой “запасной вариант” – причем исключительно по собственной глупости и на моих же глазах. Когда шли на ужин, строились у ворот столовки, когда уже зашли внутрь – стоявшие у ворот “мусора” – Веселый (которого теперь велено именовать “Смешной”, дабы не путать с “подложенцем”), отрядник 5–го и еще какие–то двое то и дело шмонали кого–нибудь, заставляя подымать руки, расстегивая одежду и ощупывая все тело, – как идущих туда–сюда через ворота, так и мимо столовки по “большому продолу”. Главным заводилой в этом деле был, разумеется, Веселый (Тумаев), вообще большой “шутник” и хам. И я, стоя во дворе столовки, когда они остались одни у ворот – сначала в темноте не видел, кого именно они там опять шмонают перед воротами; заметил только, что докапывались очень усердно; тот говорил: мол, давайте, я сам достану, – а те не соглашались, и отрядник 5–го упорно лез ему куда–то дальше под одежду. Я мельком, в шутку, подумал, что, м.б., там телефон, – но кто ж пойдет сюда с телефоном?!. И лишь когда постепенно, не сразу, я различил под знакомой шапкой знакомые черты лица, а потом услышал ворчание Веселого: мол, сопротивлялся, а теперь еще просит “симку” отдать! – я понял весь смысл случившегося.

Этот дурак, под 40 лет, притащил “трубу” с собой к столовке – этого не сделал бы ни один из этих глупых малолеток, столь досаждающих ему здесь (он делился со мной тихонько, приходя клянчить чай, шоколад и пр.), да еще и шел один, опоздав, после всего барака. Его прошмонали просто так, потому что у Веселого было веселое настроение, – и вот результат!

Короче, один из остававшихся еще относительно надежных каналов связи теперь утрачен. Не знаю уж, отдали ли ему “симку”, не спрашивал. Он–то – позвонить домой – найдет себе и “симку”, и телефон, благо тут они почти у каждого; а вот мне теперь его помощь не светит. Остаются: сигаретчик, свой человек и основной, почти единственный теперь вариант; и блатной узбек–азиат – вариант очень тяжелый, почти безнадежный, я и упоминаю–то его больше для формальной полноты картины...

Хорошо еще, что с “трубы” сигаретчика я вечером успел еще раз набрать матери – сообщить об этом печальном событии. Сигаретчик заходит теперь часто, по несколько раз в день – чаще за куревом/чаем/сладким, реже с “трубой” – звонить или чинить ее.

Сегодня утром на мой вопрос он ответил, что да, шмон сегодня готовится, скорее всего будет. Этим он сразу омрачил еще больше мое настроение. Это на воле, когда перечитаешь, будет казаться – боже, какими мелкими, пустяковыми, смешными были эти страхи, как это все теперь далеко, неправдоподобно даже, как мелко и смешно. Но здесь и сейчас, внутри этой колючки и вышек с автоматчиками, в этом железном загоне, из которого некуда деться, нельзя вырваться, – шмон есть событие серьезное и даже грозное...

Когда в районе 9 – начала 10–го примерно проорали, как всегда: “Шмон–бригада на большом!!!” – я почти не среагировал, как будто и не слышал; и мозг, и тело как будто окаменели, застыли, как на сильном морозе, – ни паники, ни суеты, как бывало раньше, а только вот это оцепенение и безразличие... Все необходимые приготовления, которые я мог сделать заранее, были уже сделаны. И – они пошли на тот “продол”, на 3–й! Их было всего 8 человек. Когда я в 10 утра пошел в ларек, я видел, как они выходили с того “продола”. Один ехал впереди на телеге, где лежали – издали не разобрать – какие–то доски, – видимо, щиты со шконок, как всегда теперь. Остальные – 8 громил в камуфляже – шли позади, и один нес в руке пакет с чем–то, отобранным у кого–то. Вот так же могут нести и с моим одеялом...

А вчерашний шмон на 7–м, как сказал сперва сигаретчик, потом подтвердил и кто–то на бараке (говорили между собой), был не просто так, а местью за “вбросы”. С воли через “запретку” удобнее всего кидать “запреты” на двор 7–го, и кто–то с 7–го (или с 3–го) их подбирает, прячет, отдает владельцам и т.д. И вот за эти–то вбросы 30 “мусоров” массированным, до состояния “вверх дном”, шмоном наказывали вчера ВЕСЬ 7–й – а отнюдь не только тех, кто ловит бросаемое.

Пока писал – заходил сигаретчик, сказал, что из–за утреннего (всего на час где–то) отключения света “Мегафон” не работает, сети нет; так что пока домой позвонить я не смог. Надеюсь, смогу вечером.

15–34

Сегодня перед утренней проверкой, гуляя по двору, заметил на дворе 5–го знакомого. Дядька 44 лет, очень солидный, явно не криминал, сидит 1–й раз за какую–то ерунду – и потому привезен летом с “девятки”, был сперва на 9–м бараке, потом со мной на 11–м, а в памятный день “раскидывания” 3.9.2010 попал на 5–й. Я видел его в это же время и вчера, а до того – долго что–то не было. Спросил – говорит: отбывал 15 суток в ШИЗО. За что же?! – дядька поведения очень приличного, не шалопай. – А за бороду, – говорит. Точно, была у него всегда очень аккуратная, ухоженная, красивая седая борода, а сейчас – гляжу – нету! “Макар”, говорит, увидел – и распорядился отправить в ШИЗО, хотя борода абсолютно нигде не запрещена, а только написано в их “ПВР”, что зэк, мол, должен опрятно выглядеть; уж опрятней этого бородача вообще было поискать. С другой же стороны – никаких взысканий у него нет, не то что изоляторов; но тем не менее – ни устный выговор, ни письменный даже, а прямо сразу в ШИЗО! И, говорит, в постановлении было написано–то отнюдь не про бороду, а – что он якобы зашел в кабинет к отряднику и нагрубил ему!..

А вчера имел место пустой разговорчик с нашим отрядником. В обед он вышел из столовки на пустой двор и меня, одиноко там гуляющего, наконец–то спросил, почему я не питаюсь в столовой. Я сказал, что вот как перевели на 8–й, так и не питаюсь – и вкратце рассказал сентябрьскую историю занятых столов. А заодно – и то, что в хлеборезке не дают теперь хлеба, так что, бывает, приходится без хлеба сидеть. Он пообещал решить проблему, найти мне место, и т.д.

Следствием, однако, было то, что 18–летний цыганенок–подметальщик, обедающий после барака, вернувшись, вдруг вручил мне мою обеденную пайку – но так и не мог ответить, кто именно ему ее дал. Что ж, спасибо. А незадолго до ужина в “фойе” накинулся на меня шнырь–заготовщик, мерзкая гопота лет 20 с небольшим – он, как я уже знал из разговоров, и получает в столовке хлеб. Мол, почему ты не ходишь в столовую? – А что такое? – На тебя жалуются. – Кто жалуется? – Отрядник. :)) Отрядник ему на меня, оказывается, жалуется, ничего себе!.. Точнее, конечно, он просто сказал [запись оборвана]

16–20

Опять не успел я дописать – опять прибежал сигаретчик...

В общем, шнырь в приказном порядке потребовал, чтобы в ужин я зашел в столовку, получил пайку, а то, мол, ему отрядник выговаривает. Я спросил, почему он не может принести и отдать в бараке, и на его ответ (дословно не помню, но что–то хамское, как обычно) – сказал от всей души: “Подавитесь этой пайкой!”. В столовку я так и не заходил, но сегодня после обеда, как раз когда я писал об этом, – тот же цыганенок опять принес мне обеденную пайку и на мой вопрос, шнырь ли ему дал, ответил: “Да я у него сам беру”. Дай бог, чтобы подольше хватило его энтузиазма брать мне хлеб, – м.б., проблема хоть отчасти решится; а сам цыганенок, видимо, неплохой парень, не злобный; сидит уже 2–й раз, до этого сидел на малолетке; и в свои 18 лет уже женат и имеет ребенка!

А сигаретчик приходил сейчас – можем ли пойти в ларек, выбить узбеку, с которым он на 12–м чинит телефоны, 500 р. за зарядник? А то без зарядника беда – ходить, просить кого–то, чтоб дали зарядить “трубу”. Что ж, это хоть на дело, – пошел, отдал. Общие траты в ларьке, таким образом, составили сегодня аж 1029 р. – кошмар! По–моему, столько в один день я не тратил ни разу, что сижу здесь...

22–30

Нет, не позвонил и вечером – Мегафон так и не работает; билайновскую или НСС–овскую “симку” попросить не у кого – всех перебрали сейчас с сигаретчиком. Мать, наверное, там сходит с ума...

А вчерашний разговор с отрядником, как я и думал, ничего в ГЛАВНОМ вопросе за собой не повлек: место в столовке мне найти ни вчера, ни сегодня никто даже не попытался...

10.12.10. 9–03

Утро. Заходил сигаретчик, затарился всем. Мегафон так и не работает.

Мне осталось сегодня ровно 100 дней...

9–23

Охренеть!.. Пятница, но опять – только что – шмон–бригада! На сей раз на 6–й, 7 человек. Хорошо, что я завтракал, не зная и не ожидая этого, а то бы кусок в горло не полез...

Пока это писал, на 6–й зашли еще трое. Итого 10 уже...

11.12.10. 9–21

Безумный был вчера день... Мегафон заработал только вечером, и между ужином и 7–часовой проверкой я и сигаретчик успели позвонить своим. А до этого, в начале 5–го, – от отчаяния, бессилия, безысходности – надумал я попробовать последний вариант – пойти к этому своему приятелю в библиотеку, спросить, нет ли “симки” у него. Сигаретчика взял с собой, чтобы, если тот даст “симку”, не искать и не ждать его потом.

А надо сказать, что тут вчера вдруг наступила весна! :) С утра все стало таять, потекло, закапало; кругом лужи и гололед, причем у двери барака и за воротами “нулевого” (где еще и под уклон) – такой, что идти невозможно. Короче, библиотекарь мне сказал, что “симки” у него нет – но по дороге к нему, в темноте, у самых дверей библиотеки – там какая–то впадина, неровность почвы, и эта впадина была заполнена водой. В этот мини–пруд я и попал в темноте – сперва одной ногой, а потом, уже выходя – и обеими. Насквозь!!! :) В предбаннике библиотеки, сделанном из фанеры, тоже было воды по щиколотку, и положены дощечки, чтобы ступать на них – но куда там!.. Тряпочные “коты”, 3 пары стелек в них, носки трикотажные и шерстяные – все насквозь мокрое, а в бараке – специально спросил у “обиженного” стирщика, заведующего всем этим хозяйством – сушить негде. Что ж, стельки повесил на торец шконки, они уже не такие мокрые, подсыхают; а когда высохнут “коты”, страшно и подумать. Не дай бог, завтра мороз!.. Одел осенние ботинки – хорошо, не успел отнести их в ремонт, как собирался! Пошел в них на проклятый ужин – и на “продоле”, в темноте”, тоже влез обеими ногами в лужу, но – не промок, кожаная обувь выдержала. И все–таки – после последней проверки, чуть попятившись, чтобы пропустить прущую к двери барака толпу насекомых – все же по скользкоте съехал одной ногой в глубокую канаву с водой под самой стеной барака и черпанул–таки! Но, слава богу, не так сильно, как в библиотеке, а ботинкам из кожи намокание не грозит.

В утреннюю проверку вчера отрядник сказал, что сейчас будет осмотр внешнего вида (записал одного, кто вместо зимней шапки был в “феске”), а проверка по карточкам – когда–то потом: то ли еще какая–то проверка в 2 часа, то ли вечером (чтобы вообще не успеть поужинать, ага!..) – я толком не понял. Но – не было! :) Обошлись как–то один день без карточек!..

Пошел сегодня на завтрак – на стенде у столовки висит объявление, что какой–то парень с 5–го барака, с татарской фамилией, 1990 г.р., ст. 158, срок 3 года – осужден Тоншаевским судом на 5 лет за “нападение на представителя администрации”. Вот так! Добавили!.. Жаль, что он не убил совсем этого “представителя администрации”. А Тоншаевский суд, мне 5 раз отказавший в УДО – я давно думаю – стоило бы взорвать, или хотя бы шмальнуть по их окнам из гранатомета...

А этих, кстати, мне не жалко, сколько бы им ни добавляли. Гопота в соседнем проходняке – те самые стремщики, прятальщики телефонов и пр. – собираясь там всей толпой, попеременно со своими стремщицкими, барачными, лагерными и пр. делами периодически с жаром обсуждают, как лучше грабить на воле, на улицах – как нападать на прохожего сзади, как именно его бить, можно ли бить ногами, и пр.; самая идея же – напасть, избить, повалить, чтобы отобрать телефон, деньги и пр. – у них не подвергается ни малейшему сомнению, считается чем–то само собой разумеющимся; спорят только о технике. Ну, это на кого попадете, ребята, – могут вам и так навалять, что долго в больнице лежать будете; а я бы предпочел, чтобы побольше народу носило пистолеты – и такую вот мразь при первой же попытке нападения просто отстреливало. Последние новости, пока пишу – эти ублюдки, мои гопнички–соседи, уже “ставят” 50 (!) литров браги, чтобы выгнать из нее 10 литров самогона к Новому году. Надо ли говорить, что именно это пойло – главная причина повальных предновогодних шмонов каждый год и главный объект поисков?..

13.12.10. 13–02

2 дня подряд приходил с утра сигаретчик – и занимался долгой, нудной и безнадежной починкой своего телефона. Это страшная рухлядь, хотя всего–то 2007 г. выпуска; что ни делай – у него уже 3 батарейки к ней, хороший зарядник и пр. – все без толку! То телефон каждые несколько секунд отключается, – якобы, по словам сигаретчика, слишком (!) сильно заряжена батарея и ее надо слегка разрядить. То накрываются контакты в самом телефоне (принимающие питание от батарейки, видимо), то еще что–нибудь. По часу и больше он возился вчера и сегодня прежде, чем я смог позвонить матери.

Вчера я из–за этой его возни и завтракал только в 10–м часу, когда смог наконец позвонить. Сегодня я кончал завтрак, когда он пришел. Очень быстро выяснилось, что я был прав, решив отложить поход в баню до 10–30. Не было еще и 9 утра, по–моему, – уже “шмон–бригада на большом!!!”, хотя сегодня только понедельник, а не среда. Сигаретчик убежал было, судорожно рассовав все барахло от телефона, батарейки и пр. по рукавам и носкам, но как только выяснилось, что шмонать пошли на тот “продол” – тут же вернулся.

В бане не было вообще никого, когда пришел я и несколько человек с 3–го, из которых одного я знаю по длительной свиданке, кажись, еще с 2009. Боже, какое это наслаждение – спокойно раздеваться, на свободной лавочке, не теснясь и не толкаясь, когда нет этой безумной, оголтелой толпы подонков! “Лейки” все, на удивление, работали; правда, открывавший воду банщик сказал, что воды мало – на час не хватит, не больше, чем на полчаса; но я успел. Одевался же я вообще в свое удовольствие – в абсолютно пустой раздевалке, куда вышел первым; и долго смотрел, не в силах поверить, на новое чудо: полосу толстой белой синтетической теплоизоляции, набитой на притолоку, чтобы не дуло из входной в раздевалку двери...

Вот и все пока, собственно. Во время проверки неведомо как просочилась в барак очередная “комиссия” – Демин, начальник санчасти, и какой–то невысокий, седой, в очках, который, кажется, на моих глазах выходил из его кабинета в одну из прошлых “комиссий”. Как они зашли, я не видел, и был очень удивлен: отсчитанные по карточкам резвенько побежали в барак, не дожидаясь конца проверки, “мусор” их остановил – а они стали ему объяснять, что, мол, в барак зашла комиссия – и надо убрать “лишние вещи”. Он, тем не менее, никого туда уйти не пустил (а угроза у них у всех при любом споре одна: мол, я сейчас начну заново (считать по карточкам). И никому, конечно, не приходит в голову сказать ему, что, мол, а мы сейчас уйдем в барак и не станем заново проверяться по карточкам...). Я слышал, как все же как–то проникший в барак сучонок–“дорожник”, битый мною в сентябре ногой в грудь :), говорил блатным, пока досчитывали по карточкам: мол, “их” (“комиссию”) никакие “лишние вещи”, пепельницы и пр. вообще не интересуют, на них и не смотрят, а – сколько шконок, табуреток и т.д. Один из главных блатных на это отвечал, что (по его сведениям неведомо откуда) кто–то “по тылу” должен был приехать из УФСИНа (т.е. из Нижнего, видимо) только в среду. И лишь увидев Демина, до тех пор не упоминавшегося, я понял, что “комиссия” эта скорее могла носить – так или иначе – санитарный характер, нежели режимный.

15.12.10. 12–33

Среда, шмонный день – но шмона не было. Вчера зато был на 7–м – уже 2–й за последнее время, но, правда, шмонали не 30 человек, а 8. Вчера же на утренней проверке отрядник объявил, что завтра (сегодня) приезжает очередная комиссия – “начальник управления по тылу” (видимо, зам. начальника нижегородского УФСИНа по тылу). Новый год на носу, а они, суки, все ездят, не сидится им дома... Пожелания отрядника по такому случаю были: всем ходить в зимних шапках (самый ведь “тыл” – шапки! :); в столовку идти строем, а не тянуться по одному; будут ходить по баракам – вставать и здороваться; ну и – “убрать все лишнее”, как всегда.

Ждут комиссию, да еще и суд в штабе сегодня (библиотекарь идет), – м.б., поэтому и не было шмона. С утра, выходя на завтрак, мелкие сучки–“дорожники” уже тявкали на всех, что, мол, “давайте дождемся остальных”, – вот уж и вправду “черный СДиП”, как некоторые называют здесь таких. После завтрака понесли из секций в раздевалку телаги (особенно смешно, что многие – на вешалках–“плечиках”, т. е. явно не для общей раздевалки предназначены), меньше – сумки; но безумной паники и истерики, как обычно бывает, на сей раз (пока!!!) не было. Про комиссию доселе не слышно, все спокойно; обычный приход отрядника в 11, обычная проверка им части отряда по карточкам... Но телефоны (все ли, или большинство, хрен их знает) блатная шелупонь велела убрать до вечера – и на этом бараке, и на прочих (10–м, напри мер).

Сегодня должны объявить новый приговор Ходорковскому. Главное событие всего последнего времени; примета недалекого уже, с марта 2012, будущего. Надеяться на что–то хорошее, на какую–то хотя бы относительную мягкость приговора – нет никаких оснований. К вечеру узнаем – если (пришло мне утром в голову) его не будут из–за колоссального объема зачитывать несколько дней, как это было, по–моему, с первым приговором в 2005 году.

С утра еще ничего, но часто дикое, мучительное чувство усталости, бессилия и безразличия ко всему, отупения какого–то, охватывает к вечеру, – хотя надо бы радоваться, что вот еще один день прошел, все меньше их остается (95 на сегодня). Но нет буквально никаких сил – ни физических, ни моральных – собираться, одеваться, вновь и вновь каждый раз обматываться шарфом, натягивать проклятую шапку – ползти на на хрен не нужный мне ужин или на опостылевшие эти проверки; плетешься, как заводная кукла, из последних сил, по снегу и льду, ничего уже не соображая и не желая – не остается сил желать даже освобождения и думать о нем... Вымотался... Укатали сивку крутые горки... Будьте вы все прокляты, суки – и те, и эти, в робах и в камуфляже – за все это что мне пришлось здесь пережить!..

16.12.10. 6–35

Опять не давали спать эти ублюдки в соседнем проходняке, гопники–“стремщики”. В 3 часа ночи проснулся от истошно вопящей музыки – слушали ее через телефон. Несколько ночей назад это был какой–то фильм, скачанный из интернета, тоже с постоянными истошными воплями и визгами, тоже на телефоне. Казалось бы, какая уж там особенная громкость у телефонного динамика? – но в ночной тишине это визжало и орало так, что я просыпался. С вечера еще эти ублюдки опять притащили из “козлодерки” абажур с проводом от настольной лампы, которую пару ночей им там не давали – то ли впрямь забирал отрядник, то ли просто запретил давать; саму же лампочку на сей раз просто выкрутили из люстры в секции. Формально вроде бы как – из их разговоров – свет нужен одному из них, уборщику телефонов, для того, чтобы их убирать, в темноте он не видит. Но – он их начинает убирать только в 5 утра, а свет, да еще и визг музыки, и галдеж всей этой мрази, собирающейся в этом проходняке – не дают мне спать всю ночь...

О чем бы эти ублюдки ни говорили – о прятанье ли телефонов, о шмонах, о браге своей, о методах грабежа на воле, о своих “приходах” от наркотиков или о том, как они напивались на воле, – меня трясет от омерзения. Как хотите, а для меня это мясо, не более того. МЯСО, говядина, с которой можно делать все, что угодно – от отбивания до запекания. :) Права на жизнь для этих ублюдков, уголовников–грабителей и бессмысленных алкашей (их родители, родственнички, друзья и подельники на воле – а все вместе это большинство населения страны) не существует, жить они не должны. Их надо убивать, уничтожать; везти из милиции не в ИВС, а сразу в крематорий – и живьем в печь! Иначе эту биомассу, эту мразь нам не одолеть никогда. Они должны умирать – тайно, тихо, но неотвратимо и без всяких ненужных судопроизводств – чтобы могли жить и дышать нормальные люди. В это МЯСО любая пуля, любой выстрел – благо, в отношении их нет никаких запрещенных приемов, ни здесь, ни на воле, – эту мразь, это пьяное быдло и уголовников–грабителей и воров надо не то что дубинками, а ядовитыми газами травить, уничтожать радиацией, напалмом, всем, чем угодно, – эта биомасса жить не должна, она должна подыхать, дико воя и корчась в пламени крематориев под наши аплодисменты...