«Не забуду — ночь была…»
Не забуду — ночь была
Как из тусклого стекла.
Как из пакли, как из ваты,
Полумесяц желтоватый
Плыл над мыльною рекой.
А надежды — никакой…
В отраженно-мутном свете
Целовались мы, как дети,
Крепко, долго — целый час.
В первый и последний раз.
«Я слабой была, но я сильной была…» Я слабой была, но я сильной была, Я зла не творила, а каялась долго, Небрежно, небрежно жизнь прожила — Подобно ребенку, царице подобно. Мне надобно было воскликнуть: «Постой! Продли мою жизнь! Дай побыть молодою!» Сказала: «Ступай! Этой
«Не забуду горных звуков…» Не забуду горных звуков Я, доколе не умру. Начинаю с дятла стуков В дерева кору. Иглы с шорохом и шишки Осыпаются, С цокотом с сосновой вышки Белки озираются. Падая, журчит ручей, И того же лада — Те же дактиль и хорей, Словно твой,
«Нет, никогда я не забуду…» Нет, никогда я не забуду Этого светлого мгновенья, Преобразившего все вдруг, Скамью склонившуюся к пруду, Горячих губ прикосновенье И трепетанье теплых рук. Струя легкого аромата От резеды ли, от гвоздик ли С ветром плыла из цветника, Тускнел
«Эта ночь – ее я не забуду!..» Эта ночь – ее я не забуду! — Разожгла мое воображенье, Августовские сырые звезды Как-то неестественно мерцали; Несмотря на полное затишье Подозрительно скрипели сосны, И непроницаемая темень От меня лицо твое скрывала. Мне казалось, этой
XXV. «Забуду ль я вот эти горы…» Забуду ль я вот эти горы В туманный, ранний утра час, И бухты свежие просторы, И чаек крик, – забуду ль вас? Иль при конце моем печальном, Пред тем, как ступит жизнь во тьму, Я вас, хотя б в виденьи дальном, С тоскою сердцем обойму? 10 декабря
«Не забуду и не заменю…» Они думали, что живут в послевоенном мире, но жили уже в предвоенном. В год шестидесятилетия Бенкендорфа со времён его партизанских будней прошло уже тридцать лет, с приключений в окрестностях Варны — почти пятнадцать, а вот до Крымской войны
«ТО БЫЛА НЕ ИНТРИЖКА, ТЫ БЫЛА НА ЛАДОШКЕ...» На съемки в Питер Высоцкого провожали, как водится, «шумною гурьбою». Отъезд друга в экспедицию (пусть даже в кино-), естественно, отметили. Хорошо посидели дома у Гарика. Свидерский раздобыл «малую толику» на первое время. После
«ТО БЫЛА НЕ ИНТРИЖКА - ТЫ БЫЛА НА ЛАДОШКЕ...» О присутствии Ксюши в жизни Высоцкого знали очень немногие. Даже для «домового Таганки» Валерия Золотухина ее существование оказалось полной неожиданностью: «...что это за девица? Любил он ее, оказывается, и два года жизни ей
«Никогда не забуду…» Скопилось восемь готовых рассказов — уже книга. Сдал рукопись в издательство «Новая Москва». И вот она даже набрана, но вползли переживания: рассказы газетные, а покажутся ли они в сборнике именно литературой, не спешит ли он с первой книгой на
Андалузская ночь так была хороша – Здесь Зея впадает в Амур! – объявила мать. – Мы уже плывем по Амуру!Встречный пароход дал гудок. Этот пароход был точной копией нашего «Сергея Лазо» – с таким же огромным гребным колесом на корме. Но на корме трепетал странный,
Андалузская ночь так была хороша — Здесь Зея впадает в Амур! — объявила мать. — Мы уже плывем по Амуру!Встречный пароход дал гудок. Этот пароход был точной копией нашего «Сергея Лазо» — с таким же огромным гребным колесом на корме. Но на корме трепетал странный,
«То была не интрижка, ты была на ладошке…» На съемки в Питер Высоцкого провожали, как водится, «шумною гурьбою». Отъезд друга в экспедицию (пусть даже в кино-), естественно, отметили. Хорошо посидели дома у Гарика. Свидерский раздобыл «малую толику» на первое время. После
«То была не интрижка — ты была на ладошке…» О присутствии Ксюши в жизни Высоцкого знали очень немногие. Даже для «домового Таганки» Валерия Золотухина ее существование оказалось полной неожиданностью: «… что это за девица? Любил он ее, оказывается, и два года жизни ей
ЭТОГО ДНЯ Я НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ…» По счастию, случай, который баловал меня в течение целой жизни… и в настоящее время помог мне… М. С.