Надо все видеть

Надо все видеть

Мне часто приходилось бывать в Вецларе — небольшом городке на реке Лан. Здесь находился один из металлургических заводов Рохлинга — Рохлинг-Будерус. Завод выплавлял качественные стали, и по соглашению, которое было заключено с Рохлингом, мы покупали у него значительное количество различных марок.

В Вецларе был чрезвычайно квалифицированный инженерно-технический коллектив. Среди инженеров было много чехов. Главным инженером работал доктор Гамельчек, заведующим лабораторией — доктор Кубаста, начальником технического отдела — Диче, начальником прокатного цеха — доктор Седлачек. Все они были и хорошими администраторами, и превосходными знатоками своего дела. Когда мне приходилось бывать в Вецларе, я не упускал случая обсудить со специалистами Рохлинга те сложные вопросы металлургического производства, которые непрерывно возникали.

У Круппа иногда нельзя было получить нужную консультацию, да кроме того, и атмосфера в Вецларе была более дружественной и простой, без формальностей и натянутости, которые нередко имели место у Круппа.

— Wir sind einfache Leute[63], — часто можно было слышать здесь.

Во время одного из посещений Вецлара у меня возникла необходимость получить консультацию у доктора Кубаста. Когда я вошёл к нему в лабораторию, он диктовал что-то секретарю. На письменном столе перед ним лежали напильники. Часть была сломана, и я видел конусное сечение излома. Кубаста поднялся со стула и, пожимая мне руку, сказал: «Прошу вас садиться. Разрешите мне закончить письмо, и мы с вами займёмся», — и стал диктовать дальше:

— Рекомендованный нами режим термической обработки и закалочная среда — масло — правильны. Трещины, которые у вас возникают при термической обработке, объясняются тем, что вы неправильно опускаете напильники в масло. Вы опускаете их узким краем, а нужно — обушком. Если вы это сделаете, трещины у вас исчезнут. С уважением — Кубаста.

Секретарь-стенографистка забрала свои записи и вышла из кабинета.

— Кому это вы пишите о трещинах? — спросил Кубасту я, с которым у меня были очень хорошие отношения.

— В Ленинград. Мы поставили туда одному из ваших заводов инструментальную сталь для изготовления напильников и получили письмо, что у них при закалке получаются трещины. Мы с этим уже встречались раньше, на одном из немецких заводов. В Ленинграде делают ту же самую ошибку.

— Вы давно из Ленинграда вернулись? — спросил я Кубасту.

— Я там не был. Почему вы думаете, что я ездил в Ленинград? Я вообще в Советском Союзе никогда не был.

— А как же вы узнали, как опускают на ленинградском заводе напильники в закалочную ванну? Что, они так подробно вам обо всем написали?

— Нет, они нам вообще ничего не сообщили. У нас на заводе был один из приёмщиков Советского торгового представительства, принёс нам вот эти напильники с трещинами и сказал, что мы, по всей видимости, сообщили неправильный режим термической обработки стали, поставленной нашим заводом в Ленинград.

— Значит, он вам рассказал, как на заводе производят закалку напильников.

— Нет, приёмщик нам тоже ничего не рассказывал. Я его пытался расспросить, но он сам ничего не знал, — улыбаясь, произнёс Кубаста.

— Откуда же вам известна такая мелкая деталь технологии? Ведь на ней вы строите все своё заключение, — спросил я вновь Кубасту.

— О, об этом мне сами напильники рассказали. Вот смотрите, — и Кубаста протянул мне один из концов сломанного им напильника. Вы только взгляните на излом, и вам сразу же все станет ясно.

На меня пристально смотрели умные глаза доктора Кубасты. Я взял протянутую мне половинку напильника и стал внимательно рассматривать излом, но ничего не видел.

— Мне этот излом ни о чем не рассказывает, — возвращая кусок напильника, признался я.

Кубаста подошёл ко мне и сказал:

— Видите, тонкий край напильника прокалён насквозь.

А толстый край — обушок — имеет только тонкую рамочку прокалённого металла и «сырую» сердцевину. Это происходит оттого, что с высокой температурой на вашем Ленинградском заводе напильники опускают в масло тонким концом. Если они будут делать наоборот, тогда толщина прокалённого слоя у обушка будет больше, а тонкий край не будет прокаливаться насквозь. Трещины исчезнут, и напильники будут обладать необходимым сочетанием свойств.

Я внимательно слушал объяснения Кубасты и думал о том, как много мы ещё должны здесь изучить.

По совету Кубасты на заводе в Вецларе я проделал небольшую исследовательскую работу о марганцевистой стали, напечатанную позже в журнале «Качественная сталь».

… В горнорудной и угольной промышленности используется значительное количество стали для изготовления буров. Эта сталь изготовляется в форме длинных штанг круглого, квадратного или шестигранного сечения. В центральной части каждой штанги имеется небольшое отверстие, идущее по всей её длине.

Такую сталь наши заводы не изготовляли, ничего не знали о технологии её производства. Никто не представлял себе, как можно сделать небольшую сквозную дырку по всей длине штанги, достигавшей двенадцати-пятнадцати метров. Полую буровую сталь мы покупали в Германии и Швеции, платя большие деньги.

Для изучения технологии производства такой стали на практику были направлены инженеры Зыбин и Пьянов. Изучая это производство на заводе в Вецларе, мы обнаружили большой архив, в котором были собраны многочисленные материалы о всех этапах, через которые прошло это производство на заводе.

Материалы архива помогли понять и осмыслить каждую производственную операцию.

Позже результаты изучения производственного процесса по изготовлению полой буровой стали нами были опубликованы в том же журнале «Качественная сталь» и сделались достоянием советской инженерной общественности.

Мы чувствовали, как каждый день пребывания на заводе давал нам новые сведения из того опыта, который за многие десятилетия накопился здесь. Мы научились видеть то, чего ранее не замечали.