32. Дрюри-Лейн

«Живопись сильнее меня: она заставляет меня оправдывать цены на неё».

— Пабло Пикассо

Качество моей живописи все время только улучшалась, и продажи во время турне «Forty Licks» были отменными. У меня прошли шоу в галереях Лос-Анджелеса и Сан-Франциско, а в Кливленде я организовал музейное шоу в Рок-н-ролльном Зале Славы. Здесь впервые были выставлены сет-листы, которые я разрисовывал на репетициях в Торонто.

Во время репетиций я разрисовывал сет-листы на больших холстах, записывая названия песен и их тональности. Мы вешали эти сет-листы на стены в репетиционной, чтобы знать, где находимся и куда движемся. Я иллюстрировал их, а иногда Кит и Мик добавляли какие-нибудь маленькие завитушки, и они превращались в своеобразные произведения искусства.

Меня стали по-настоящему замечать как художника. В начале января 2003-го у меня прошло шоу моих картин в галерее Нью-Йорка, которое совпало с нашими концертами в «Мэдисон-Сквер-Гарден». Как же американцы радушно и дружелюбно встретили мои работы! Я просто не понимал, откуда у меня столько взялось поклонников — 5000 человек пришли на выставку моих картин в галерее Осаки, Япония, когда мы играли там.

На то шоу пришла юная девушка и начала рыдать. Она так зашлась в истерике, что Джо подумала: «О нет, наверное, у неё от Ронни есть ребенок». Девушка плакала что есть мочи, говоря мне на ломаном английском: «Я писала тебе каждый день в течении десяти лет, а ты не ответил». Она сказала, что написала мне сотни писем, и не получила ни одного ответа. Она все время спрашивала, почему я ей не ответил. Она сказала, что, наверное, я должен ненавидеть её. Всё, что мне пришло на ум — это обнять её и уверить её в том, что я никогда не получал от неё никаких писем.

Разгадка этой тайны пришла, когда она спросила: «Разве ты живешь не в «Атлантик Рекордс»?»

Я прошел через «Forty Licks» и вышел из него всего с миллионом фунтов долгов — и по-прежнему трезвым. Я оставался таким несколько лет. А потом мне пришлось снова столкнуться с трагедией — я потерял своего брата Теда. Он был очень добр ко мне, вдохновлял меня — добрая и светлая душа. Я не перестаю думать о Теде, и у меня осталось несколько прекрасных фото, где мы вместе. Он открыл для меня джаз — Бинга Кросби, Пола Уайтмена, Леона Бисмарка, Бикса Бейдербеке и Луи Армстронга, а также многих других. С него я брал пример в школе искусств. Если позвонить сейчас его жене, то в их автоответчике можно до сих пор услышать его голос.

«Не хлопай в ладоши слишком сильно — это очень старое здание».

— Джон Осборн

Возвращаясь к периоду царствования надо мною Ника Коуэна, в ведении его офисов еще оставалась маленькая галерея, где выставлялись мои картины. В 1999-м у нас прошла выставка, и один мой друг привел туда посмотреть на неё театрального импресарио и композитора сэра Эндрю Ллойда Уэббера. Его особенно впечатлил рисунок с Джаггером «Красный Мик».

Эндрю и его жена Мадлен, крупные коллекционеры искусства прерафаэлитов, решили пересмотреть установившийся обычай запечатления социальных событий Лондона, так что спустя несколько лет он заказал мне сделать групповой портрет. Идея Эндрю заключалась в том, чтобы я изобразил некоторых представителей современного британского общества и выставил эту работу в «Айви»[48] — лондонском ресторане, где можно нередко столкнуться с политиками и персонажами из мира шоу-бизнеса. Он спросил у тридцати завсегдатаев «Айви», где бы они хотели сесть за ленчем, и это стало базисом моей картины.

Её размер — 1 метр 83 см на 5 м 50 см, и там запечатлены 60 лиц в обстановке «Айви». Триптих построен так, чтобы показать один день из жизни ресторана. Его нужно смотреть слева направо, с утра, день и до вечера. Освещение, переданное красками, изображает эволюцию от утра до ночи. На картине есть все подряд — от Джо до Элтона Джона, Кейт Мосс, Наоми Кэмпбелл, Стивен Фрай, Мик и Джерри, плюс известные журналисты, персонажи из телевидения и политики. Я решил добавить туда Дженнифер Лопез, потому что у ней классная попка. Называйте это вольностью художника.

Джэми вытащил меня из дрожащей хватки Ника Коуэна, и, таким образом, унаследовал все дела от него. Это обеспечило мне здоровое будущее с Ллойд Уэбберами в качестве моих новых патронов. По контракту Эндрю дал мне год, чтобы закончить «Айви», но чем больше я углублялся в работу, тем срок увеличивался. Нам пришлось организовать сеансы позирования для каждого, кто был на картине, что оказалось сложной задачей. Что еще больше её осложнило — это то, что моя работа была прервана незначительной причиной — мировым турне.

За исключением Элтона Джона, все остальные прибыли ко мне домой в Лондон. Салман Рушди, по-прежнему находившийся под смертным приговором своей фетвы[49], приехал в пуленепробиваемой машине в сопровождении лучших людей Скотланд-Ярда. Мне позировала Джоан Коллинз: она подумала, что Джо — служанка, и попросила её сделать нам чай. После того, как мне попозировал Саймон Кэллоу, я узнал, что он может рассказать мне истории нескольких картин из моей коллекции.

Пока я все еще работал над «Айви», Мелвин Брэгг пригласил съемочную группу из «The South Bank Show» и снял целую программу обо мне как о художнике. «The Independent» позднее поместила репродукцию «Айви» на первой странице.

Основа картины была создана еще до «Forty Licks», но вся она заняла у меня 5 месяцев во время турне. Это означало, что я перевозил её по всей Европе, так что я мог продолжать работать над ней в перерывах между шоу.

Наконец, состоялось её торжественное открытие в Королевской Академии в сентябре 2003-го. К сожалению, единственным местом, где её смогли вывесить, было кафе. Но и там она наделала много шума, и я был там снова после моего предыдущего появления несколькими годами ранее, когда они взяли у меня картину маслом с буйволом для своего Летнего шоу.

Когда выставка в академии закончилась, нам нужно было решить, где же выставить картину. Эндрю владеет несколькими из самых известных театров Уэст-Энда, и он решил повесить её в театре «Королевский Дрюри-Лейн» — в старейшем работающем театре Лондона. Предварительные наброски к картине также были выставлены здесь. Тогда я не знал этого, но сие историческое здание стало значительным объектом в моей жизни.

«Айви» повесили в баре «Гранд Салун» — это более соответствовало моей натуре. Как-то так оно оказалось в том месте, где сконцентрировались все мои интересы — вино, женщины, песня и живопись (не обязательно в таком порядке, конечно).

До того, как я узнал об этом, все новые и новые мои картины переселились в «Дрюри-Лейн». По-видимому, менеджер театра Руперт Билби с ужасом наблюдал, как туда пребывали бесчисленные картины, зарисовки и скульптуры — не говоря уже об арт-дилерах и туристах, которые заходили туда. Мне, наверное, следовало бы удивиться тому, какой отклик получила эта импровизированная ретроспектива — но я тогда грелся на солнышке в Африке вместе с семьей.

Турне «Licks» подошло к концу, и группа разбрелась кто куда, занявшись каждый своими делами впервые за многие месяцы. К сожалению, наш отдых в Африке не стал таким расслабляющим, как я надеялся — старые привычки снова дали о себе знать, и мой алкоголизм только усилил общее напряжение. Но это одновременно стало для меня поворотной точкой в деле вдохновения. Джэми трудился изо всех сил, чтобы оправдать себя в качестве моего нового менеджера — нелегкая работенка, особенно когда твой единственный клиент валяется в дупель. Понятно, он разозлился и погрозил мне бросить мои дела, если я не возьму себя в руки. Но он с упорством продолжил свое дело, прорываясь сквозь цифры, бюджеты и контракты — и преуспел в этом. Он фактически собрал мой сольный имидж из руин, что вернуло меня на Дрюри-Лейн.

Это место отлично подходило под мои картины. Оно помнило еще 1662 год и короля Чарльза II. За все эти годы оно дважды горело, его сносили, а современное здание стоит с 1812 года; история почти как со мной. Когда я вернулся в Лондон, то был приятно поражен тем, что все долбанное здание превратилось в галерею. Куда бы ты не повернулся — везде был кусочек моей жизни: люди, места; мои работы были везде. Это была фантастика. Я чувствовал себя фантастически. Самое время отмечать.

Я задумал организовать частный просмотр для близких друзей и семьи. Это подразумевало небольшое мероприятие за вечерним чаем в баре, но оно быстро раздулось до больших размеров. Семья Вудов (в том числе мой брат Арт), Джефф Бек, Мик Джаггер, Трейси Эмин, Джэми и Джулс Оливер, Джерри Холл, тетя Мэри и бесчисленное количество других лиц пришли посмотреть на мои работы. В прессе появились статьи, и появились заказы на публичную выставку.

В перерыве между моими сольными концертами на Викарз-стрит в Дублине и «Shepherd’s Bush Empire» в Лондоне я начал вынашивать шоу для Дрюри-Лейн. С мириадами маленьких комнаток и секретных проходов Лейн напомнил мне закулисье на аренах, и он быстро стал моим новым любимым убежищем.

Однажды вечером я без объявления появился в середине «Моей прекрасной леди» с «the Charlatans». Из-за нас там образовался хаос, так как мои гости захотели увидеть мои картины, а также потаенные части строения, что оказалось немного трудновато, когда вовсю идет мюзикл. Но мы все-таки пошли туда.

В другой раз я потушил свой «бычок» об пол и чуть не спалил театр в третий раз. Кажется, этот пол был на сцене.

Моя любовь к театру возросла, и я еще лучше разглядел его потенциал, когда стал соединять музыку и живопись. Я снял театр на ночь и начал работать над программой «Ronnie Wood & Fiends: Концерт и Выставка»[50], который вскоре окрестили «Ронни и Ту-ту». Билеты были распроданы за считанные минуты, и 13 марта 2005-го более 2000 зрителей собрались в Лейн.

Живопись была повсюду, музыка была превосходной, атмосфера — электрической; театр роковал. Я гордился этим моментом этим едва ли не больше всего в моей жизни, когда со мной выступили Лия и Джесси, а Джэми и Тайрон организовали продажу картин. Ко мне на сцене присоединились Рэй Купер, Энди Ньюмарк, Дэррил Джонс (который радушно согласился прийти после того, когда этого не смог сделать Вилли Уикс), Андреа Корр, Лия Вуд и Беверли Найт. Также выступили Мик Джаггер, а еще Бернард Фоулер, Кенни Джонс и Ян Маклаган. Когда я глядел со сцены в зал, то чувствовал, что королевская «коробка» сотрясалась, когда Кейт Мосс, Трэйси Эмин, Джимми Уайт и, конечно, Джо хрипло приветствовали меня. Я не чувствовал себя более вдохновленным уже много лет.

За кулисами было так же интересно, как и на сцене. Начиная с коридоров и туннелей под сценой и до верхушки башенки с колосниками, Дрюри-Лейн — это монументальное место в истории театра. Король Чарльз II провел туннель, который ведет из-за кулис в бордель Нель Гвинн на Стрэнде — это был парень с сердцем как у меня. Другой туннель вел к Темзе и служил для контрабанды и для того, чтобы доставлять людей с кораблей в театр по вечерам. Отсюда происходит термин «засценная бригада» — бригада с кораблей за кулисами театра. Двери из дока, система шкивов, оснастка — всё это выходит из Лейн. Мне показалось, что я обрел свой духовное пристанище. Меня смешит тот факт, что король Чарльз II смотрел «Таверну нищих» в 1674-м там же, где теперь наша действующая королева, может быть, пройдет мимо моей картины «Банкет нищих» по дороге в женскую комнату.

В то время, как ночью продолжали роковать, я чувствовал себя более трезвым, чем когда-либо, за долгое время. Я снова дышал полной грудью. То, что началось с того, как здесь решили повесить одну мою картину, выросло вот во что, и это дало мне возможность, а одновременно и подвигло меня постоянно подстегивать себя в творческом плане. Я знал, что когда закончится следующее турне, я вернусь в Дрюри-Лейн еще и еще раз.

Примерно в это же время моя хорошая подруга — художница Трэйси Эмин решила, что ей нужно показать мне новый мир живописи. Она называет меня и Джо своими маленькими лесными мышками[51], и она стала для нас гидом на Биеннале в Венеции. Мы взяли с собой все наши картины и в конце концов обнаружили себя на вечеринке основателя «Майкрософт» Пола Аллена, которая прошла на его огромной яхте в Лагуне — на ней было достаточно места для 2-х вертолетов, мини-субмарины и баскетбольного корта.

Так получается, что куда бы мы не отправляемся отдохнуть, Трэйси всегда недалеко от нас. Во время нашей последней поездки в Африку мы нашли её в маленьком кенийском городке Ламу. Мы провели чудный день, плавая вдоль кенийского побережья на прекрасном дхау[52], чавкая свежей рыбой, попивая напитки и делясь друг с другом художественными пристрастиями и вдохновением, одновременно принимая обильные солнечные ванны.

Позднее Трейси представила нас Гилберту и Джорджу. Я провел прекрасный вечер с ними, когда они открывали свою ретроспективу — целый этаж своих работ, охватывающий 4 десятилетия — в «Тейт Модерн». В феврале 2007-го я привел туда всю семью.

Где бы мы не путешествовали, мы обязательно стараемся посетить лучшие музеи: во время «Bigger Bang» мы ходили в Прадо в Мадриде, в «the Frick» в Нью-Йорке, в Новый музей современного искусства в Париже и, конечно, в Эрмитаж в Санкт-Петербурге. В Эрмитаже собрана самая скандальная и, определенно, самая изобильная коллекция шедевров и предметов искусства во всем мире. То есть, если дать вам 30 секунд на каждый из всех, что там хранятся, чтобы просмотреть всё, вам понадобится 10 лет. Лия поступила в художественную школу и хорошо там успевает. Джэми как менеджер занимается также моим арт-бизнесом, а Тайрон присматривает за моей галереей «Scream» («Вопль») в Вест-Энде. Они разделяют мою любовь к таким художникам, как Вильям Орпен, который творил в Ирландии и Англии в первой половине XX века, и чьи работы я почитаю и собираю. Живопись в течение всей моей жизни превратилось из хобби в источник доходов, и это — нечто иное, нежели музыка: она объединяет семью.

Иногда со своей страстью к живописи я захожу слишком далеко. Однажды мы с Джо получили приглашение от принца Чарльза посетить званый обед в его доме. Мы оделись как надо и приехали в Кларенс-Хаус, где нас радушно встретил сам принц. У него дома были прекрасные полотна, и когда у меня выдалась возможность, я прошелся по дворцу, окидывая его восхищенными взорами. Я заметил красивейший каталог всех его предметов искусства, переплетенный в кожу с золотым листом, и после обеда мы с Джо взяли его с собой.

Неделю спустя я получил письмо от Его Королевского Высочества, где говорилось: «Дорогой Рон, благодарим Вас за то, что вы посетили прием, и т. п., и т. д., мы были бы очень признательны, если Вы вернёте книгу, которую вы взяли во дворце». Кто бы мог подумать…