9
9
Отношение отца Александра к таинствам совпадает с учением многих Отцов Церкви и тысячелетней практикой Церковной жизни; и сегодня этот подход вновь становится актуальным.
Непонимание таинств, согласно отцу Александру, происходит от того, что христианскому представлению о мире противостоит в церковном сознании не столько материализм, сколько спиритуализм. Он является скрытым и потому серьёзным врагом христианства; ведь грубый материализм не пытается выдавать себя за христианское учение о мире и человеке.
Для батюшки было важно, чтобы Церковь не отходила от предания Святых Отцов, например, в вопросе о частоте Причастия. Практика редкого причащения пришла в Церковь именно в результате проникновения в её сознание спиритуалистического, гностического мировоззрения. А отец Александр призывал причащаться часто, и это было не его мнение, а мнение основоположников Церкви, вытекающее из Евангелия.
«Ничто так не содействует и не способствует нам к очищению души, к просвещению ума и освящению тела, как частое и с чистым сердцем причащение…», — находим мы в Добротолюбии слова иноков Каллиста и Игнатия [173]. А о нерадении к причастию Феодор Студит говорил: «Паче же всего могут быть (полезными для спасения) причащение Святых Тайн, к коему видя вас, не знаю почему, нерадиво относящихся, крайне дивлюсь. В Воскресение ещё бывают приступающие к таинствам, когда же Литургия бывает в другой день, никто не подходит. Даже в монастыре каждый день, бывало, причащались желающие, а ныне очень редко это бывает, и даже совсем не встретишь этого нигде. Говоря сие, я вовсе не желаю, чтобы вы приступали к Тайнам просто, как пришлось. Ибо написано: да искушает себя человек… (1 Кор 11, 28, 29) Нет — не этого я хочу, да не будет! Но чтобы мы, горя желанием приобщаться сколько можно, очищали себя и таким образом сподоблялись дара сего. Ибо предлежащий хлеб есть Причастие жизни..» [174].
В Евхаристии, считал батюшка, «особенно важно призывать силы Божии, могущие рассеять грозные тучи, окружающие Церковь. Надо молиться, чтобы Церковь была не только умалённой, но и побеждающей».
Однако батюшка внимательно подходил в вопросу, почему человек хочет часто причащаться. Для него было совсем недостаточно, чтобы христианин просто ходил в Церковь. Он говорил:
«В Церковь может приходить и посторонний человек. И постоять в храме, и перекреститься может человек, далёкий от веры. Может даже встать на коленки, как падший грешник. А вот что в сердце у нас — Бог видит. На наши поступки, вот на что Он смотрит. Через внешнее мы не спасёмся. Внешнее не имеет силы, если нет у нас в душе Бога, если нет у нас в душе того, чего от нас Господь ждёт. Всегда напоминаю слова Священного Писания: “Сын мой, дай Мне сердце твоё”. Он к каждому обращается, чтобы мы отдали Ему своё сердце».
В своём шеститомнике отец Александр пишет: «Человек, по учению христианскому, приходит в падший мир, мир, который во зле лежит, приходит как активно действующее существо, участник борьбы добра и зла. Даже реальность высшего промысла не парализует его свободы. Трагичность несовершенного мира есть та среда, в которой выявляется и призвано возрастать духовное начало человека» [175].
Через таинство Евхаристии христианин узнает, что такое жить в единении с Богом. Причащаясь, члены Церкви непосредственно включаются в обожение мира.
«Заметьте, — говорил батюшка, — что таинство Своего любящего присутствия с нами Он облёк в форму трапезы. Святая Чаша, хлеб и вино означают пишу человеческую, без которой мы не можем жить. Ведь человек поддерживает свою жизнь пищей. И Господь этим хочет сказать, что Он даёт нам Свое Сердце в виде трапезы, что Он — наша вечная пища!
Чем можно ещё напитаться? Измышлениями человеческими? Праздной суетой? Честолюбием? — Все это проходит… Самые славные имена могут потом упасть в самую глубокую бездну… Но Господь каждого из нас из водопада времени вынимает, каждую душу принимает к Себе, и через Святое Причастие мы все приобщаемся к вечности.
Временные — к вечному, малолюбящие — к вечной любви, бессильные — к вечному могуществу, грешные — к Безгрешному, люди — к Богу.
Кто такие чада? Это те, кто были рождены, вскормлены и любимы. И мы, действительно, Богом рождены. Мы духом рождены от Него! Если бы Он не был с нами, что была бы наша жизнь? Как тень улетающая, как дымок, который развеивается от первого порыва ветра!
А раз мы чада Божии — значит мы с Ним. В болезни и в радости, в печали и в успехе, в старости и в молодости — Онс нами.
Нам важно это почувствовать, важно пережить, важно понять, что Господь идёт к нам… И очень важно потом открыть Ему своё сердце, чтобы оно было потрясено тем, что Господь к нам приходит.
Мне всегда вспоминаются слова апостола Петра: “Выйди от меня, Господи, потому что я человек грешный ”. Когда Господь вошёл в его лодку, ему было стыдно, что рядом с ним находится Посланник неба. И Петр так сказал не потому, что не хотел быть рядом с Господом. Он, конечно, хотел! Но ему было стыдно стоять рядом с Ним…
И ещё вспоминается Закхей, мытарь, человек маленького роста, которому хотелось хоть одним глазком взглянуть на Спасителя. И сквозь толпу он пробиться не мог, и люди его презирали, что он был мал ростом, но он залез на дерево и сидел там, и смотрел… И Господь его позвал, и пришёл к нему в дом.
И вот мы также малы ростом, духовно. И мы вовсе не заслужили того, чтобы Он к нам пришёл. Но Он, однако, приходит…
Господь сказал Закхею: “Сегодня Я буду с тобой”. И каждому из нас Он говорит: “Сегодня Я буду с тобой”.
“Я буду с тобой”, — говорит Господь; что нам ещё нужно!? Только хорошенько понять, что Он приходит в дом плохо подготовленный, не в такой дом, где все ждут Гостя, где все блестит и все украшено, а в дом захудалый, тёмный, полный пыли, как бы брошенный.
Такова наша душа с её маловерием и нерадивостью, леностью духовной, с молитвой, которая еле–еле теплится, как затухающий огонёк. С пренебрежением к заповедям и уставам церковным, с вечным раздражением на все, с постоянным озлоблением и осуждением друг друга.
Ты приходишь к нам,
а наши мысли в это время витают далеко…
И получается, что не Ты наш Царь, а наша гордость, своеволие, самолюбие, честолюбие, тщеславие, вся та суета, за которой мы бежим, за которую мы цепляемся».
В Евхаристии Бог приходит к людям, становится с ними на тот уровень, на котором они могут Его воспринять, происходит непосредственное прикосновение к Божественному. «Если человек к этому прикасается, — говорил батюшка, — он открывает для себя самые важные вещи — смысл своего существования, бесконечную ценность каждой человеческой души, направление мироздания, которое не просто вращается по кругу, а имеет цель; роль нашего труда, значение и красоту человеческих отношений и творчества» [176].
Чтобы соответствовать своему божественному призванию нельзя оставаться теплохладным, необходим «максимальный замах», полная ориентация всего своего существа на Высшее.
Это строгое требование отца Александра. Перед каждым его прихожанином стоял вопрос — либо уходить, если «планка», заданная батюшкой, была слишком высока, либо становиться другим. Спокойно жить по–прежнему было невозможно, ибо слова отца Александра, ненавязчивые и добрые, были подкреплены примером его собственной жизни, его беспощадной решимостью следовать за Христом.