8

8

Какие ещё опасности подстерегают людей на пути духовного восхождения? Отец Александр отвечает: «Тирания и несправедливость, культ силы и национальное чванство, богоборчество и ханжество — все эти полчища врагов, с которыми сражались пророки, угрожают человеку в наше время не меньше, чем в эпоху Амоса или Исайи. Поэтому слово вестников Царства Божия остаётся столь нужным для нас в борьбе сегодняшнего и завтрашнего дня» [79].

Вот почему, согласно отцу Александру, библейская традиция должна входить в строящееся здание Церкви как необходимый строительный материал, а воздвигаться это здание должно в направлении жизненного порыва, предсказанном ещё библейскими пророками и определённо заданном Евангелием.

Однако укоренение библейской традиции и чувства историзма в гностическом мышлении античного мира происходило с трудом. Напротив, через апокрифическую литературу христианское сознание заражалось пессимистическими, антиэволюционными и антитворческими концепциями.

Язык и образы гностиков проникли в христианскую поэзию — каноны, акафисты, а через них в сознание христиан. Язык является проводником гностического мировоззрения ещё и сегодня. Казалось бы, Церковь отвергла апокрифы, но они всё равно пролезают «не в дверь, так в окно»; они входят в церковное сознание через поэтику отдельных богослужений.

Мироощущение апокрифов оказалось нашему языческому менталитету привычнее и роднее евангельского. Так же легко спиритуалистический аскетизм уживается рядом с магической религиозностью. Отсюда тяга современных людей к оккультным знаниям, интерес к достижению «высших миров», особых экстрасенсорных дарований, к парапсихологическому влиянию на окружающих. В конечном счёте, все оказывается связано с магическими установками, в свете которых человек не рассматривает свою жизнь зависящей целиком от Создателя, но стремится так или иначе получить автономию и власть в этом мире.

Отец Александр говорил, что жизнь с Богом должна быть для нас воздухом, которым мы дышим, мы не должны к Нему прибегать из корыстных и прагматических соображений. Нужно искать Его Самого, любить Его, а не Его дары. Мы же чаще всего ищем и просим даров Божиих, гарантированного здоровья, надёжного материального обеспечения.

Эти движения души у современного человека как раз и доказывают связь ритуального подхода с первородным грехом, т. е. с тем состоянием, которое является непреходящим, если только оно не будет изменено в результате внутреннего преображения, дарованного нам нашим Спасителем.

Именно спиритуалистическое отношение к плоти, к миру приводит к тому, что люди начинают делить все на сакральное и светское. Эта позиция глубоко противоречит библейскому мироощущению, согласно которому в мире не может быть ничего светского. В одной из лекций отец Александр так и говорил: «Я не знаю, что такое светское. Это условный исторический термин. Потому что во всём живёт высокая духовность. Или — не живёт. Даже если на картине есть надпись “Дева Мария”, но картина написана неодухотворенно, если в ней есть что?то пошлое и плоское, она совсем не имеет отношения к духовности. И очень важно знать, что нет литературы духовной и светской. А есть литература хорошая и плохая, духовная и бездуховная. Истинно хорошая литература всегда может быть соотнесена с вечными проблемами» [80]. Пошлое, банальное — вот, что такое сатанинское.

По мысли отца Александра, никакая сфера человеческой деятельности не должна оставаться вне христианской заботы. Отсюда его неприятие всякого обскурантизма, искренний интерес ко всем видам человеческого творчества.

И если в детстве его воспитателям ещё удавалось как?то внушить ему, что «есть особенные предметы и темы», то и тогда уже он понимал, что это «скорее вытекало из условий жизни среди чуждых по духу людей» [81].

Отец Александр полагал, что тот, кто познал счастье богосыновства, открывает мир как бы заново. Он вырвался из мертвенных тисков случайности, Господь близок к нему и знает каждый его шаг. Все волосы на голове его сочтены. Богопознание прерывает цепь случайностей, разрывает «карму».

«Поскольку Христос ступил на землю Своими ногами, — говорил батюшка, — постольку Он освятил землю; поскольку Господь человек и наш Брат, постольку Он освятил человеческий род; поскольку Он любит цветы и каждую тварь, постольку Он любит все творение». Поэтому религия Воплощения, каковой и является христианство, — это религия обожения «твари».

Язычество своими помыслами «погружено в плоть мира», спиритуалистические религии устремляют свой взор за пределы этого мира, но только христианство, по словам отца Александра, поднимается над миром и освящает мир.

Если человек разделяет представления об эволюции, он проникается чувством священного родства со всем живущим. А ведь только такое мироощущение может быть реальной основой для экологического отношения к миру. Христианская экологическая этика рождается тогда, когда человек принимает эволюционное мировоззрение.

«Окажитесь весной за городом, — советовал батюшка, — возьмите дерево за ветку, подумайте, что вы держите за руку вашу сестру или брата. Что это живое существо, и у вас общие предки. Что у нас одна ДНК лежит в основании наследственности. Это значит, что мы кровные родственники. Это существо может быть более слабым, мы можем его уничтожить, можем принести вред его существованию. Тогда мы каждого муравья, который ползёт по земле, увидим как собственного брата… Конечно, это нелегко представить, но, тем не менее, если мы несём в себе это понятие, то мы проникаемся чувством священного родства со всей природой, со всем живущим.

Для человека нашей цивилизации очень важно, чтобы он понял свою ответственность за природу, как это понимал апостол Павел, сказавший, что “вся природа стенает и мучится доныне”. В этом заключено глубокое христианское видение и ощущение мира и своей ответственности перед ним».

Свои эволюционные представления отец Александр пытался передать даже детям. В одной из бесед с ними он говорил:

«Если мы смотрим на процесс развития Вселенной как на процесс эволюционный, мы себя не ощущаем независимыми от природы. Мы знаем, что у нас одни корни, мы знаем, что состав нашей крови близок по составу мировому океану. Но главное, что чувство эволюции и близости к природе сначала рождает в человеке благоговейное отношение, потом человек получает силу от окружающего мира, мир становится ему реальной поддержкой. Человек входит в ауру всего мира и черпает силу, которой он был давно лишён, когда оказался оторванным от природы. Происходит обмен: человек не только осознает нравственный закон, но и получает силу для его исполнения. Это чувство родства со всем живущим — не просто эмоция, это так и есть. Почему это важно? Потому что Бог запечатлён в каждом из живых существ, потому что в каждом из них Его тайна, Его мысль».