СУТЬ РАЗНОГЛАСИЙ

СУТЬ РАЗНОГЛАСИЙ

(Любознательный читатель может пропустить эту главку)

1. Противостояние политических и военных мер доверия.

Внешне оно по — прежнему выглядело как главное расхождение между НАТО и ОВД. Но на самом деле выход из тупика уже был виден. Обозначился классический компромисс, который можно описывать в учебниках: НАТО выразило готовность искать договоренность по вопросу о неприменении силы, а Советский Союз — по военным мерам. Теперь важно было зафиксировать этот компромисс определенными организационными рамками. Предложение посла Гашиньяра как раз и давало такую возможность. Разумеется, рамки компромисса еще долго будут оставаться размытыми. Прежде всего, это относилось к форме договоренности о неприменении силы. Что это будет — договор, декларация или составная часть общего заключительного документа?

Нейтральные и неприсоединившиеся страны поддерживали предложение Кипра о принятии декларации, запрещающей применение силы в любом виде. Франция, Италия, Греция, Дания и некоторые другие западные страны осторожно высказывались за то, чтобы придать действенность принципу неприменения силы. А США выражали готовность подтвердить то, что уже записано на этот счёт в Уставе ООН.  

В общем, советское предложение о неприменении силы прочно вошло в ткань стокгольмских переговоров. А в какой форме оно будет выражено, в конце концов, не так уж важно. Тут маршал Ахромеев был прав: с практической точки зрения принципиальной разницы между договором и соглашением нет.

Кроме того, Советский Союз продолжал настаивать на включении в стокгольмскую договоренность и других политических мер: неприменение первыми ядерного оружия, неувеличение и сокращение военных бюджетов, освобождение Европы от химического оружия и создание там безъядерных зон. Для НАТО, как показал наш зондаж, они были совершенно неприемлемы. Нейтралы колебались. Некоторые из них, особенно вне стен Конференции, активно ставили эти вопросы, но в Стокгольме особого рвения не проявляли.

Однако эти политические меры едва ли могли стать камнем преткновения. Громыко включил их в советский пакет предложений как своего рода рычаги давления на Запад и сам же давал неоднократно понять, в том числе министру иностранных дел Италии, что готов удовлетвориться одной лишь договоренностью о неприменении силы. А совсем недавно сказал даже, что формат такой договоренности не столь уж важен: главное — добиваться развития и укрепления принципа неприменения силы.

В общем, для советской делегации было ясно, что все эти вопросы пока должны находиться на столе переговоров. За них нужно биться, но не насмерть. А в будущем, при определенных условиях, они могут стать предметом дипломатического торга и размена.

2. Обмен статической информацией

Здесь положение было глухо. Стороны прочно уперлись лбами. Запад рассматривал такой обмен как один из краеугольных камней своей позиции по обеспечению прозрачности (транспарентности) военной деятельности. А Советский Союз — как откровенный и неприкрытый шпионаж.

Были две основные причины, по которым Советский Союз и думать не смел, чтобы пойти тогда на это предложение.

Первая — и главная — состоит в том, что, по оценке советского Генерального штаба, это предложение позволяло НАТО:

«— получать информацию о структуре вооруженных сил Варшавского Договора, о дислокации штабов, частей и соединений, их нумерации;

— наносить на оперативные карты новейшие данные о всех гарнизонах и группировках войск Варшавского Договора со всеми подробностями;

— поставить под контроль все военные объекты и деятельность войск Варшавского Договора».

Вторая причина крылась в том, что главные силы США, находящиеся за океаном, их многочисленные военные базы, окружавшие Советский Союз, этим предложением не охватывались и «просвечиванию» не подлежали. Прежде всего это относилось к группировке войск и авиации двойного базирования, предназначенных для действий в Европе, но находящихся на территории США.

По сути это был один из самых острых и больных вопросов, вокруг которого нередко вспыхивали жаркие дискуссии с взаимными обвинениями, выпадами и колкостями. На одном из пленарных заседаний после нескольких часов изнурительной полемики заместитель главы французской делегации Пудад спросил с невинным видом — как советская делегация относится к «транспарентной» музыке Шостаковича. В стане НАТО сразу же веселое оживление. Но немедленно последовал ответ:

— Музыку эту мы любим. А как уважаемый представитель Франции относится к «Маршу шпионов» английского поэта Киплинга?

Теперь ликование было в стане ОВД.

3. Уведомления: о чём уведомлять

Предложения об уведомлениях содержались в документах всех трех групп государств. Поэтому казалось, что эта мера самая подходящая для решения. В общем, так оно и было. Но существовали два камня преткновения, которые порой выглядели непреодолимым препятствием на пути к договоренности. И оба они относились к вопросу, о чем уведомлять.

В предложениях Варшавского Договора речь шла об уведомлениях 4-х видов военной деятельности — крупных учениях сухопутных войск, ВВС и ВМС, а также о передвижениях и перебросках войск.

Страны НАТО предлагали уведомлять о 3-х видах военной деятельности:

— всей внегарнизонной деятельности сухопутных войск, охватывающих одну и более дивизий, или эквивалентных формирований численностью 6000 человек и более;

— мобилизационной активности, включая призыв 3-х и более дивизий, или с 25000 человек;

— амфибийной деятельности, начиная с 3-х батальонов или 3000 человек, когда они осуществляют высадку в зоне действий МДБ.

Из этого одного перечня хорошо видна разница в подходах. Но вернемся к главным камням преткновения.

Итак, первый камень преткновения — уведомлять о крупных учениях свыше уровня 20.000 человек (ОВД) или о всей внегарнизонной деятельности, начиная с одной дивизии или эквивалентных формирований численностью 6.000 человек и более (НАТО). В чем здесь дело?

Позиция НАТО была составлена искусно. Если обмен статической информацией должен был дать ясную картину— сетку структуры и дислокации советских вооруженных сил, начиная с дивизии, то уведомления о внегарнизонной деятельности давали бы сведения о любом выходе советских войск за пределы гарнизона. Причем с уровня дивизии неполного состава. Численный параметр — 6.000 человек соответствовал большинству советских дивизий, разбросанных по военным городкам на бескрайней территории Советского Союза.[100]