«Дурацкий сон, как кистенем…»
Дурацкий сон, как кистенем,
Избил нещадно:
Невнятно выглядел я в нем
И неприглядно —
Во сне я лгал, и предавал,
И льстил легко я…
А я и не подозревал
В себе такое!
Еще — сжимал я кулаки
И бил с натугой —
Но мягкой кистию руки,
А не упругой…
Тускнело сновиденье, но
Опять являлось.
Смыкались веки, и оно
Возобновлялось.
Я не шагал, а семенил
На ровном брусе —
Ни разу ногу не сменил —
Трусил и трусил;
Я перед сильным лебезил,
Пред злобным гнулся…
И сам себе я мерзок был,
Но не проснулся.
Да это бред — я свой же стон
Слыхал сквозь дрему!
Но — это мне приснился он,
А не другому.
Очнулся я — и разобрал
Обрывок стона,
И с болью веки разодрал,
Но облегченно!
И сон повис на потолке —
И распластался…
Сон в руку ли? И вот в руке
Вопрос остался!
Я вымыл руки — он в спине
Холодной дрожью!
…Что было правдою во сне,
Что было ложью?
Коль этот сон — виденье мне,—
Еще везенье.
Но если было мне во сне
Ясновиденье?..
Сон — отраженье мыслей дня?
Нет, быть не может!
Но вспомню — и всего меня
Перекорежит.
Или — в костер! Вдруг нет во мне
Шагнуть к костру сил,—
Мне будет стыдно, как во сне,
В котором струсил.
Но скажут мне: «Пой в унисон,
Жми что есть духу!..» —
И я пойму: вот это сон,
Который в руку!