ЗАПАДНАЯ КИНОПЕРЕДВИЖКА

В субботу в кинотеатр пришел с утра, зашёл в мастерскую к братьям Лёвиным, и сидел там, ждал когда приедет машина. В этот день в рейс уезжали обе кинопередвижки, Науменко с Ахметзяновым на восток, а Фоменко с Цыганом, и я как бы с ними, на запад. Сижу, жду машину, а сам помогаю Лёвиным, то что-нибудь подержать, то закрутить какую гайку, одним словом занят. О том, что я еду на кинопередвижке с Иваном Фоменко, Лёвины уже знали, а с Фоменко ещё работал Николай, по прозвищу «Цыган». Иван Хоменко, был невысокого роста, жгучий брюнет, в то время ему было немного за тридцать может чуть больше, а Николай «Цыган» (точной его фамилии не знаю), был брюнет из брюнетов, с кудрявыми чёрными волосами, по возрасту был немного старше Ивана. Про Цыгана говорили, что он ушёл прямо из табора, женился на русской женщине, закончил, шоферские курсы и вот теперь работает в кинотеатре. Я хорошо их знал ещё до кинотеатра, да и они меня знали, так что знакомиться не было необходимости. На западной кинопередвижке, были два киноаппарата, и поэтому, по инструкции там должны работать два киномеханика, вот вместо Науменко меня туда и поставили. Я сидел в мастерской на лавке, ждал машину, а у самого роились мысли в голове. Как примет меня новый коллектив, ведь они трое работали долго, а теперь получается, что я их разбил, хотя моей вины в этом нет. Просто директор больше не доверяет Ахметзянову, вот и поставил туда старшим Петра Науменко. А я жду машину, должны прийти две машины, одна Цыгана, а другая заказаны из автоколонны для восточной передвижки. Только к обеду послышался гул мотора, я рванулся со скамейки, чтобы узнать, кто там приехал, но Иван меня остановил: «Сеня, сиди, надо будет, позовут, нечего набиваться, вот лучше мне помоги бачок закрепить. А ты Миша, сходи, посмотри и нам скажешь». Михаил ушёл и через некоторое время вернулся и говорит: «Науменко с Ахметзяном грузятся, а Цыган копается в моторе своей машины, Фоменко ещё не видно». Мы продолжали ставить бачок, а Михаил помыл руки и спрашивает у старшего брата: «Мы сегодня пойдём обедать или нет?» Иван на него посмотрел с укоризной и говорит: «Да подожди ты, вот парня проводим, тогда и пойдём, потерпишь». Михаил что-то пробубнил себе под нос, затем вслух говорит: «Вот ты говоришь, проводим, а если они его с собой не возьмут, тогда что?» Иван, поднялся на ноги, он до этого сидел вприсядку, и говорит Михаилу: «Если они его не возьмут, тогда он с нами пойдёт обедать и останется с нами работать, как и раньше работал, вон, ещё два движка ждут своей очереди, так что работы всем хватит. Ну, как, тебя такой вариант устраивает?» Михаил ничего не ответил, продолжал тщательно вытирать руки о полотенце.

Мы все дружно замолчали. Но Михаила, наверное, молчанка не устраивала, и он снова заговорил: «Если так, то мне даже лучше, тумаков от тебя мне меньше будет доставаться, что-то и Сене перепадёт». После этих слов мы дружно захохотали. Я снова принялся за гайки, а сам прислушиваюсь к гулу моторов машин. Слышу, один из моторов загудел сильнее, и машина поехала, я её даже видел через открытую дверь мастерской. Через некоторое время, было слышно, как мотор другой машины сильно загудел, и, видать, подъехал к складу. Иван Михаилу: «Посмотри». Я, естественно, переживал, позовут меня или нет. Им директор, конечно, сказал про меня, но они могли и отказаться, мол, сами справимся. Мне очень хотелось поехать по маршруту западной кинопередвижки, конечно, можно и движки ремонтировать, но этот этап я уже прошёл, и возвращаться назад не хотелось, да и кино показывать интересней, чем крутить гайки.

Мои размышления прервал голос Ивана Хоменко, он вошёл в мастерскую, широко улыбаясь своей белоснежной улыбкой, с возгласом: «Сеня, а ты почему не на погрузке, затем обращаясь к братьям Лёвиным, продолжил. Вы, парни, извините, но по распоряжению директора кинотеатра, Сеня, теперь член нашей команды, так что я его забираю». Услышав такие долгожданные слова, у меня отлегло от души. В западный маршрут кинопередвижки входили населённые пункты: Хутор Первомайский, село Кивсала, Село большая Джалга, село Малая Джалга, Хутор Северный, Село Бурукшун, Ферма № 3 и село Кугульта. Обо всех населённых пунктах, где мы показывали кино, я писать не буду, напишу только более мне запомнившихся. В хутор Первомайский я ехал на машине в кузове, но там я себя чувствовал комфортно, так как, в машине был тулуп, в который я и закутался. В нем тепло, удобно и никаких проблем. Фильмы начали показывать с этого хутора, это была моя первая работа в новом экипаже киномехаников и поэтому она для меня была особой. Как только мы затащили оборудование в клуб, Иван сказал: «Сеня, сегодня ты киномеханик, а мы с Цыганом твои помощники, так что командуй, я знаю, что ты кино показывал самостоятельно на восточной передвижке, но хочу посмотреть, как ты это умеешь делать». Ладно, думаю, смотри, мне ставить кинооборудование, не впервой, так что смотри и радуйся. На этой кинопередвижке все то же самое, что и на той, разница только в том, что здесь два кинопроектора, так мне кажется это даже лучше. Во-первых, нет перерыва между лентами, и не надо лампочку вкручивать и выкручивать, это облегчает киномеханику показывать фильм. Всё оборудование я установил один, Иван только поставил на сцену динамики и подключил их проводами к киноаппаратам, а Николай Цыган, протянул кабель к движку и подключил его. Всё готово для показа фильма. Мои новые члены команды остались довольны моей работой, Цыган даже сказал: «Слушай, Иван, а Сеня может и без нас кино показывать». На что Фоменко, старший экипажа ответил коротко и внятно: «Рано ему ещё одному показывать кино». А Цыган, своим заявлением как бы говорил, что мы можем и уйти, а Сеня пусть показывает кино один. Его заявление меня как-то слегка напрягло, так как, одному кино показывать сложно, а с такой командой очень даже просто, да и к тому же, я на этой кинопередвижке буду показывать кино первый раз. Весь фильм я стоял у аппаратов, Иван сидел рядом на ящике для кассет, и смотрел за моей работой. Цыган же, стоял в проеме двери и смотрел за движком и порядком в клубе. Надо сказать, сколько я не показывал фильмов, в посёлках, не помню ни одного случая срыва показа кино, по причине пьяного дебоша, или ещё чего либо. Единственной помехой для показа кино это был дым, который исходил от мужского населения села или хутора. И дым не от сигарет с ментолом, а от самокруток, или как их там называли, цигарки, заправленных табаком самосадом, крепким, вонючим, и сильно чадящим. И поэтому, луч свела от аппарата к экрану, как бы плавал в этом чадящем тумане, и картинка искажалась. Было такое впечатление что, то, что показывалось на экране, происходило в дыму, и это раздражало зрителей особенно женщин. Ещё на восточной кинопередвижке я хотел запретить курение во время сеанса кино, но на такой кардинальный шаг я не решился. Возможно виду своего юного возраста.

А в остальном всё было нормально. Когда закончилось кино, Фоменко мне сделал только одно замечание, а именно. Чтобы я раньше времени не вытаскивал коробку с лентой из ящика, это нарушение инструкции по прокату фильмов. Я это учёл и больше так не делал. Ночевали у какой-то женщины, кажется, знакомой Николая. На другой день, утром, я позавтракал и пошёл в клуб собирать оборудование, а мои старшие товарищи остались досыпать. Затем мы переехали в Село Кивсалу, там то же показали кино ну и в остальных населённых пунктах я, то же показывал кино, с демонстрацией фильма двумя аппаратами я окончательно освоился, и Иван со мной рядом больше не сидел, он полностью мне доверял. Хочу остановиться на одном случае, который меня поразил в Кивсале. Вот что там было. До начала фильма было ещё далеко, Иван с Николаем были в клубе, а я возился с двигателем. Хотя электричество в клубе было, но не было мощного разъёма с заземлением, а без заземления на киноаппарате работать нельзя, опасно для жизни. Поэтому Иван послал меня готовить движок к сеансу и вот я с ним вожусь. В таких случаях обычно возле киномеханика собирается толпа ребятишек 8-12 лет. Они с интересом наблюдают за тем, что делает с мотором киномеханик. Вот и на этот раз вокруг меня собралась ватага мальчишек. Я сижу на корточках и копаюсь в карбюраторе двигателя и лица их не вижу, потому что козырёк моей кепки закрывает их. А вот ноги их я вижу хорошо, и я обратил на них внимание. У ребят на ногах разная обувь. Вот мальчишка обут в стоптанные ботинки, другой в сандалях, веду свой взгляд дальше, следующие ноги босые, а рядом с ними не ноги, а коленки, видать какой-то мальчишка сидит. Я ещё раз посмотрел на его коленки и к своему удивлению увидел что, у этого мальчишки нет ноги чуть ли не до колена.

Вид этого мальчишеского обрубленного колена очень поразил меня. Я не знаю почему, но когда я вижу повреждённые конечности человека, мне становится не по себе, хотя сразу после войны я в Ипатово, на базаре видел их много, и всегда было такое неприятное ощущение. Ну, ладно, то на базаре там инвалиды были венные, то есть люди, которые прошли войну, а этот мальчик, где он мог потерять ногу. Мне захотелось узнать, как это случилось. Я поднялся с корточек, стою и смотрю на парнишку- инвалида, а он, улыбаясь, смотрит на меня, и главное в нем не видно и тени грусти о том, что он инвалид. Я спросил у него: «А что у тебя с ногой?» — «С какой? С этой?» — показывает он на обрубыш. «Да с этой» — «Да вот пол ноги нет» — «Это я и без тебя вижу, а почему так получилось?» — «Эхо войны», — коротко ответил мальчишка. Но я был не удовлетворён был таким ответом и снова спросил у него: «А всё же?» Мальчишка ничего не стал говорить, наклонил голову и молчал. Тогда другой парнишка, постарше их всех, сказал. Да он наступил на мину, такую небольшую в виде игрушки, она взорвалась и вот такой результат. Мне мальчишку стало жалко, и я ему сказал: «Приходи вечером в кино я тебя бесплатно пропущу. Он на меня обрадованно посмотрел и спросил» — «А сестрёнку можно с собой взять?» — «А она у тебя большая? — в свою очередь спросил я у него, — Тринадцать лет» — «Ну, хорошо, бери с собой и сестрёнку». Мальчишка шустро подскочил на ноги, и, опираясь на палку-костыль покондылял по улице, наверное, домой обрадовать сестрёнку. Ладно, думаю, пусть придут, если Иван будет против, что я их пропущу бесплатно, то я им билеты возьму за свои деньги, тридцать копеек я в своём кармане всегда найду, тем более что Фоменко вчера, после сеанса мне отдал мои положенные суточные 4 рубля 40 копеек. Так что здесь у меня с деньгами всё в порядке. Скажу откровенно, в новом коллективе мне всё нравилось. Старшие мои товарищи ко мне относились с дружеским вниманием, если надо подскажут, а если надо, то предостерегут, ведь они оба взрослые парни и жизнь знают лучше меня. И ещё, они оба добрые по натуре, и поэтому по хорошему относились ко мне. Как вы знаете, в команде Ахметзянова у меня были проблемы с питанием, в этом коллективе ничего подобного. Всегда обедали вместе, в основном в клубе всухомятку, горячим был только чай, который Николай готовил на примусе. Ужинали и завтракали у тех хозяек, у которых ночевали, только в Большой Джалге ночевали в клубе, там, почему-то, знакомых женщин у моих старших товарищей не было. Правда, в Джалге на ночёвку меня хотел взять к себе мой родственник, звали его, как и меня, Семён, но он назвался Сёмкой, он родственник по линии бабы Ганны и доводился братом Марии, о которой я уже писал. Николай не отпустил меня, сказал, что Сеня будет ночевать со своей командой. Сёмка попрощался и расстроенный ушёл домой, а Николай пошёл в клуб, буквально через минуту, ко мне подошла девушка и говорит мне: «Сеня, я вижу, ты собрался ночевать в клубе, пойдём к нам, у нас и поужинаешь и переночуешь. Вот, на углу клуба стоит хозяйка, у которой я снимаю квартиру, она тоже тебя приглашает к нам».

Эта девушка говорит, а я стою, смотрю на неё и не знаю, кто она такая, даже своего имени не назвала. Девушка продолжает говорить, а я теперь взгляд перевёл на хозяйку, которая стояла в пяти метрах от нас. Это была довольно молодая женщина, на вид ей было не больше тридцати. Если честно, то их приглашение меня как-то насторожило, потому что селяне киномехаников к себе ночевать, так не приглашают. Обычно они сами сразу представляются, ну так как было в Барханчаке или в селе Дивном. А эта сразу пойдём к нам и всё тут.

Девушка договорила, затем замолчала и выжидательно смотрит на меня. Я её уже давно рассмотрел, довольно симпатичное лицо, одетая в пальто, голова покрыта цветастым платком. Заочно мы с ней как бы познакомились теперь надо отвечать на поставленный вопрос. «Вот ты меня приглашаешь к вам ночевать, а я даже не знаю твоего имени, ты сначала бы назвалась, как тебя зовут», — при моих словах у девушки расширились глаза, ресницы на них захлопали, затем она с удивлением произнесла, — Сеня, а ты меня разве не узнал? Я же Паша Сурмилова, из нашего хутора. Ты что забыл меня?» Думаю, точно это Паша, а я смотрю на неё, и вижу, что лицо мне знакомое, но кто это понять не могу, а это оказывается Паша, та Паша, которая в хуторе ходила, высоко подняв голову и с нами с хуторскими ребятами и знаться не хотела. Семья Сурмиловых вообще была затворниками, и Паша не нарушала эту традицию. В мае прошлого года мы с Лёнькой Беленко сидели на призьбе у нашего двора. Мне тогда было пятнадцать лет, а Лёнька был на год старше меня, Паша тоже была такого же возраста, как и Лёнька. Сидим спокойно разговариваем, вдруг Беленко говорит: «Смотри Пашка Сурмило» идёт. Я повернулся в ту сторону, куда указал Алексей и действительно, идёт Паша Сурмилова, мы её увидели ещё из далека. Мы с Лёнькой предполагаем, что она идёт в магазин и будет проходить мимо нас. Лёнька мне говорит: «Сеня, давай её пригласим с нами посидеть и пусть она, нам о себе расскажет, ну там, как она живёт в Джалге, что она там делает ну и прочее».

Я посмотрел удивлённо на Лёньку и говорю ему: «Лёня, да ты что не знаешь, как она относится к нам, хуторским парням, она же нас за мужичьё считает. Она ещё в Джалге не училась да с нами знаться не хотела, а теперь и тем более. Ты, Лёня, как хочешь, а я не хочу с ней разговаривать». Но надо знать натуру Алексея Беленко, а он, по натуре провокатор, и если спровоцированный объект начинает злиться, то он, ещё больше подливает масла в огонь. «Ладно, — говорит Беленко, — ты, Сеня, сиди и молчи, я сам с ней побалакаю». Паша поравнялась с нами, затем проходит нас и не здоровается. Алексей её окликает словами: «Паша, а что это ты с нами не здороваешься?» Паша остановилась, удивлённо на нас посмотрела, и говорит, при этом она старалась говорить на русском языке, но у неё это как следует, не получалось. В её разговоре были слышны такие слоги, как ти, ми. В хуторе о таких людях, как Паша, говорили, если не умеешь говорить по-русски то ни бэкай, и ни мэкай, а говори так, как ты умеешь. Но Паше в хуторе хотелось показать, что она освоила русскую речь вот поэтому и старалась, но у неё получалось плохо, особенно это было заметно мне, как человеку, который уже сносно знал русский язык. А на замечание Алексея, Паша сказала. — А культурные парни с девушкой должна здороваться первыми, образованность надо иметь, а потом девушку задевать. Что с вами разговаривать вы хуторская не образованность. Вот теперь в Джалге та самая Паша Сурмило, которая меня называла не образованным хуторянином, приглашает меня к себе ночевать. Правда, с тех пор, когда я её в последний раз видел, прошло больше чем полтора года, и тогда она была худенькой, стройной девушкой, а сейчас предо мной стоит девушка, но она пополнела и поэтому больше похожа на женщину, пусть и молодую, но женщину, вот потому я её и не узнал. С интересом смотрю на неё, но, насчёт ночёвки ничего ей не говорю, но меня так и подмывает задать ей вопрос насчёт необразованного хуторянина, и я не выдержал внутреннего напряжения и спросил у неё: «Паша, как же так получается, примерно полтора года назад ты в хуторе со мной необразованным хуторянином говорить не хотела, а сейчас приглашаешь к себе ночевать, да ещё и ужином накормить хочешь. Как это понимать, в моей голове такое не укладывается. Что с тобой произошло?» Паша на меня как то странно посмотрела и говорит: «Сеня, когда это было, с тех пор и ты изменился, да и я тоже изменилась, так что давай хуторскую жизнь не вспоминать, сейчас мы оба другие и стоим мы с тобой как бы на одной ступеньке. Мы сейчас с тобой как бы равны, ты живёшь и работаешь в Ипатово, я в Джалге, так что всё правильно. Ну, так что, соглашаешься с моим предложением?»

На её сравнение двух сёл я мысленно сказал себе, да нет, дорогая, твоя Джалга в знании русского языка недалеко ушла от хутора Северного, а до села Ипатово ей так далеко, как до города Ставрополя пешком. А что касается Паши, то я знал, что к ним ночевать не пойду, только как ей отказать, я не знал, мне всегда неудобно человеку, тем более девушке отказывать. Но тут меня выручил Цыган, он вышел из дверей клуба и говорит мне: «Сеня, пойдём ужинать, а то еда скоро остынет». Я быстро попрощался с Пашей и пошёл ужинать. Когда мы уже ели колбасу с хлебом, а затем пили чай с халвой, в это интересное время Цыган меня спрашивает: «Сеня, а что от тебя хотела эта молодая особа» — «Да она со своей хозяйкой квартиры приглашала меня переночевать, и хотели меня накормить хорошим ужином». Николай немного помолчал, затем Ивану говорит: «Вот видишь, Иван, кого мы взяли в свой коллектив, ему сделали такое интереснейшее предложение, а он от нас скрыл. Знаешь, Сеня, что я тебе по этому поводу скажу, это просто не по-товарищески. Если бы мы к ним пошли, то ужинали бы не сухую колбасу с сухим хлебом, а макароны с поджарочкой, и спали бы на чистой постели в обнимку с девушками. Ой, как бы хорошо это было». Николай хотел ещё, что-то сказать, но тут его прервал Иван: «А что это ты размечтался, ведь тебя никто туда не приглашал, приглашали Сеню, а мы с тобой в стороне. Коля, мы уже с тобой старые для таких молодых девушек». Николай был не согласен с заявлением Ивана и сказал: «Вот здесь ты, Иван, не прав, мы с Сеней вместе работаем, значит, мы друзья, а раз мы друзья, то и вместе должны идти к девушкам. Как же иначе». На это Иван Цыгану философски ответил: «В таком деле друзей не бывает, и вообще, Цыган, ты сегодня дежуришь по кухне, так что давай убирай посуду и хорошенько помой её, чтобы было не так, как вчера». Николай безнадёжно опустил на стол руки и как бы в шутку мне говорит:

«Вот так Сеня всегда, как что грязное и тяжёлое надо делать то Цыган, а как провожать девушек до дома то Иван. Несправедливо это и я буду с этим бороться». «Борись, борись, — сказал ему Иван, — сколько мы с тобой работаем, столько ты и борешься, а результат какой был, такой и остался» — «Это диктат», — сказал Николай и пошёл мыть посуду.

Весь, разговор моих коллег проходил в какой-то шутливой форме, они как бы подшучивали друг над другом, при этом они смеялись, а я не мог понять, серьёзно они говорят или шутят. Я человек новый в этом коллективе и поэтому мне многое было не понятно. Потом мне Иван объяснил, что к чему, на что надо обращать внимание, а что пропускать мимо ушей, особенно остроты Николая. Со временем я освоился в команде, и многие выпады Цыгана теперь мне тоже были смешные. Ночёвка в клубе на этой передвижке, была гораздо комфортнее, чем на той передвижке. Здесь были и матрасы и подушки и одеяла, поэтому спать было тепло и уютно.

О других населённых пунктах, где показывали кино, я писать не буду, так как там ничего особенного не было, всё как всегда. Напишу только о последних двух населённых пунктах, это ферма № 3 и село Кугульта, особенно в Кугульте всё было за рамки выходящее.