1

Особенное внимание моё с самого начала работы было направлено на розыски письменных свидетельств о дуэли, исходящих от столь важного участника печальных событий — барона Геккерена. Он был представителем короля голландского в С.-Петербурге, дуэль его приёмного сына отозвалась на его карьере. Вполне естественно было предположить существование письменных объяснений Геккерена перед русским государем, с одной стороны, и перед голландским правительством, с другой. Действительно, в С.-Петербургском главном архиве министерства иностранных дел оказались весьма любопытные письма барона Геккерена к графу К. В. Нессельроду, бывшему в то время русским министром иностранных дел. В своё время эти письма были использованы мной в статьях о дуэли Пушкина («Истор. вестн.», 1905 г., март, апрель); в полном же виде они появляются впервые в настоящей работе (№ IX).

Но все старания извлечь донесения Геккерена своему правительству из архива министерства иностранных дел в Гааге не увенчались успехом, к прискорбию друзей просвещения. Нидерландское правительство решительно отказало в сообщении интересующих нас документов. Ещё в 1905 году наш посланник в Гааге Н. В. Чарыков получил от министра фан-Тетса уведомление, что «опубликование хранящейся в архиве переписки в настоящее время является нежелательным, так как оно было бы неприятно для проживающих ныне в Голландии и за границею родственников барона Геккерена»[671]. Между тем, пока шли эти переговоры, в моих руках оказались современные копии с двух писем барона Геккерена барону Верстолку, бывшему в 1837 году голландским министром иностранных дел, и с письма к принцу Оранскому, супругу Анны Павловны, в то время ещё наследнику нидерландского престола. В 1905 году в статьях о дуэли Пушкина и Дантеса я сообщил в переводе извлечения из этих примечательных писем барона Геккерена[672].

Нет сомнения, что признанные не подлежащими опубликованию документы голландского архива суть подлинники писем, известных нам лишь по копиям. Кое-что об архивных бумагах мы знаем частным образом. Так, нам известно, что по делу Геккерен — Пушкин в архиве находятся «донесения голландского министра в Петербурге (т. е. Геккерена), содержащие отчёт о событиях, донесение уполномоченного в делах барона Геверса (заменившего барона Геккерена) о впечатлении, произведённом смертью Пушкина в С.-Петербурге, и, кроме того, вырезка из „Journal de St.-Pétersbourg“ „с приговором над Дантесом“»^{285}. Графу Бреверну де-ла-Гарди, бывшему в 1905—1906 годах советником нашей миссии в Гааге, были показаны донесения Геккерена (числом три), и некоторые фразы напомнили ему донесения, напечатанные в русском переводе в моих статьях[673]. Так как для целей учёного исследования представлялось необходимым ознакомиться с подлинниками и так как то, что казалось в Гааге не подлежащим опубликованию, было уже оглашено в России, то, по просьбе Комиссии по изданию сочинений Пушкина, наш посланник в Гааге граф Пален в 1911 году взял на себя труд нового обращения к голландскому министру иностранных дел Ван Свиндерену. Но г. Ван Свиндерен сообщил графу Палену, что «он не находит возможным дать разрешение для личного осмотра посланником или секретарём миссии архива его министерства по этому крайне деликатному ещё поныне вопросу, а тем более согласиться на опубликование таких вполне доверительно сообщённых бароном Геккереном сведений, которые до сих пор составляют семейную тайну, в особенности третье письмо, на имя принца Оранского; относительно этого письма для его публикации, он, министр, был бы обязан предварительно исходатайствовать разрешение её величества королевы нидерландской, какового её величество, по его, министра, глубокому убеждению, никогда не соизволит дать».^{286}

Нам не совсем понятны основания такого взгляда г. Ван Свиндерена, но во всяком случае будем ждать лучших времён, когда соображения, диктуемые чрезмерной щепетильностью, не будут иметь места, и мы получим возможность, во-первых, сверить имеющиеся у нас копии с хранящимися в Гааге подлинниками и, во-вторых, ознакомиться и с другими материалами о дуэли, о существовании которых в голландских архивах мы не знаем. Пока же считаем необходимым напечатать в этом отделе письма барона Геккерена в переводе со старинных, сделанных в 1837 году перлюстраций (№ X и XI)[674]^{287}.