Эрнст Амадей Гофман

Эрнст Теодор Вильгельм Гофман — гениальный писатель, композитор и художник — появился на свет 24 января 1776 г. в немецком городе Кенигсберге. Его отец, придворный юрист, часто напивался и устраивал скандалы. Поэтому, в конце концов, родители Эрнста развелись, и мальчик переехал в дом матери. Уже в 12 лет Эрнст свободно играл на фортепиано, органе, гитаре, арфе и скрипке. Однако после окончания школы поступил на юридический факультет Кенигсбергского университета, не оставляя, впрочем, занятий музыкой. Впервые услышав оперу Моцарта «Дон Жуан», юноша настолько был потрясен, что взял себе второе имя в честь кумира — Амадей.

В университете Гофман прослыл хулиганом. Влюбившись в воспитанницу женского пансиона, расположенного неподалеку, он на пару с приятелем взялся рыть туда подземный ход. А когда попытка была пресечена, соорудил настоящий воздушный шар, который взорвался прямо над двором пансиона. Чуть позже он воспылал страстью к замужней женщине, матери пятерых детей — Доре Хатт. Юноше было 17, его возлюбленной — 26. Их тайный роман, невзирая на сплетни и пересуды, длился четыре года. А потом у Доры родился шестой ребенок, и Гофман, подозреваемый в отцовстве, вынужден был бежать в Силезию. Там жил его дядя-юрист. В течение двух последующих лет Гофман работал протоколистом в суде, а на досуге рисовал. Даже помог как-то знакомому художнику расписать иезуитскую церковь.

Он уже потерял надежду что-то изменить в своей жизни, как вдруг ему пришло назначение в Берлин. Бурлящая жизнь столицы затянула Гофмана в водоворот искусства. В Берлине он много рисовал, копируя произведения античных мастеров и совершенствуясь в портретной живописи, сдал экзамен на должность судьи, после чего получил назначение в Познань, где дебютировал с несколькими короткими операми.

В Познани же Эрнст познакомился с будущей женой — дочерью писаря Михалиной — и сразу разорвал помолвку со своей кузиной Минной Дерфер. Впоследствии мягкая и терпеливая Миша, как ласково называл он супругу, станет ему верным другом и будет прощать все: безденежье, перепады настроения, пристрастие к алкоголю, измены. Однако разрыв с семейством Дерферов означал для Гофмана потерю финансовой поддержки. А за то, что он рисовал карикатуры на влиятельных людей, его выгнали из Познани и отправили в Плоцк — захолустный городок на берегу Вислы.

Угнетенный отсутствием культурных событий в Плоцке, Гофман писал в дневнике: «Я остаюсь прозябать, я забыт… о боль! Я все больше становлюсь государственным советником. Кто мог подумать об этом три года назад?! Муза убегает сквозь архивную пыль…» Впрочем, именно в Плоцке у него созрело решение стать литератором. А когда его друг добился для него перевода в Варшаву, начался один из самых спокойных периодов в жизни Гофмана. Там у него родилась дочь Цицилия. Он быстро справлялся со служебными обязанностями, а все свободное время посвящал музыке. Сочинил ряд пьес, в т. ч. симфонию и сонату для фортепиано. Поставил несколько опер, которые были благосклонно приняты публикой. На премьерах Гофман дирижировал лично, а иногда даже исполнял вокальные партии — у него был хороший тенор.

Но в 1807 г. в Польшу вторглись войска Наполеона, и Гофман потерял работу. Вместе с семьей он отправился сначала в Познань, затем в Берлин. Чтобы прокормить семью, ему доводилось продавать собственные вещи, а после смерти дочери у него начались приступы нервной горячки.

К счастью, через некоторое время Гофман получил место театрального капельмейстера в Бамберге и быстро завязал полезные знакомства. Он подружился с Карлом Кунцем — крупным виноторговцем, который и опубликовал его первый рассказ — «Кавалер Глюк». А еще Эрнст влюбился…

Девушку звали Юлия Марк. Она была на 20 лет младше, и ее мать не хотела, чтобы дочь связалась с женатым и нищим человеком. Вскоре она нашла Юлии жениха — купца из Гамбурга, и Гофман снова впал в депрессию, заливая свою печаль вином. В апреле 1813 г. они с женой уехали в Лейпциг, где Эрнсту обещали работу в театре.

Вскоре пришло известие о поражении французов, и Гофман, воспрянув духом, сочинил сказку «Золотой горшок», которую после, наряду с «Житейскими воззрениями кота Мурра», будет считать лучшим произведением из своего творчества. Кстати, у Гофмана действительно жил кот по имени Мурр. Писатель утверждал, что пушистый друг не только спит на его рукописях, но и лазит за ними в ящик стола, чтобы читать вслух.

Вернувшись в Берлин, писатель вступил в литературное общество «Серапионовы братья» и каждую неделю, на собрании в кофейне, читал свои произведения.

Много лет его тревожило стремление людей создать робота. И он сочинил на эту тему новеллу «Песочный человек». Через образ Олимпии — говорящей куклы, искусно копирующей поведение людей, он передал свой страх перед полной заменой человека механической копией. Его возмущало то, что машины вторгаются в духовную, творческую сферу: «Соединить живого человека с мертвыми фигурами… в этом для меня заключено что-то тяжкое, зловещее и даже совсем жуткое». В истории о Щелкунчике, написанной в 1816-м, Гофман показал, что человечность все же может победить бездушную механику. Примечательно, что широкую известность эта сказка получила благодаря балету П. И. Чайковского, хотя основой для либретто послужило не само произведение Гофмана, а «смягченное» изложение, выполненное А. Дюма-отцом.

Как бы то ни было, сочинения Гофмана пользовались успехом. Однако литературу он воспринимал лишь как источник прибыли, а все заработанные деньги оставлял в винном погребке «У Вагнера». Вино, по его словам, давало легкость и яркие грезы, хотя чаще вызывало жуткие видения. Каждый вечер Эрнст являлся в погребок и сидел до рассвета, выпивая одну бутылку за другой. Как только его посещали уродливые, мрачные тени, он хватал перо и судорожно писал свои сумасшедшие повести.

Днем же Эрнст работал в уголовном суде, а еще занимался постановкой «Ундины» — первой немецкой романтической оперы.

Тяжелый труд и загулы не прошли даром. Весной 1818 г. Гофман тяжело заболел. За несколько проведенных в постели недель он написал сказку «Крошка Цахес по прозванию Циннобер». Исполненный веры в великую силу искусства, автор поведал о том, как поэт разоблачает абсолютно никчемного человека, который представляется окружающим красивым, умным и талантливым.

Уже летом, когда Гофман поправлял здоровье в Силезии, с успехом вышла его новелла «Мадемуазель де Скюдери». Казалось, все налаживается, но через пару лет церковь раскритиковала его роман «Повелитель блох» — за сатирическое изображение общественных устоев. Рукопись изъяли из печати. Потом, правда, издали, но с большими сокращениями. Это окончательно подкосило писателя, и 25 июня 1822 г. его почти полностью парализовало. «Наверное, скоро полегчает, — сказал он врачу. — Уже совсем ничего не болит». «Да, — ответил врач. — Скоро вам полегчает».

На следующее утро Гофман умер. Друзья установили на его могиле скромный памятник, а спустя несколько дней кредиторы продали с торгов все его вещи. При жизни писателя немецкие критики не жаловали его саркастичные книги. Зато в Америке и России у Гофмана было много поклонников. Его книгами зачитывались Жуковский и Пушкин, мотивы его творчества использовал в своих произведениях Лермонтов, а Достоевский прочел все его сочинения в оригинале. О себе же Гофман писал: «Я похож на детей, которые родились в воскресенье. Ибо они видят то, чего не видят остальные».