Леонид Юзефович

В юности мама обожала стихи. На фронт она взяла с собой изданный в довоенной «Библиотеке поэта», в так называемой «Малой серии», томик своего любимого Блока размером в ладонь и, что самое удивительное, привезла его обратно. Эту маленькую синюю потрепанную книжечку я когда-то знал наизусть почти целиком.

Привезла она с фронта и такой же малоформатный блокнотик, куда в начале 1945 года, по дороге через Латвию и Литву (на границах Восточной Пруссии чистые странички в нем закончились), заносила свои нехитрые наблюдения и впечатления. О строжайшем запрете на ведение фронтовых дневников и о том, чем грозит ей ослушание, мама по молодости лет понятия не имела.

Здесь же – ее собственные, тогда же сочиненные стихи, неумелые и трогательные, как все, на чем лежит печать времени. В зрелом возрасте мама этих стихов стеснялась, а под старость и вовсе порывалась блокнотик выбросить, чтобы не оставлять после себя таких следов, и для сохранности я забрал его себе.

Вот одно из оставшихся в нем стихотворений.

ОЛОВЯННЫЙ ТРУБАЧ

Усатый трубач, оловянный солдат

Мне тобою в знак дружбы дарён,

И в мешке вещевом непременно назад

Привезу я солдатика в дом.

Отдохнет там трубач, спутник тягостных дней

И в пути неизменный мой друг.

Я уверена, станет тогда он живей,

На трубе заиграет мне вдруг.

И напомнит о прошлом, о походах былых,

О друзьях, что погибли в бою,

И о подвигах славных, о бессмертии их…

Мне напомнит и дружбу твою.

Стихотворение посвящено некоему С. П. А., но кто он был такой, я у мамы выспросить не догадался и теперь уже не узнаю, но, думаю, отношения между ними действительно были не более чем дружескими. Вывожу это из того, что даритель трубача обозначен всеми тремя инициалами. То есть мама называла его не просто по имени, а с отчеством, и значит, по ее тогдашним понятиям, был он человеком немолодым. Это единственное, что можно сказать о нем почти наверняка.

Зато с солдатиком все, в общем, понятно. Вряд ли С. П. А. взял его с собой на фронт, как мама – Блока. Скорее всего, подобрал в одном из брошенных хозяевами немецких домов. Усы тоже свидетельствуют в пользу гипотезы о его прусском происхождении. Тем более, что в СССР оловянные солдатики, по крайней мере в массовом масштабе, не производились до начала 1960-х. Да и тогда при той степени тонкости, с какой прорабатывались их лица, различить на них усы, даже если они имелись, было затруднительно.

А вот исполнила ли мама обещание и привезла ли солдатика домой – не известно. Блокнотик хранится у меня, но оловянного усача я никогда не видел.

Галина Юзефович, Леонид Юзефович