Глава 25. «Ах, Берти, Берти!»

В отсутствие дочери Альберт обратил придирчивый взор на сына. Он поднял моральную планку на такие выси, что Берти еще в детстве оставил все попытки жить по отцовским правилам. А мать видела в Берти не отдельную личность, а испорченную копию ангела-мужа. В одном из многочисленных писем она сообщала сыну: «У всех вас есть основание гордиться, что вы являетесь детьми отца, равного которому нет во всем мире – великого, доброго, совершенного. Попытайся… пойти по его стопам и не отчаивайся, потому что никто из вас все равно не станет полностью на него похож. Но стань на него похожим хоть в чем-то, и ты уже добьешься многого»[170].

Когда Берти исполнилось пятнадцать, родители слегка ослабили контроль. Наследнику было позволено отправиться в Германию в сопровождении четверых добродетельных юношей и гувернера Гиббса.

Отчеты, которые гувернер методично слал Альберту, приводили принца в отчаяние. Какое уж тут интеллектуальное развитие? Вырвавшись из дома, Берти вел себя как малолетний сорванец. Со слугами был груб, гувернеру дерзил, а его розыгрышам, причем дурацким, не было конца и края. Однажды принц бесследно исчез из гостиничного номера, и вся свита искала его полдня, после чего довольный собой Берти вылез из-под стола. С отцом так не пошутишь, поэтому вдали от дома Берти наверстывал упущенное.

По возвращении домой все вернулось на круги своя. Вечные нотации, вечная слежка. Даже в виндзорской резиденции Уайт-Лодж, куда Берти переселили после конфирмации, витал дух строгого папы. Альберт раздал каждому из шталмейстеров принца секретный меморандум со строгими предписаниями: «Принц Уэльский не должен сидеть развалясь в кресле, не должен держать руки в карманах, на все знаки почтения должен отвечать тепло и сердечно». Развлечения должны были быть сугубо образовательными – чтение поэзии, музыка, изящные искусства. А королева, опасаясь, что сын набирает вес, посадила его на диету. Никакого вина, никакого пудинга, только мясо, овощи и сельтерская!

На шестнадцатилетие Виктория преподнесла сыну роскошный подарок – разрешила ему самостоятельно подбирать себе одежду. При этом она добавила, что в гардеробе наследника не должно быть ничего экстравагантного и вульгарного. А ведь это как раз было то, что ему хотелось носить!

Со всех сторон на Берти сыпались упреки. «От его интеллекта не больше проку, чем от пистолета на дне сундука в случае нападения разбойников посреди Апеннин»[171], – вздыхал Альберт. «Он ничем не интересуется, кроме своей одежды. Ни малейшего желания учиться. Он затыкает уши, как только разговор заходит о чем-то интересном»[172], – вторила ему Виктория. Совершеннолетие сына привело ее в ужас. «Господи, что же будет, если следующей зимой я вдруг умру!»

В 1858 году благонравный мистер Гиббс покинул ученика, так и не сумев снискать его доверие. С уходом Гиббса принца отдали на поруки полковнику Роберту Брюсу, брату одной из фрейлин. Новый гувернер тоже был мужчиной суровым, с ограниченным запасом юмора, но ему удалось поладить с принцем. Понимая, что воспитывать Берти так же трудно, как сражаться на войне, королева повысила Брюса в звании, сделав его генералом.

Под бдительным оком Брюса Берти отправился в гранд-тур по Европе. Альберт рассматривал путешествие как сугубо образовательное, Берти – как развлекательное. Первым пунктом в программе был Рим. Как и следовало ожидать, принца не интересовали ни руины, ни встречи с местными интеллектуалами. Иное дело – итальянская кухня, модные магазины и балы. Вот за чем стоило ехать за границу! В Вечном городе Берти встретился с папой римским, но, в отличие от Альберта, не надерзил святому отцу, а поговорил с ним по душам. Собеседников подкупали искренность и добродушие принца. Он умел поддержать светскую беседу, танцевал и любезничал с дамами, впечатлял джентльменов меткой стрельбой. Принц Уэльский любил жизнь во всей ее полноте – точно так же, как Виктория до встречи с Альбертом.

Одним из требований отца были подробные отчеты о том, где бывал Берти, с кем разговаривал и что видел. В идеале юный принц должен был шпионить сам за собой, но к семнадцати годам Берти научился обманывать своих надзирателей – а что еще ему оставалось делать? Отчеты домой были скудными и схематичными, и не раз отец отсылал письма обратно с требованием подробнее расписать то или иное событие. А грамматические ошибки подчеркивал.

Когда разразилась война за объединение Италии, Берти пришлось покинуть Рим. Он успел побывать в Австрии, где встретился с легендарным Меттернихом, и готовился к возвращению в Англию. Но родители не спешили принимать блудного сына. В Лондоне шла подготовка к свадьбе Вики, а наводнившие столицу гости, как казалось Альберту, окончательно разбалуют беспутного юнца. Пока родня веселится, Берти предстояло грызть гранит науки в Эдинбургском университете.

Со времен Крымской войны принц Уэльский грезил военной карьерой. Он предпочел бы спать в биваке, чем зубрить греческий или слушать лекции о механике. Однако родители придерживались мнения, что офицерский чин нужно еще заслужить. Пусть Берти сначала получит образование, достойное правителя растущей империи.

Загоняя сына в угол, Альберт старался вбить ему голову как можно больший объем знаний. Как и прочие учителя, он потерпел неудачу. На экзамене по истории Берти не сумел даже назвать последовательность английских королей от Якова I и до родной мамы. Лекции по любым наукам он находил невыразимо скучными и мечтал только об одном – поскорее бы вырваться из-под родительского ига.

Но чем дальше от него находился отец, тем усерднее занимался Берти. Преподаватели Эдинбургского университета хвалили его успехи. Но занятия в Эдинбурге были всего лишь разминкой. В 1859 году Берти был зачислен в Оксфорд. По университетским правилам принц должен был жить при колледже вместе с другими студентами, но отец не собирался отпускать его в это гнездо разврата. Как приговаривал Альберт, «единственная польза Оксфорда состоит в том, что это место для учебы и убежище от мира со всеми его искушениями»[173].

После настойчивых уговоров декан Лиделл согласился, в порядке исключения, разрешить принцу и его свите снимать отдельные апартаменты. Там с Берти не спускал глаз Роберт Брюс, произведенный за свои труды в ранг генерал-майора. Лекции принц слушал в отдельной аудитории. Если он входил в зал или на церковную службу, присутствующие поднимались и продолжали стоять, пока он не занимал свое место. Совсем не так Берти представлял себе веселую студенческую пору!

Невзирая на все запреты, принц завел себе компанию, которую родители сочли бы сомнительной. Вместе с новыми друзьями он зачастил в клубы и к модным портным. Развлечения шли в ущерб учебе. Хотя декан считал Берти «милейшим юношей», он не мог не признать, что с экзаменами принц справляется плохо.

Отчеты из Оксфорда выводили королеву из себя. Она изводила сына нотациями: «Не желаю слышать, что ты опять валяешься на диване или в кресле, разве что ты болен или вернулся с утомительной охоты». Или: «До чего же обидно, когда я, преисполненная беспокойства за твое благополучие, дорогое дитя, пишу тебе письма, на которые получаю одни лишь равнодушные ответы… Постарайся, дорогой мой, прислушиваться к тому, о чем твоя мама просит тебя от всего сердца»[174].

«Не огорчайся, милый старина Берти, – поддакивала Вики из Берлина, – попробуй делать то, что велит папа. Вот увидишь, дела пойдут на лад, а мама будет всецело тобой довольна».

Привыкший к критике, Берти даже не думал роптать. Проще было прикинуться дурачком, чем вступать в спор с властной матерью. Как по лекалу, он писал покаянный ответ, обещая стараться и не огорчать «милую маму». На самом же деле он давно уже не верил, что сможет оправдать родительские ожидания. Отец и мать махнули на него рукой, и ему не оставалось ничего иного, как тоже считать себя бестолочью.

Летом 1860 года принца ожидала новая поездка – в Канаду, где некогда служил его дедушка герцог Кентский. Впервые наследник престола наносил визит в столь удаленные владения, и канадцы с нетерпением ждали гостя.

От начала до конца визит был спланирован Альбертом, который сочинил для сына все торжественные речи. Но, оказавшись вдали от дома, Берти начал импровизировать. Пробубнив речь на том или ином собрании, он спешил в бальные залы, где ему не было равных. Дамы млели, вальсируя в одной паре с самим принцем Уэльским, который, как подмечали журналисты, нашептывал им на ушко комплименты. После балов принц исследовал канадские достопримечательности, любовался Ниагарским водопадом и сплавлялся на плоту через пороги. Как сообщил Брюс в докладе королеве, принц блестяще справился со своей миссией. Канадцы были от него без ума.

После Канады принц Уэльский нанес визит в США. По такому случаю американцы готовы были простить английской короне все былые обиды. Где бы ни останавливался принц – в Детройте или Чикаго, Питтсбурге или Цинциннати, Гаррисбурге или Балтиморе, – на вокзалах его встречали толпы поклонников.

В Белом доме принца Уэльского принимал президент Бьюкенен. Вместо открыток из Англии принц привез портреты своих родителей и преподнес их президенту. Несколькими десятилетиями ранее американцы сочли бы такой подарок оскорбительным. Но со времен войны 1812 года отношения между странами значительно потеплели. Когда он посетил оперу в Филадельфии, зрители встали и, на радость гостю, хором спели «Боже, храни королеву».

Кульминацией поездки стало посещение Нью-Йорка, где поглазеть на принца собралась толпа из 300 тысяч человек. Забросав принца цветами, жители города проводили его в роскошные апартаменты на Пятой авеню – по словам Берти, более комфортные, чем его покои дома. В Музыкальной академии в его честь был дан бал, на который собралось так много гостей, что под их весом треснул пол.

Успех Берти на другом берегу Атлантики удивил родителей. Они не ожидали, что принц покорит сердца американцев, от президента до последнего заключенного в филадельфийской тюрьме, куда его водили на экскурсию. Наконец-то им выдался повод гордиться сыном. Королева хвалила его с тем же пылом, с каким устраивала ему головомойки. Даже Альберт готов был признать, что наследник не так уж безнадежен.

В Виндзоре путешественника встречали с распростертыми объятиями. То был его звездный час. Но когда восторги поутихли, Берти погрузился в привычную рутину, где его ожидали сотни мелких придирок. Пока он жил рядом с родителями, они считали себя вправе вершить его судьбу по собственному усмотрению.

Дело касалось любых его привычек, в том числе курения. Виктория не переносила запах табака. В ее резиденциях курильщики влачили жалкое существование, то и дело опасаясь монаршего окрика. А Берти курил с юных лет – сначала тайком, потом открыто, и без хорошей сигары свет был ему не мил. Уже в 1869 году, когда его любимый клуб Уайтс запретил пускать дым в гостиной, принц Уэльский основал свой собственный клуб Мальборо, лишь бы курить, где ему вздумается.

Виктория изо всех сил старалась отучить сына от «мерзкой привычки». «Твоя природная неспособность упражнять рассудок… значительно ухудшается, когда ты попыхиваешь сигарой, будучи погруженным в мечтательную праздность», – язвила она Берти. Но принц, обычно пасовавший перед матерью, в этом вопросе проявил твердость. Он курил, как паровоз, чувствуя себя отчаянным вольнодумцем.

Решив, что сын должен отучиться в обоих знаменитых университетах, Альберт перевел его в Кембридж. Условия остались прежними: наследник престола должен снимать отдельные апартаменты в пригородном особняке Мэддингли-Холл.

Лекции принцу читали лучшие профессора, с которыми доброжелательный юноша быстро подружился. Но занятия шли со скрипом, во многом из-за новой идеи Альберта. Желая развить его память, отец запретил Берти делать конспекты во время лекций. Будет лучше, если студент запишет все, что запомнил, уже дома. На такой подвиг Берти был неспособен. Спорить с отцом он не посмел, поэтому прибегнул к любимой стратегии – пустил учебу на самотек.

Вместо того чтобы упражнять память, он охотился на лис, играл в теннис (плоховато, по замечанию знакомых) и гулял по Кембриджу с сигарой в зубах. Со студентами он подружился быстро: те отмечали его легкость в общении и удивительную память на лица. Среди новых друзей принца Уэльского были не только аристократы, но и сыновья незнатных богачей, вроде Натана Нэтти Ротшильда. Учеба в Оксфорде и Кембридже определила круг общения принца. В отличие от подтянутого, строгого отца Берти был душой компании и не обращал внимания на титулы.

Пока сын отплевывался от учебы, Альберт строил далекоидущие планы. Родители решили, что Берти следует женить как можно раньше, чтобы радости супружества благотворно подействовали на его взбалмошную натуру. В других королевских домах принцам давали время «перебеситься». Но в Виндзоре царили иные порядки – сразу из-за парты Берти должен был пойти к алтарю.

Поиски невесты были поручены Вики, и принцесса рьяно взялась за дело. Тем самым она могла не только угодить отцу, но и отвлечься от интриг прусского двора – хоть какая-то отдушина. Улучив свободный час, Вики штудировала «Готский альманах», этакий каталог женихов и невест, в котором приводились сведения о всех правящих домах Европы. Мимоходом она подыскала жениха сестре Алисе – юного Людвига Гессенского.

Холостяков в альманахе было хоть отбавляй, но невестами он не изобиловал. Вики выписывала имена подходящих кандидаток, а затем наводила о них справки. Эта принцесса болтлива, у той дурные зубы, а третья слишком субтильна, чтобы продолжить королевский род. Наиболее перспективной барышней оказалась шестнадцатилетняя Александра, дочь наследника датского престола Кристиана и Луизы Гессен-Кассельской. Но и у нее имелись недостатки. Во-первых, Пруссия и Дания давно уже соперничали за земли Шлезвиг и Голштейн, и женитьба принца Уэльского на датчанке могла вызвать раздражение в Берлине. А за любую обиду пруссаки отыгрались бы на Вики. Во-вторых, о поведении Луизы Гессен-Кассельской ходили всевозможные сплетни. Вдруг Александра уродилась в свою распутную матушку?

В июне 1861 года Вики устроила встречу с девушкой и была покорена ее красотой. «Трудно сохранять беспристрастность, будучи настолько очарованной, но я никогда не встречала более прелестное создание, чем принцесса Аликс»[175], – пела ей дифирамбы Вики.

Брюнетка с большими глазами и правильными чертами лица казалась настоящим ангелом. Манеры датской принцессы были безукоризненными, а тот факт, что к шестнадцати годам она не прочитала ни одного романа, привел Вики в восторг. Значит, душа ее тоже ангельски чиста. Вики призывала родителей к решительным действиям, ведь такая знатная красавица, как Аликс, не залежится на ярмарке невест. Ее уже присматривали для русского царевича[176].

Увидев датскую принцессу на фотографии, Альберт воскликнул, что, будь он юношей, сам бы на ней женился. Виктории девушка тоже приглянулась, но материнское сердце терзали страхи. Что, если такой «жемчужине» не приглянется Берти?

Она не питала иллюзий по поводу его внешности: «Нос у него превратился в настоящий кобургский и начинает немного свисать вниз, но, к сожалению, подбородок маловат. При таком крупном носе и пухлых губах это не идет на пользу его профилю». Прическа сына тоже не устраивала любящую мать. «Не следует тебе так аккуратно расчесывать волосы на пробор и укладывать их на висках. Из-за этого ты выглядишь женственно, как-то по-девичьи, а голова кажется совсем маленькой»[177], – журила она сына. Определенно, Александра была слишком хороша для такого пугала.

Принца Уэльского огорчала перспектива раннего брака. Родительский план был виден как на ладони: как можно скорее опутать его цепями Гименея, чтобы он не успел как следует погулять. Но Берти считал, что ему еще рано ставить крест на холостяцкой жизни. Он попросил отсрочки, и родители позволили ему провести лето в Ирландии. Принца определили в военный лагерь Кэррег, где он обучался всем премудростям военного искусства. Расщедрившись, королева произвела его в полковники. Родители пригрозили навестить Берти в конце августа и удостовериться, что он не тратил времени даром.

Принцу нечем было их порадовать. За несколько месяцев он не смог одолеть учебу, на которую у других офицеров уходили годы. Ко времени визита родителей его успехи на плацу были более чем скромными. Болезненно морщась, королевская чета наблюдала, как Берти муштрует небольшую роту гвардейцев-гренадеров. А после смотра его ожидал разнос от командира, полковника Перси. Герой Крымской войны раскритиковал его роту и добавил, что голос у Берти недостаточно зычный. Воина из него все равно не получится, так что не стоит даже начинать.

Теперь ему остался один путь – в церковь вместе с милой Аликс. Вики выманила брата в Германию, якобы посмотреть на учения прусской армии. На самом деле ей не терпелось познакомить Берти и Аликс, которых в мыслях она давно уже повенчала.

Местом для их «случайной» встречи был выбран собор в Шпейере, городке близ Румпенхейма, имения Гессен-Кассельской династии. Там как раз гостила Луиза со старшей дочерью. Девушка была удивлена, когда матушка потащила ее смотреть фрески, да еще велела надеть лучшее платье – в бережливом семействе экономили на обновках. А в соборе Александру поджидал английский принц.

Молодые люди побеседовали, но Купидон промахнулся мимо цели. Принцу показалось, что при свете дня Александра вовсе не так обворожительна, как на фотографии. Лоб низковат, а нос слишком длинный. «Что же касается любви, – писала раздосадованная сваха, – то я не думаю, что он способен влюбиться. Сомневаюсь, что хотя бы что-нибудь может вызвать у него восторг».

Принц рассчитывал отложить помолвку на неопределенный срок. Откуда ему было знать, что грядут такие потрясения, от которых он сам запросится к алтарю?