НО УЗНАЛИ МЫ ДРУГ ДРУГА БЛАГОДАРЯ ПОЛИТИКЕ

НО УЗНАЛИ МЫ ДРУГ ДРУГА БЛАГОДАРЯ ПОЛИТИКЕ

- Согласны ли вы с тем, что после того как становишься премьер-министром, труднее заводить хороших друзей?

- Не обязательно, но меняется уровень друзей. Я дружу с Генри Киссинджером, Джорджем Шульцем, Тони Блэром... Они мои друзья не только в политическом смысле. Но узнали мы друг друга благодаря политике.

Я познакомился с Киссинджером в 1968 году в Гарварде - он все еще там преподавал, а я приехал туда на два месяца. Мы выяснили, что у нас схожие взгляды на Вьетнам. Потом его назначили советником президента по вопросам национальной безопасности, и он оставил Гарвард. Под конец моего визита в США я отправился в Нью-Йорк, где мы снова встретились. Там я изложил ему свои взгляды на Вьетнам, и он предложил поддерживать контакт. Как потом выяснилось, Никсон был обо мне хорошего мнения, и поскольку он записал все, что я ему говорил, когда он прошел всю президентскую гонку, наша дружба с годами только окрепла. Даже после того, как Киссинджер ушел с поста госсекретаря в пра-вительстве Форда, он продолжал поддерживать со мной контакт. Мы встречались один-два раза в год. В настоящее время мы оба входим в международный консультативный комитет «Джи Пи Морган Чейз» (JP Morgan Chase).

Во время поездок в США я обычно останавливался в его загородном доме в Коннектикуте. Он мой друг. Когда моя жена перенесла инсульт, он звонил мне несколько раз и справлялся о ее здоровье. Однажды вечером он приезжал ко мне с Шульцем, и я угощал их ужином. Он спросил: «Могу я повидать твою жену?» Я ответил ему: «Нет. Ей будет очень неловко встречаться с тобой в ее положении». Когда жена Шульца умирала от рака, а они жили в Стэнфорде, в одном из преподавательских кварталов, потому что тогда он там преподавал, мы с женой навещали ее. Они тоже близкие друзья.

- Получается, что у вас много друзей по всему миру. А кто является вашим задушевным другом, близким человеком? К кому вы обращаетесь, когда чувствуете упадок сил, или когда хочется, чтобы кто-то посочувствовал?

- Я бы сказал, что это моя жена.

- А сейчас? Вы садитесь у ее постели, чтобы поговорить с ней?

- Я делаю это каждый вечер. Я читаю ей, рассказываю, чем занимался днем, пересказываю новости из «Стрэйтс таймс», «Интернэшнл геральд трибюн» (International Herald Tribune) и «Уолл Стрит Джорнэл». Потом я читаю ей ее любимые стихи, которые она отмечала для себя много лет.

- Она не может говорить. Как она дает вам знать о том, как себя чувствует?

- Она моргает. Один раз значит «да», два раза - «нет».

- Какие периоды вы считаете самыми лучшими в жизни вашей пары?

- Больше всего я радовался, когда жена выиграла королевскую стипендию, и мне сразу после этого удалось помочь ей поступить в Кембридж, ведь это значило, что ей не придется ждать меня в Сингапуре три или четыре года. Если бы она не получила эту стипендию, я бы вернулся (в Сингапур) через три года и постарался как можно быстрее сдать экзамен на право заниматься частной юридической практикой. Перед моим отъездом она сказала, что через три года мы станем чужими друг другу. Я уверил ее, что этого не произойдет. Это был риск, потому что наши пути могли разойтись. Она получила стипендию, я выбил для нее место, и мы тайно поженились тогда же в декабре в Стратфорде-на-Эйвоне. Потом мы вернулись и еще раз поженились в 1950 году. Не думаю, что это преступление (смеется), жениться дважды на женщине, на одной и той же женщине!