Авторитет

Авторитет

Короля делает свита.

Я слышал про кадрированные дивизии, но увидел воочию, только попав в такое формирование. В комнатке, больше похожей на конуру, сидел капитан, самолично заполняющий бланк расписания занятий — это было первым шоком. Расхристанный солдат, разговаривающий с офицером на «ты» — вторым. Огромные, ухоженные, но совершенно пустые казармы — третьим. Зато в громадной офицерской столовой было настоящее столпотворение. Обеденного перерыва хватало только на преодоление огромной очереди к кассе. Такие удивления-шоки я испытал еще не раз.

Батальон майора Рябова вместе с моим разведвзводом прибыл в Вильнюсский гарнизон для участия в торжественных мероприятиях по случаю 60-летия компартии Литвы. Разные рода войск вносят в зал торжественного собрания знамёна и всё такое. Дело политическое, но нехитрое. Через пару тренировок даже скучное. Поэтому командование дивизии обратилось с просьбой провести для офицеров показательные занятия. Рябов должен был показать, как проводится строевой смотр, а мне доверили занятия по физической подготовке. Новое наставление по физподготовке, подход, отход, фиксация…

Огромный спортзал и 14 человек личного состава из моего взвода. В таком зале и батальону тесно бы не было. Два комара в трёхлитровой банке… Расставили снаряды. Подошёл один боец, другой, сделали подъем переворотом, встали в строй… Не то! Но местный начфиз[6] убеждал:

— Здорово, именно это и надо показать.

— Постелите, — говорю, — у дальней стенки ковёр, покажем раздел «Боевое самбо».

— У нас его нет, — отвечает.

— У вас вообще программа, как для беременных женщин на сохранении. Нам стыдно такое показывать!

Постелил. Я составил программу — и завертелось…

В час показа в зал набилось столько офицеров, что свободными остались маленькие пятачки перед снарядами и ковёр. Такой аудитории я не ожидал. Бойцы — тем более. Атмосфера благожелательная. Удивлённый гул вызывали просто передвижения от снаряда к снаряду. А выполнение упражнений нередко взрывалось аплодисментами. Мы начинали себя чувствовать эдакими заморскими артистами. Когда перешли на ковёр, в зале как будто высосали воздух. Тишина гробовая. Только удары, крики разведчиков и шлепки об ковёр.

Завершали показ спарринги. Жёсткие, максимально приближенные. И только рукопожатия и поклоны только что сражавшихся «не на жизнь» бойцов возвращали перепуганных зрителей к реальности, что это всего лишь занятие.

Финал получился незапланированный. Домашас, молодой и не самый фактурный разведчик, сражался против четырех вооруженных ножами и лопатами противников. Трое уже «отдыхали», разбросанные в разные стороны, а четвёртый прижался спиной к стене, зажав в руке нож. Сейчас с помощью компьютерной графики такое часто показывают в кино. Стасис с душераздирающим криком бросился на «врага». Наступил ему на грудь, оттолкнулся над головой от стенки, сделал обратное сальто и, приземлившись перед противником, нанёс ему завершающий удар в голову. По сценарию противник падал на бок. А в реальности он полетел на спину вместе со стенкой-перегородкой, которая, как в замедленном кино, рухнула на глазах у всего офицерского состава дивизии.

Фурор был полный! Комдив так тряс руку, я боялся, оторвёт. Начфиз, тоже чувствуя себя именинником, про стенку сказал: «Фигня!»

По-настоящему я понял, что произошло, когда на следующий день пришёл в столовую. Пока я прикидывал, успею ли за отпущенное время достояться до кассы, очередь, сплошь майоры да подполковники, сама сделала шаг назад и человек пять сказали:

— Товарищ лейтенант, становитесь сюда!

Авторитет, однако…