ПИЦУНДА

ПИЦУНДА

Снимался в кино, работал на эстраде, устал как черт. Взял семью и уехал отдыхать в Пицунду, райский уголок. Потрясающее сочетание моря с чистым мелким песком и сосновым лесом. Снял квартиру у одной блондинки с двумя взрослыми детьми.

Я не знал, что наша хозяйка активно прощалась с сексом и нашла себе молодого самца. Он был младше неё на всю жизнь и по интеллекту отстал от неё навсегда. Он нигде не работал, весь день ел и пил. А вечерами, чтобы ему не было скучно, она собирала компанию, и они пировали. Эти пиршества не доставляли радости отдыхающим. Но с этим ещё можно было бы смириться, так как пирушки заканчивались в два часа ночи.

Сложнее было с молодыми отдыхающими, которые жили поблизости. Эти полудегенераты были уверены, что современный молодой человек должен бренчать на расстроенной гитаре, орать без слуха и включать радио на полную катушку. От них на отдыхе нет никакого отдыха. Говорить и просить их нет смысла. Они будут смотреть на тебя, как на первобытного человека.

Здесь, на Западе, в русских ресторанах оркестры играют, как в кузнице. Плохо, но зато громко. Я спросил у одного ударника:

— Зачем ты так бьёшь по барабану и тарелкам?

— Чтобы фальшь заглушить, — ответил он. В другом ресторане я задал этот же вопрос саксофонисту, который мне ответил:

— Если бы мы могли играть пианиссимо, неужели бы мы тут сидели? И, наконец, в очень приличном оркестре с профессиональными музыкантами происходило то же самое. Я обратился к музыкальному руководителю этого оркестра:

— Скажи, пожалуйста, почему вы так громко играете? Люди пришли сюда отдохнуть, а за столом из-за вашего шума ничего не слышно. Поднять тост в честь именинника или именинницы бессмысленно, так как все слова тонут, как при землетрясении. Вы расстраиваете нервную систему, вы способны своей игрой поднять покойника из гроба и уложить живого на его место. Это кошмар!!!

— Борис, я с тобой полностью согласен, — ответил мой друг-музыкант, — и наш оркестр может играть тихо, что мы и делали. Но посыпались жалобы со стороны посетителей, что им скучно. А хозяин ресторана обвинил нас в том, что мы манкируем и ленимся играть. Если так пойдёт дальше, то он погорит, и придётся ему с нами расстаться. Вот такие дела. Играешь тихо, от души — это всё равно, что ты нашим посетителям недодал, как обвесил. А вот когда играешь всю ночь во всю мочь, и они уходят из ресторана с головной болью, вот тогда всё в порядке: им было весело.

Что можно на это возразить? Они, музыканты, правы: виноваты опять евреи.

В Пицунде отдыхающие горлопаны с гитарами и транзисторами отходили ко сну в три часа ночи. Мы тоже построили свой режим так, чтобы ложиться позже молодого дебила со стареющей блондинкой-хозяйкой и современных советских парней. Однако в половине пятого в пять утра нас будило пение петухов. Это искусство граничило с катастрофой. По сравнению с петухами наши ребята с гитарами и транзисторами были на уровне лирических оперных певцов. Вначале кричал один петух, и голос его срывался — он же без итальянской певческой школы. Во-первых, он неправильно брал дыхание, а во-вторых, как же можно, не разогревшись, пытаться взять «си» третьей октавы. Это безграмотно. Потом у петухов происходила певческая перекличка в разных тональностях, но на самых верхних тонах. И, наконец, все петухи объединялись по группам и пели одновременно. По ужасу и громкости они не уступали ни одной рок-группе. Тут не уснёшь. Итак, я спал не более двух-трёх часов в сутки. Начал соображать: с хозяйкой и её любовником, которые в своей каморке занимались любовью с текстом, я ничего не смогу сделать — это любовь; с ребятами бороться — бессмысленно. И кстати, при нашем режиме от этих неприятностей мы не очень страдали. Остались петухи. Почему они так рано встают и так бойко орут? Я до этого, будучи городским жителем, никогда не задавал себе таких вопросов. Но в данном случае речь шла о жизни и смерти.

На нашей дороге были низкие деревья, и петухи, как я обнаружил, укладывались спать на ветках в шесть-семь вечера. И естественно, что в пять утра они просыпались отдохнувшими, бодрыми и орали — давали знать курам, что они готовы на любые подвиги. Я поставил перед собой стратегическую задачу — бороться и победить петухов. Я достал большую палку и, как только петухи укладывались спать, разгонял их. Они полетают — и опять на своё место. А я тут как тут с палкой. И так я их гонял, пока не засыпали наши комсомольцы-добровольцы со своими расстроенными гитарами и транзисторами. Дня три петухи ложились спать в одно и то же время со мной, а потом и привыкли к моему режиму. Когда я просыпался в двенадцать дня или в час, мои певцы-петухи ещё спали на деревьях мёртвым сном. Я будил главного петуха — Мика Джагера, он открывал один мутный глаз и никак не мог понять, чего я от него хочу.

После того как устроились дела с петухами, начался настоящий отдых, говорят, надо вставать с петухами. Это дело хозяйское. Я лично считаю, что петухи должны ложиться спать вместе с тобой. Тогда не будет разнобоя в режиме.

Существует категория людей, которые любят жаловаться на судьбу даже тогда, когда им хорошо.

Я всегда предпочитал, чтобы лучше мне завидовали, чем жалели. Когда у меня совсем не было денег, я вёл себя так, будто у меня в матраце лежит минимум пятьсот тысяч рублей. Все верили в моё богатство, и я никого не разубеждал.

Когда я переехал в кооперативную квартиру, я был весь в долгах, и мне нечем было за неё платить. Меня вызвали в правление нашего кооператива и сообщили, что я уже три месяца не плачу за квартиру и мне нужно срочно погасить долг.

Я внимательно выслушал их и, не моргнув глазом, сказал:

— Товарищи, я не буду платить за квартиру до тех пор, пока не кончится эта грязная война во Вьетнаме.

— Причём тут наш кооператив и война во Вьетнаме? — спросил один из членов правления.

— Простите, друзья мои, но это мой протест. Я так протестую. Попрощался и ушёл. Советские люди выросли на фальши. Друг другу врут и верят. Никому из них в голову не могло прийти, что у меня нет денег. Смеяться или не согласиться с моим идиотским протестом опасно — вся страна клеймила позором эту войну. Вот так, в связи с моим безденежьем и протестом по поводу грязной войны во Вьетнаме я не платил за квартиру месяцев шесть.

Мне позвонила бухгалтер нашего домоуправления и радостно сообщила, что грязная война во Вьетнаме кончилась.

— Я знаю, что грязная война во Вьетнаме кончилась, а в Лаосе? Прошло немного времени, и мне за неуплату отключили свет. Никто никак не мог понять, что происходит. Когда меня спрашивали, почему я живу без света, я отвечал:

— Мне свет не нужен, он мне мешает. Только в темноте бриллианты играют всеми гранями.