ЗАКЛЮЧЕНИЕ Чей ты теперь будешь?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Чей ты теперь будешь?

Как правило, разведка для человека становится занятием всей или почти всей его жизни, поэтому расставание с ней всегда болезненно и драматично. Сотрудник, в течение тридцати-сорока лет привыкший к определенному режиму и вприпрыжку бежавший по утрам на службу, не может покинуть ее со спокойным сердцем. Перефразируя слова одного литературного героя, уйти в отставку для разведчика — это все равно что после вкусных и острых шпикачиков перейти на овсяную кашку. Далеко не всем удается адаптироваться к «мирной» жизни и найти в ней свою нишу.

Вообще-то и в буквальном, и в переносном смысле из разведки не уходят. В советские времена уволиться со службы до достижения выслуги лет было намного труднее, чем поступить на нее. Уважительными причинами для досрочного увольнения были две: а) несоответствие моральным и военно-дисциплинарным требованиям («аморалка», пьянка и т. п.); б) ухудшение здоровья.

Когда с легкой руки Главного Перестройщика в стране наступила чехарда, а «демократы» стали не только обходиться без разведки, но и шельмовать ее, то для Службы наступили самые черные с момента ее основания дни: народ повалил из нее валом, потому что никаких препятствий для ухода на «гражданку» больше не существовало. Оскорбленные бездушным отношением, не востребованные государством сотрудники в самом расцвете своей оперативной карьеры уходили в бизнес, на обслуживание «новых» русских или других ветвей власти. Потери были огромные и невосполнимые. С ними могут сравниться лишь потери, выпавшие на долю нашему научно-техническому потенциалу, вызванные утечкой кадров за границу.

Конечно, жизненную ломку выдержали не все. Но и на новом поприще большинство сотрудников разведки подтвердили свою профессиональную пригодность. Один из моих близких товарищей в звании полковника начал свою финансовую карьеру швейцаром в банке. При очередной переаттестации сотрудников кадровики, к своему удивлению, обнаружили его «бэкграунд» и предложили ему работу в качестве руководителя отдела. Потом он заочно получил финансовое образование, стажировался в Англии и занимает теперь пост вице-президента «Внешторгбанка». Другой мой товарищ по работе стал министром обороны, иные занимали или продолжают занимать высокие посты в российском правительстве.

Переход моего бронепоезда на «гражданские» рельсы был достаточно плавным и почти безболезненным. Сделано это было со второй попытки. Первая попытка отойти от активной службы была предпринята после возвращения из шпицбергенской командировки. Я уезжал в Баренцбург из Советского Союза, а вернулся в Россию. «Новое» отечество приняло меня, мягко говоря, прохладно. Мы оба не были готовы к этой встрече. Посовещавшись с товарищами и с самим собой, я решил, что в разведке мне делать было больше нечего, и подал рапорт на увольнение.

Машина отчуждения сотрудников от службы работала на всех парах, и скоро мой рапорт, пройдя все этапы сбора подписей, оказался на самом важном столе. И в этот самый момент мне позвонил коллега по работе в Стокгольме и предложил поработать на поприще воспитания молодых кадров. После некоторых колебаний (никогда не любил педагогику) и негативного опыта при поиске своей «ниши» на «гражданке» предложение было принято. Рапорт на увольнение был порван, и я два года в нашем краснознаменном учебном заведении преподавал оперативные дисциплины на шведском языке. Результаты, на мой взгляд, были не очень ободряющие: в свой актив я смог записать составление для будущих поколений разведчиков русско-шведского словаря оперативных терминов и подготовку нескольких новых кандидатов для работы в истекающей кровью Службе.

Научно-преподавательская карьера была прервана в связи с переходом на работу в Управление внешних связей СВР. Я счастлив, что в конце службы мне была предоставлена возможность трудиться на этом поприще. Работа в УВС оправдывалась моим предшествующим оперативным опытом и логично подвела итог многолетней деятельности. Я смею утверждать, что моя «лебединая» песня не была прервана и закончилась на высокой оптимистической ноте.

В 1996 году пятилетняя отсрочка кончилась, и снова встал вопрос о продолжении службы — по времени поиски ответа на него совпали с окончанием контрактного периода. К этому моменту у меня выходила в свет первая книга — «Иуда из Ясенева», и я смело смотрел в глаза неизвестности. Я не ошибся — писать стало моей потребностью. Я снова ощутил смысл жизни.

…Провожают на пенсию торжественно и буднично одновременно: речь Большого Начальника, утверждающего, что Служба в лице увольняющегося теряет самого выдающегося своего сотрудника; вручение скромной грамоты Директора разведки, что находится в противоречии с «вышесказанным»; грустные и недоуменные лица товарищей, лихие гусарские тосты, легкое опьянение и комок в горле…

Самый трогательный момент при расставании со службой наступает при сдаче служебного удостоверения прапорщику на выходе. Тебя охватывает тяжелое чувство обреченности: всё, навсегда! Потом, выйдя за ворота, ты оглядываешься, видишь редкие светящиеся глазницы окон дежурных и думаешь: «Зачем я это делаю? Они же там без меня не справятся!»

Но уже на следующий день выясняется, что разведка без нас справляется и может без нас обходиться, а мы без нее — с трудом.

Так почему же из разведки не уходят? Конкретно в моем случае разведка стала основной темой творчества. Но и без этого я и мои коллеги продолжаем ощущать себя членами большого и благородного братства, которому отданы лучшие годы жизни. Служба о нас помнит и иногда прибегает к нашей скромной помощи. Мы все объединены в Ассоциацию ветеранов разведки и чувствуем свою ответственность за безопасность страны.

Поэтому мы из разведки не ушли.

Мы просто поменяли прикрытие.