Отдых не получается
Отдых не получается
Осенью командование настойчиво предложило еще не отдохнувшему после возвращения из Испании Серову поехать на юг и как следует подремонтироваться. Серов не чувствовал себя уставшим. Напротив, сил как будто еще прибавилось в нем. Молодость двадцати восьми лет кипела вовсю и требовала полного выражения себя в труде и исканиях.
Но пришлось подчиниться. Уже отправились в Сочи Миша Якушин и Боря Смирнов. Серов тоже сел в поезд и последовал за ними. На другой день Валя послала ему письмо. Не получив через положенное число дней ответа, она позвонила в Сочи по телефону Якову Владимировичу Смушкевичу. К телефону подошла его жена и, смеясь, ответила:
— Не волнуйтесь, Валя! Они уже выехали обратно. Встречайте завтра на вокзале.
И в самом деле, не прожив на курорте и пяти дней, Серов, как только получил письмо Вали, вдруг почувствовал, что скучает по ней, и тут же объявил:
— Некогда мне тут загорать.
За компанию с ним помчались обратно и его неразлучные друзья. Закупили побольше мандаринов и радовались и посмеивались, рассчитывая сделать женам сюрприз своим появлением. Каково же было их изумление, когда жены встретили их на вокзале. Серов бросился к Вале.
— Тигрица! — ласково прошептал он и закружил ее в объятиях.
Снова счастливо и безоблачно побежали дни первого года их супружества… и последнего…
Под этим ясным небом радости, трудов, успехов единственное, что томило Валю, была ее тревога за Анатолия. Он это видел.
— Чтобы ты никогда не пугалась за меня, я возьму тебя в полет. Ты увидишь, что можешь быть уверена во мне, моя Лапарузка. Летим!
Валентина сидела в задней кабине, видела перед собой широкую, сильную спину мужа, чувствовала себя спокойно и радостно. С любопытством осматривала горизонт и землю и, к удовольствию Толи, быстро и легко ориентировалась, точно указывая ему все знакомые пункты, районы, площади и здания, узнав даже здание киностудии, где она снималась.
— Тебе надо учиться на штурмана, у тебя исключительные способности аэронавигатора, — весело говорил Анатолий.
Он был счастлив. И оттого работалось ему еще лучше.
Серов получил новое правительственное задание и, простившись с Валей, уехал на запад со своими старыми боевыми друзьями. Наше правительство предложило военную помощь Чехословакии, которой угрожало гитлеровское вторжение. Серов готов был полететь в бой за свободу чехословацкого народа, как он сражался за народ Испании. С дороги он посылал жене фототелеграммы, советовал следить за здоровьем.
Однако чехословацкое буржуазное правительство предпочло капитулировать перед Гитлером и прочими участниками Мюнхенского соглашения, чем принять помощь СССР. Наши летчики вернулись с границы к себе домой.
Новый год встречали все вместе — так сказать, вся серовская дружина. Ходили покупать елочные игрушки, на елку позвали близких и их ребятишек. В полночь пришло приглашение в Кремль. Там они были встречены радушно, как в родной семье, и вместе с членами ЦК и правительства подняли бокалы за новый 1939 год.
Анатолий Серов уже учился в Академии Генерального штаба РККА, много времени, как всегда, отдавал военной и летной работе.
Валя порой по нескольку дней оставалась одна, томясь беспокойством, но всячески уверяя себя, что с Анатолием ничего не случится. Она видела его самолет — красный с синими и белыми полосами, — серовский скоростной истребитель или, как он его любовно называл «красный пузырик». Видела, как заряжали, как запускали мотор. Вот он сел в машину, махнул рукой Лапарузке, поднялся, взял курс и через секунду исчез в вышине. Была в нем такая сила, такая уверенность, что, казалось, беспокоиться не было никаких оснований.
Серов встретился с другом своей юности Виктором Недосекиньгм.
Виктор уже давно потерял след Анатолия — с 1935 года. Наводил справки, но ничего не мог узнать. Весною 1938 года он приехал в Москву на сессию Верховного Совета. Надеялся отыскать друга. Думал, как лучше взяться за поиски. Его, Виктора, жизнь бежала по гражданским рельсам, он строил Уралмашзавод, народное хозяйство на Урале, а Анатолий летал по «военной тропе», по поднебесью. Где ж тут встретиться!
— Думаю, ну, просто человек забыл, оказался в таких обстоятельствах, что не до воспоминаний. Может и так быть в жизни. Был друг, хороший друг, но потом забыл. Но я своего чувства к Тошке не утратил. Приехал, думаю, а вдруг его нет в Советском Союзе, или он задание такое выполняет, что люди смеяться будут надо мной, скажут, ишь чего захотел — найти Серова!.. Было ведь так!.. А желание огромное. В поезде ехал, не спал, думал, как мы встретимся…
После нескольких попыток достал телефон Серова и тут же позвонил. К телефону подошла домработница Таня.
— Где Серов?
— А кто это говорит?
— Его закадычный друг.
— Он уехал смотреть картину «Девушка с характером»…
На другой день задолго до девяти Недосекин позвонил опять. Трубку взял Анатолий. Узнав голос Виктора, растерялся от неожиданности. Сговорились встретиться вечером.
После заседания сессии Недосекин разыскал Серова в бильярдной Дома актера.
— Я его окликнул, — рассказывает Виктор, — он бросил играть, подошел, обнял по-дружески, так, что у меня чуть кости не затрещали. «Как давно я тебя не видел, Витька! Ну, поедем, покажу тебе москвичей». Весь вечер возил меня по своим товарищам-летчикам, писателям, актерам. Познакомил со своей женой Валентиной и ее теткой Марией Михайловной, и все вместе поехали в клуб писателей. Расстались уж поздно ночью. Я взял его адрес, и каждый вечер мы встречались, вспоминали старое, делились новым и не могли вдосталь наговориться.
Виктор за это время сильно продвинулся вперед по своей «мирной тропе». Завод они закончили строительством в 1933 году, долго осваивали его, боролись за своевременную выдачу продукции. Когда внезапно возник пожар на заводе, Виктор вместе с рабочими спасал оборудование, вытаскивая из огня ценные машины, конструкции.
Недосекин был начальником второго механического цеха. Был парторгом цеха, секретарем парткома завода, секретарем райкома, секретарем городского комитета партии, стал депутатом Верховного Совета.
В следующий раз друзья встретились в мае 1939 года. Серов был уже членом совета авиации, слушателем Академии Генерального штаба.
Весь конец 1938 и начало 1939 года Серов провел в напряженной работе, главным образом, в летной инспекции. Это были настоящие крылатые будни организатора и воспитателя боевых летных кадров.
— Время не ждет, — говорил он. — Нужно спешить! Атмосфера в воздухе грозовая. Нам нужно сделать еще очень много, чтобы не быть захваченными врасплох.
Его интересовала работа в институте, особенно искания принципов конструкции новой сверхскоростной машины. Занятия в Центральном аэродинамическом институте (ЦАГИ) были необходимой частью его каждодневной работы. Серов предъявлял конструкторам требования по увеличению скорости, маневренности, грузоподъемности и боевой эффективности истребителя. Вопросы скоростной посадки, как мы знаем, занимали его, и он уже делал опыты в этом направлении. Находил время и для ежедневной тренировки своей пятерки.
— Мы каждый день должны работать в воздухе, тренироваться и в одиночку и всей пятеркой. Иначе не только не продвинемся вперед, но еще и отстанем, начнем забывать то, чем теперь владеем.
Для Серова не было скучных дел, бесцветных будней. Его повседневная работа была постоянно освещена огнем творческой мысли. Поэтому и другим работать с ним было интересно.
Некоторым старшим командирам казалось рискованным сразу пересаживать летную молодежь с «И-5» на скоростной «И-16», к тому же одноместный, на котором нельзя было хотя бы на первых порах послать с летчиком и инструктора. Серов и его помощники подбирали опытных летунов и занимались с ними, чтобы они, в свою очередь, подготавливали других.
Отечественная промышленность к этому времени выпустила скоростной учебный двухместный самолет УТИ-4, отличавшийся большой чуткостью к управлению, маневренностью и хорошей скоростью. По указанию Серова проводились сборы командиров для тренировки по маршрутным полетам и пилотажу на этих машинах, а также и по «слепым» полетам, т. е. в закрытой кабине, когда ведешь самолет только по приборам.
Всегда ему казалось, что сделано еще слишком мало!
— Нам столько дает народ, мы обязаны добиться, чтобы наша авиация двигалась вперед семимильными шагами! Надо спешить жить! — повторял он слова Николая Островского. — Учиться, читать, мыслить, искать! Не представляю себе советского летчика, поглощенного только практикой и не знающего радости изучения теории и истории. Передовой летчик — это растущий и мыслящий человек.
Вместе с тем Анатолий каким-то чудом находил время для того, чтобы побывать у школьников, поговорить с пионерами, с комсомольцами, перелить в них избыток своего кипучего темперамента, заразить своими мечтами. Однажды на вопрос ребят о том, каким должен быть советский герой, он ответил:
— Обыкновенный советский человек. Этот человек крепко любит родную землю, Родину нашу. Он готов отдать за нее свою жизнь — каплю за каплей! Он беспощаден к ее врагам. У него твердый, волевой характер, он смел и отважен. Но этого мало. Умение, знание, владение техникой своего дела — необходимые качества отважного советского человека, будь он летчик, инженер, поэт! Таков наш советский строй, что в любой профессии люди могут расти, становиться любимыми народом, знатными членами нашего общества. Вот и вы должны расти борцами, сильными, закаленными, идейными гражданами, настоящими людьми, достойными уважения.
* * *
Осенью тридцать восьмого года в нарастающем темпе шла работа всей страны. Совершались знаменитые производственные рекорды, проходили большие перелеты, готовились новые, еще более знаменательные. Валерий Чкалов обдумывал возможность беспосадочного кругосветного перелета или, как он любил признаваться, «полета вокруг шарика». Серов все чаще обращался к мысли о скоростном большом полете на истребителе. Девушки Валентина Гризодубова, Полина Осипенко и Марина Раскова готовились к рекордному полету, и Чкалов взял шефство над ними. В сознании народа была постоянная готовность к тому, что в любую минуту враг может нарушить мирную жизнь, и народ наращивал темпы созидательного труда, укреплял мощь нашей производственной и боевой техники. В этом горячем темпе работали и серовцы.
Герой Советского Союза И. А. Лакеев вошел в пятерку Серова, затем вступил в нее А. П. Николаев, и таким образом образовалась уже не пятерка, а семерка. Лакеев говорил о Серове: «Это был богатырь советского народа. Я видел в нем современного летчика, стремился соревноваться с ним, уважал его за прямоту и неподдельную честность».
«Мин херц! Наше сердце! Наш Анатолий», — сколько душевной привязанности чувствовалось в этих словах, произносимых друзьями.