Штурм фашистского аэродрома

Штурм фашистского аэродрома

Если аэродромы, охраняемые авиационной группой Серова, оказались орешком не по зубам фашистским бомбардировщикам, то, со своей стороны, истребители, которыми командовал Анатолий Константинович, весьма удачно справлялись с задачей уничтожения аэродромов и баз неприятеля.

Анатолий организовал тщательную разведку в расположении врага. Было выяснено, что аэродром, с которого велись, главным образом, налеты на важнейшие центры республиканской Испании, был строго засекречен и находился недалеко от Сарагосы. Пленный итальянский летчик был досконально допрошен и дал точные сведения. Место секретного аэродрома — Гарапинильос, близ Сарагосы. На нем расположено не менее шестидесяти бомбардировщиков, запасы бомб и горючего. Подготавливается внезапный удар по войскам республиканцев, при этом большую роль должна сыграть авиация. У пленного удалось выяснить по карте место аэродрома, подходы к нему, стоянку самолетов и систему зенитной обороны.

При допросе присутствовал Птухин. Перед ним открылась возможность ликвидировать это гнездо противника. Но бомбардировщиков в его распоряжении было слишком мало для этой цели. Даже вражеской, гораздо более многочисленной авиации удавалось за один налет повредить один-два самолета и наделать десяток воронок, которые бывали тут же засыпаны и утрамбованы.

Вызван на совещание Анатолий Серов. Он моментально понимает задачу и сразу создает план.

— Делаем налет истребителями. Летим на бреющем полете, забрасываем бомбами и уничтожаем материальную часть зажигательными пулями. От нападения сверху идет «крыша» из истребителей эскадрильи Смирнова. Я с моими десятью ореликами справлюсь в два-три захода.

Он воодушевлен. Небывалое дело в авиации — штурм истребителями. Он подробно разрабатывает план вместе с командованием и с командирами других эскадрилий. Всем хочется принять участие в этом исключительно важном задании. Решено послать четыре эскадрильи истребителей. Одна — серовская дважды атакует самолеты фашистов на аэродроме. Три другие под командованием Бориса Смирнова, Александра Гусева и Ивана Еременко прикрывают атакующую эскадрилью на разных высотах.

Летчики возвращаются в свои части и готовятся к вылету. Неожиданно пошел дождь. Но, как бы то ни было, на следующий день в пять утра все на своих местах. После дождя небо ясно, воздух чист, поднимается заря. Взрывается сигнальная ракета…

Десять истребителей мчались к вражескому расположению. Над ними двигалась «крыша» из своих же самолетов, надежная охрана!

В своих воспоминаниях «Испанский ветер» Борис Смирнов так описывает начало боя.

«Через десять-двенадцать минут показывается аэродром противника. Гарапинильос… Он ясно выделяется прямоугольным светлым пятном на общем рыжеватом фоне местности. Вдали, за аэродромом, неясно различимо нагромождение городских зданий — Сарагоса.

До цели не больше пяти километров. „Чатос“ („чатос“ — во множественном числе) быстро перестраиваются в пеленг и переходят на бреющий полет. Выполнение всей задачи рассчитано на три-четыре минуты, позволяющие произвести две атаки. Мы летим вслед за „чатос“, но значительно выше их. Меня больше волнует сейчас одно: успеют ли истребители противника взлететь с соседних аэродромов? Успеет ли подняться хоть часть самолетов с Гарапинильоса?

Куда там! Я смотрю на Гарапинильос и не верю своим глазам. Картина совершенно небывалая в боевых условиях: по всему аэродрому в виде буквы „П“ расставлено не менее шестидесяти самолетов… Фашисты потеряли всякое чувство меры. Это уже не беспечность или зазнайство, это просто ротозейство.

Хорошо. За уроком дело не станет.

Строго держась за своим ведущим, „чатос“ выскакивают к аэродрому с бреющего полета, молниеносно набрав горкой метров двести высоты. Первым бросается в атаку Анатолий Серов, и почти тотчас же на земле вспыхивает один из „фиатов“. Почин сделан! Вслед за Анатолием открывает огонь Антонов, Короуз — вся эскадрилья. Через минуту один за другим над аэродромом встают восемь дымных, огненных факелов. С оглушительным грохотом взрываются бомбы, подвешенные на самолетах. Сильный ветер разносит огонь по всему аэродрому».

Часть поля охвачена пламенем. Снаряды зениток рвутся на высотах, но «курносые» на бреющем полете, молниеносные и неуязвимые, поражают врага в упор, уничтожая его самолеты, вооружение, цистерны с горючим.

Вот исполнена вторая атака. Свыше двадцати машин поражено огнем. Серов, окинув взглядом работу, соображает, что вполне возможна еще не одна атака.

Пользуясь благоприятной обстановкой, он бросается в пике и обстреливает третий ряд самолетов. Евгений Антонов, Михаил Якушин и другие летчики, увидев, что командир пошел в третью атаку, следуют за ним, не теряя ни секунды.

Одна за другой произведены десять молниеносных атак.

В десятый раз, вернувшись в исходное положение, Серов видит, что весь аэродром противника в огне и дыму.

Анатолий ведет группу «домой». Он удовлетворен сделанным. Но его охватывает беспокойство. Может быть, «дома» его ожидает неприятное объяснение насчет неточно выполненного приказа.

Десять самолетов приземлились одновременно. Опустилась на землю на своем аэродроме и охраняющая группа.

Серов отправился с рапортом.

Тот самый комиссар, который несколько месяцев назад выговаривал Серову за безрассудную отвагу в первом боевом крещении, теперь, приняв рапорт, спросил:

— Объясните, почему сделали больше двух атак?

— Не мог иначе, товарищ комиссар фронта! Сделал две атаки и вижу, что часть самолетов противника горит, но многие еще целы. Рассчитал так: раз есть возможность уничтожить все машины врата — значит, нужно ее использовать.

Вопреки опасениям Серова, комиссар не стал распекать его. Напротив, крепко обнял и расцеловал.

— Вы вовсе не нарушили приказ, Анатолий Константинович. Вы его выполнили блестяще и сделали этим очень полезное и большое дело, мой милый Родриго Матео. Испанские патриоты будут благодарны вам и вашим замечательным боевым соколам-истребителям, И в военно-авиационном деле вы еще раз показали, что может сделать живая творческая мысль, инициатива воздушного воина-командира. В истории военной авиации это первый и замечательно удавшийся опыт разгрома вражеского расположения с воздуха не силами бомбардировщиков, а огнем истребительных самолетов.

Серов был обрадован и смущен похвалой.

— Нам всем осточертели бомбежки врага, когда здесь, в республиканской Испании, так мало технической мощи и почти нет противовоздушных орудий. Теперь, по крайней мере, мы хоть на время лишили фашистов их боевой техники.

— И, по существу, вы правы, товарищ Серов. Какой же это истребитель, если он не рвется в бой, не радуется возможности свести счеты с заклятым противником? Да, бомбардировщик еще имеет право радоваться, когда, вернувшись домой, избегнул встречи с истребителем, положил, где надо, свои бомбы и благополучно ретировался. Искать столкновения — не его дело. Но истребителя мы воспитываем так, чтобы он всегда рвался в битву. Если он говорит себе: слава богу, сегодня я не встретился с противником, — это никуда негодный истребитель. Искать врага, навязывать ему бой, уничтожать его при всяких обстоятельствах, уметь сочетать в себе расчет, волю, дерзость и безграничную отвагу, наряду с совершенным знанием своего искусства, — вот качества истребителя. Эти черты и вместе с ними преданность идеям коммунизма, нашей Родине я очень ценю в тебе как в советском летчике.

Оба были взволнованы этим разговором.

Серов доказал, что в штурме неприятельского аэродрома истребительная авиация имеет даже некоторые преимущества перед бомбардировочной внезапность налета, молниеносность обстрела и при хорошей подготовке операции почти полная неуязвимость.

Поведя на задание пятьдесят человек, Серов не только выполнил задачу по уничтожению франкистской авиабазы, но и привел обратно всех своих летчиков, не имея потерь.

Перед вылетом на операцию Смирнов рассказал своим летчикам о задаче:

— Основная задача — уничтожение самолетов на земле — возложена на эскадрилью Серова. На нашу долю выпала непосредственная защита наших друзей с воздуха. Другие эскадрильи будут патрулировать выше и несколько в стороне от района действий. Таким образом, вражеский аэродром будет блокирован в воздухе со всех сторон. Серов просил передать вам, что, если завяжется воздушный бой с самолетами противника, чтобы вы особенно не увлекались, главное — старайтесь не подпускать, врагов к штурмующим «чатос».

Через несколько дней пленные немецкие летчики показали:

«На аэродроме Гарапинильос уничтожено сорок самолетов. Большая часть оставшихся выведена из строя и требует длительного ремонта. В бессильной ярости фашистское командование обрушилось на охрану и зенитчиков, которые разбежались во время штурмовых действий республиканских самолетов. На следующий день после налета двадцать солдат были выстроены вдоль линии сгоревших самолетов и расстреляны на месте».

Правительство республиканской Испании высоко оценило этот замечательный успех. Оно обратилось к Советскому правительству с ходатайством о присвоении Анатолию Серову звания Героя Советского Союза.

Как-то в личной беседе Смирнов рассказывал о другом случае, когда он выполнял приказ вместе с группой Серова вновь штурмовать наземные части фашистов, причем на этот раз он находился под охраной «крыши» во главе с Серовым. «И вот, когда я прошел на задание метров на двадцать ниже группы Серова, я почувствовал, что надо мной находится такая „крыша“, такая сила, что я могу работать над территорией врага совершенно спокойно, зная, что никакой противник на меня сверху не свалится и мы все вернемся домой невредимы. И правда, ни один человек не остался тогда в поле, все прилетели обратно».

Михаил Нестерович Якушин говорил о Серове:

«На фронте все знали: есть среди нас человек, к которому все тянутся в трудную минуту. Этим человеком был Серов. Я просто не могу объяснить почему, но, когда мы летели на боевую операцию, я, в преддверии боя, всегда подходил к Серову под крыло и прижимался к нему плотнее. Вот есть такая вера в человека, в то, что он тебя не подведет и всех выведет из любого сражения живыми и невредимыми, а противника разгромит».

Впоследствии, в боях 1941–1945 годов, массовые воздушные сражения имели уже развитый характер.

Самолеты были снабжены радиосвязью между собой и с землей. Это явилось неоценимым подспорьем для воздушных воинов. Во времена же испанского фронта радиосвязь была слаба, на самолетах она, как правило, отсутствовала. Правда, благодаря подробно разработанному плану операции, каждый знал свое место и свою задачу в предстоящей схватке. И летчики стремились вылетать по двое или группой. Все ж одной из особенностей, отличавшей летчика от наземного бойца, было его вынужденное одиночество в бою. И при самом точном и подробном плане, в ходе сражения, возникают новые ситуации, они требуют от летчика смекалки, инициативы, исключительного бесстрашия и самообладания.

Серов не только подавал пример этих качеств, необходимых истребителю, но добивался выполнения принципа обязательной взаимной выручки. Этот принцип он поднял на максимальную высоту. Летчик, летавший в составе его эскадрильи, уже не чувствовал себя одиноким. Рядом был локоть товарища, сознавалось и ощущалось сердцем присутствие командира, который все видит и в нужный момент придет на помощь. Благодаря верности этому благородному правилу боеспособность республиканской авиации была такой высокой, летчики приобрели славу неустрашимых, а Серов — непобедимого командира.