В. Ф. Алексеева НА ОТКРЫТИИ II КОНГРЕССА КОМИНТЕРНА

В. Ф. Алексеева

НА ОТКРЫТИИ II КОНГРЕССА КОМИНТЕРНА

II конгресс Коммунистического Интернационала решено было открыть в Петрограде. Этим отдавалась честь городу, где свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция, начавшая новую эру в истории человечества.

Делегаты коммунистических партий, близких к ним групп и организаций различных стран и континентов собирались в Москве. Отсюда вместе с делегатами от нашей партии они должны были направиться в Петроград на открытие конгресса.

Петроград готовился к торжественной встрече. Город принял праздничный вид. Его улицы, площади, здания украсились революционными плакатами, транспарантами, приветственными лозунгами, декоративными сооружениями[228].

Утром 19 июля 1920 года вокзальную площадь Восстания заполнил народ. Сюда для встречи делегатов конгресса прислали своих представителей многочисленные партийные, профсоюзные, производственные и общественные коллективы огромного города.

К 9 часам утра показался, наконец, поезд, с которым прибывали в Петроград делегаты и гости конгресса. Украшенный красными полотнищами с лозунгами, поезд торжественно входил под дебаркадер вокзала. Из раскрытых окон вагонов виднелись радостные, улыбающиеся лица делегатов и целый лес рук, приветственно мелькавших в воздухе.

Поезд остановился. Грянули звуки "Интернационала", делегаты высыпали на перрон, сразу послышалась речь на разных языках. Громкие возгласы, радостные приветствия, рукопожатия, дружеские объятия — все слилось в один многоголосый шум товарищеской встречи.

Среди приехавших было много непосредственных участников революционных событий 1917 года в Петрограде, ближайших соратников Ленина по Октябрьскому вооруженному восстанию, по Смольному. Но Владимира Ильича среди приехавших я не видела.

Невольно подумалось: "Почему? Здоров ли он, неужели конгресс откроется без Ленина? Нет, этого не может быть!"

Делегаты конгресса выходили на площадь Восстания, где их ожидала встреча с петроградцами, пришедшими со знаменами, плакатами, лозунгами. Снова раздались громкие приветствия на разных языках: "Да здравствует революционный пролетариат Петрограда!", "Да здравствует Коммунистический Интернационал!", "Да здравствует мировая революция!" Построившись в колонну, в сопровождении встречавших петроградцев делегаты направились по Суворовскому проспекту к Смольному.

В это чудесное летнее утро под звуки революционных песен, помню, так бодро и весело шагалось нам по булыжным мостовым тогдашнего Петрограда! Помню высокую фигуру энергичного и живого Карла Штейнгарда, делегата от австрийской компартии. Оказавшись в головной части колонны, он повернулся к ней лицом и, громко запевая, пытался дирижировать этим разноголосым и многоязычным хором, растянувшимся на очень большое расстояние.

Скоро огромная колонна делегатов достигла Смольного. Делегаты поднялись на второй этаж и по длиннейшему смольнинско-му коридору направились в Актовый зал, тот самый, белый, с мраморными колоннами по бокам, исторический зал Смольного, где в октябре 1917 года II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов устами Ленина провозгласил исторические декреты, взял власть и утвердил диктатуру пролетариата.

Этот зал выглядел иначе, чем в те незабываемые дни. Не было здесь ни солдатских шинелей и папах, ни матросских бескозырок и бушлатов с пулеметными лентами крест-накрест, ни рабочих курток, подпоясанных ремнем, ни винтовок в руках делегатов. Не было здесь и массы сгрудившихся до тесноты людей и густого "аромата" русской махорки.

Свежий воздух, чистота, до блеска натертые полы. Вместо скамеек и стульев, беспорядочно занимавших тогда почти весь зал, теперь вдоль зала протянулись длинные столы, покрытые белыми скатертями, украшенные цветами. Столы были накрыты к завтраку.

Всем известно, какие тяжелые лишения испытывала тогда Советская страна, с оружием в руках отстаивавшая свои революционные завоевания и свою землю от наседавших со всех сторон врагов. Особенно тяжелым было продовольственное положение Петрограда. Но для приема делегатов конгресса мобилизовали все возможное.

Мне бросился в глаза, при беглом взгляде на столы, белый хлеб — большая редкость для петроградцев. Он был разложен по тарелкам гостей, по два-три кусочка на каждой.

Гости заняли места за столами. Одни из них с интересом рассматривали зал, другие вполголоса разговаривали между собой. В зале стоял мерный гул голосов.

Я вспомнила, что должна позвонить по телефону, так как надо было держать связь с организационной комиссией, быстро вышла из зала и тут буквально в двух-трех шагах от себя увидела Ленина. Он шел быстрой собранной походкой, слегка наклонив голову, с серьезным и сосредоточенным видом.

Несмотря на то что в течение этого утра я думала о Владимире Ильиче, о возможности его увидеть, встреча с ним в этот момент оказалась неожиданной и очень меня взволновала. Совершенно непроизвольно я радостно воскликнула: "Владимир Ильич! Вы приехали?"

Ленин удивленно вскинул на меня взгляд, потом улыбнулся, и мы поздоровались.

— Владимир Ильич! Как хорошо! Вы… опять… в Смольном! При этом я представила себе Октябрь семнадцатого года, когда

Владимир Ильич дни и ночи проводил в Смольном и когда Смольный, боевой штаб революции, был немыслим без Ленина. Мне показалось, что Ленин меня понял. Он улыбнулся и, подчеркивая слова, сказал:

— Да, я… опять… В Смольном!

Тут я вспомнила, что у меня в портфеле — значки для делегатов конгресса (изящные, серебряные, с рельефным изображением рабочего, солдата и матроса под развернутым знаменем с надписью: "III Интернационал"; над каждым значком был прикреплен бант из красной бархатной ленты).

— Владимир Ильич, разрешите, я приколю вам значок делегата конгресса!

Ленин быстро, по-деловому произнес: "Пожалуйста!", сразу же выпрямился и подставил грудь.

Владимир Ильич торопился в зал, где его ждали делегаты конгресса, и такая задержка в пути, конечно, не входила в его планы, но по присущей ему деликатности он ни единым жестом, ни единым звуком не показал мне этого.

Вынув значок, я прикрепила его слева на лацкане пиджака. Сказав: "Благодарю вас", Владимир Ильич быстро направился в Актовый зал. Я собиралась идти дальше. Но в тот момент, когда массивная дверь зала закрылась за Владимиром Ильичем, раздался вдруг такой сильный, как показалось мне тогда, треск, что я остановилась и даже взглянула на потолок: не рушится ли. Но тут же в этот "треск" вплелись какие-то новые звуки. Человеческие голоса! Тогда я бросилась обратно в зал и… не узнала его.

Зал гремел от рукоплесканий и громких возгласов. Все было в движении. Делегаты стоя приветствовали Ленина. На разных языках со всех сторон неслись слова: "Да здравствует Ленин!", "Да здравствует III Коммунистический Интернационал!", "Да здравствует мировой Октябрь!" — и опять: "Ленин! Ленин! Ленин!"

А Ленин был в окружении товарищей, здоровался с ними. Пожимая протянутые руки, Владимир Ильич медленно двигался в глубь зала. Вместе с ним двигалось и "живое кольцо" окружавших его людей. Лицо, вся фигура Ленина излучали столько тепла, живой радости, могучей энергии. Все новые и новые люди подходили к нему. Овация продолжалась.

Делегаты прибыли в нашу страну из разных концов земного шара, преодолев многочисленные преграды и трудности, иногда рискуя самой жизнью. Прибыли в страну, которая была разорена, терпела голод, холод, всяческие лишения. Но в этой стране власть была в руках рабочих, трудящихся. Здесь под руководством партии, выпестованной — Лениным, революционные массы самоотверженно защищали свою власть не только от отечественного, но и от мирового капитала — общего врага всех эксплуатируемых. Товарищи по борьбе приветствовали вождя партии, которая совершила великий подвиг.

Глядя на эту незабываемую картину, нельзя было не понять мировое значение Октябрьской революции. Люди, с горящими глазами приветствующие Ленина, принесли к нам надежды и чаяния, сочувствие и поддержку миллионов тружеников своих стран, заверения, что в начатой нами гигантской борьбе с капиталом мы не одиноки.

С большим сожалением покидала я зал в такой момент… И как же я была довольна, когда на заседании конгресса, открывшегося во дворце Урицкого спустя несколько часов, Росмер в своем выступлении коснулся этой встречи в Смольном и хотя отчасти рассказал, что там было! От имени рабочих и крестьян Франции он в самых теплых словах благодарил петроградских трудящихся за братский прием, глубоко тронувший французских делегатов. Росмер говорил:

"Вам пришла прекрасная идея, когда вы решили приветствовать всех делегатов в Смольном, чтобы показать, через какие страдания и испытания русский пролетариат пришел к той победе, которую мы сегодня празднуем"[229].

В 11 часов 30 минут утра делегаты конгресса оставили Смольный и вместе с В. И. Лениным, которого они заботливо охраняли в пути, пешком прибыли во дворец Урицкого (Таврический). Они заполнили Екатерининский зал, где в свое время собиралась Государственная дума, где после Февральской революции заседал Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов.

Сейчас этот зал выглядел празднично. Красные знамена, отделанные золотой вышивкой, украшали президиум и зал. Такие же полотна с эмблемами, расписанные и расшитые, свешивались с хоров. Тропические деревья в кадках, присланные оранжереями из-под Петрограда, красиво выделялись своей зеленью на пламени знамен. Дорожки устилали пол и проходы в зале и президиуме. Стол президиума с рядами кресел находился как бы в закругленной нише на значительном возвышении. Трибуна, с которой выступали ораторы, была ниже стола президиума.

Зал и хоры были переполнены. Фотографы заканчивали приготовления, устанавливая аппараты. Среди массы людей пристраивались художники с этюдниками и альбомами.

В зале стоял сдержанный шум. Кое-кто из запоздавших торопился занять места. При бурном взрыве аплодисментов Владимир Ильич и другие члены исполкома Коминтерна поднялись к столу президиума. Заседание еще не начиналось.

Владимир Ильич всматривался в зал. Вдруг он кого-то увидел, поднялся с места. Стараясь быть незамеченным, спустился по ступенькам в зал и стал продвигаться вверх по проходу в направлении к последним рядам кресел, расположенным амфитеатром. Навстречу Ленину с помощью соседа поднялся и сделал несколько неуверенных шагов пожилой человек, по виду — рабочий.

Это был ослепший В. А. Шелгунов, один из передовых питерских рабочих, которых Владимир Ильич Ленин в начале 90-х годов выращивал как организаторов создаваемой им боевой партии пролетариата. Мы стали свидетелями задушевной встречи вождя мирового пролетариата со старым боевым товарищем по подполью, по петербургскому "Союзу борьбы". Они обнялись, расцеловались, улыбаясь, что-то сказали друг другу. Затем Ленин торопливо направился в президиум. Растроганный Шелгунов, опираясь на руку товарища, медленно возвратился на свое место.

Второй конгресс III, Коммунистического Интернационала объявили открытым.[230]