Выступление на открытии Московского энергетического клуба

Выступление на открытии Московского энергетического клуба

Для нас огромное событие — организация Московского энергетического клуба. Международного.

Недавно об этом мы лишь мечтать могли: чтобы честные наши ученые и общественность, наши «зеленые» могли бы получить такую точку опоры. В борьбе со всесилием наших ведомств, У нас сколько министерств? Говорят, в Японии — 5. У нас около сотни.

Одни ведомства ведут химическую войну против собственного народа и природы. Другие — с помощью мощнейшей мелиоративной техники, третьи — почти уже атомную (Чернобыль).

Да что ваши военно-промышленные комплексы! Это кошка против нашего тигра — ведомств. У ваших есть конкурирующие фирмы и отрасли, способные им противостоять.

Наши куда более сплоченно наступают на моря, озера, реки, черноземы, воздух, пищу, на наши щитовидки и гены. Единой когортой.

Вот почему и ученые наши, которые не продали душу ведомствам, и «зеленые» наши так рассчитывают опереться на вас. мировую науку, в борьбе с ведомственным Левиафаном.

Вопрос, однако: чью сторону вы будете принимать — в каждом конкретном случае?

Например, когда американские эксперты, этот третейский суд, будут решать, что делать с Крымской АЭС. Оставлять ли атомную станцию на опаснейших разломах земной коры, в курортной зоне страны. Там, где ветра, как ни в какой части нашего юга, где поселки называются Планерскими и Ветряными, — там еще в 20-е годы обучались воздухоплаванию. Само просится — широкое использование энергии ветра, солнца, а не еще один потенциальный Чернобыль.

Почему я начинаю как бы с претензии к вам — мировой науке, хотя всё кажется хорошо: Клуб, наконец, создан, мечта, идея академика Александра Ефимовича Шейндлина (и наша тоже) реализована, и мы теперь не один на один с ведомствами, а наоборот, можем на вас рассчитывать.

Да, но ведь и они на вас рассчитывают. Так что будьте бдительны, как говорил Юлиус Фучик[96]. Или как выражался Заратустра: если ты смотришь в пропасть, то и пропасть смотрит в тебя, приманивает, заманивает.

А у ведомств есть, чем заманить-приманить. На их стороне и огромнейшая армия ведомственной науки, тоже авторитетнейших ваших коллег, для которых, однако, интересы науки — на пятом месте, а на первом — ведомственные. Это на их совести и мертвый Арал, загаженная Ладога, и Ленинградская дамба, и пустыни, превращенные в болота, а болота — в пустыни (как белорусское Полесье). Или в радиоактивные поля обращенные целые районы: сотни и сотни населенных пунктов в Белоруссии — далеко, очень далеко от так называемой «тридцатикилометровой зоны». О, 30-километровая зона! Она завораживает, гипнотизирует и наших, и западных специалистов, и дальше 30 километров многие из них ничего не различают. Или не хотят видеть. Простите, но это слишком напоминает известный фокус: сажают на пол курицу, обводят мелом круг, и она замирает, ни с места, загипнотизированная.

Вот что мы читаем в газете «Правда» о выступлении Марселя Буате — президента международной энергетической организации, о его докладе «Атомная энергетика и экология», прочитанном в Швеции. С высоты французского опыта (семидесятипроцентная «аэсизация» страны) француз поучает шведов: да что же вы так напугались Чернобыля? А мы вот не боимся, наоборот, даже такой грандиозный конфуз атомной энергетики, как Чернобыль, лишь подтвердил, что ничего страшного. Ну, погибли 30, что ли, человек, ну, умрут еще несколько тысяч от рака…

Это все рассуждения в пределах того самого «мелового круга». А для нас тайное уже давно не тайна. Тысячи людей в Белоруссии, на Украине, в Брянской области России столкнулись с проблемой радиационного СПИДа: ослабление иммунной системы и — как результат — радиационные пневмонии, радиационные инфаркты, детская лейкемия. Но и мы еще только начинаем считать, подсчитывать настоящие потери.

Если ученый такого масштаба, как А. Д. Сахаров, убежден, что человечество обязано упрятать мирный атом глубоко под землю, как бы дорого это ни обходилось, он исходит не из примитивной арифметики, а из высшей математики выживания человечества. А иначе нам грозит опасность стать беспомощнейшими заложниками в руках как случая (вроде чернобыльского), так и завтрашних террористов.

А как спорят с Сахаровым? Недавно один полемист из Института имени Курчатова позволил себе иронизировать: хороши бы мы были, если бы Чернобыль построили в глубокой шахте! Во-первых, кто вас просил строить Чернобыль там, где существовала реальная угроза заражения всего водного бассейна Украины и Белоруссии? Ведь не зря академику Е. П. Велихову и другим специалистам пришлось подводить цементную подушку под четвертый блок — во избежание такого заражения. А во-вторых, и академик Петр Капица когда-то, и академик Андрей Сахаров сегодня имели и имеют в виду шахты делать в каменном, а не в любом грунте.

Вчера я услышал по телевизору: 55 % американцев за строительство АЭС, а 80 % за усиление безопасности атомной энергетики.

Среди многих наших специалистов и обеспокоенных неспециалистов существует убеждение: дальнейшее строительство, тиражирование нынешнего поколения АЭС следует прекратить и заняться именно безопасностью уже существующих АЭС, вплоть до закрытия их, что уже и осуществляется — под нажимом, надо сказать, сверху.

И лишь спустя какое-то время, когда разберемся с уже существующими АЭС и когда, возможно, созданы будут более надежные конструкции их, а возможно, ученые прорвутся и к управляемому термоядерному синтезу (если бросить туда средства, частично отняв их у атомного ведомства), — одним словом, мы свою программу делим уже на два этапа. И под нажимом сверху, и под нажимом общественности: лишь сделав всё, и до конца, выводы из Чернобыля, планировать свое атомное будущее.

Но ведомству невтерпеж, и не хочется ему отдавать средства на безопасность и закрытие ненадежных АЭС да на альтернативные виды энергетики. Ему, как всякому ведомству, хочется расти.

Мы все были свидетелями, по телевизору наблюдали атаку «чернобыльцев» на Горбачева, до неприличия открытую эгоистическую попытку перетянуть Генсека на свою сторону в борьбе с общественным мнением. Чтобы быстренько перевернуть чернобыльскую страницу, закрыть, ничего коренным образом не меняя, а дальше множить, тиражировать всё те же или чуть-чуть подновленные АЭС — видимо, до следующего, столь же неизбежного Чернобыля.

Если бы атомная бомба заключала всего лишь один из миллиарда шанс всеобщей погибели, мы всё равно обязаны были бы ее запретить: слишком высока ставка — жизнь на планете. Но мы-то знаем, что в бомбе не один миллиардный шанс нашей погибели, а гораздо больший.

Если возможен хотя бы еще один Чернобыль — а он возможен на любой из десятка АЭС того же типа, и не только этого типа, — эти станции должны, рассматриваться как объекты повышенного риска, а некоторые — подлежат немедленному закрытию, чем мы, наконец, и занялись. И здесь слишком высока ставка. Но чтобы увидеть это, надо выйти за пределы того бюрократического круга, в котором нас стремятся держать.

И вот при таких вот обстоятельствах новый директор Чернобыльской АЭС и представитель высшего эшелона ведомственного т. Щербина, и т. Израэль на виду всего честного народа атакуют Генерального секретаря, стремясь получить индульгенцию за старый Чернобыль и карт-бланш для новых миллиардных ассигнований для своего ведомства. Они, конечно же, очень обижены на общественность, которая больше не хочет считаться с секретностью их ведомства.

И вдруг слышат от М. С. Горбачева: нет, общественность нам очень помогла! Нам нужна прежде всего безопасность АЭС!

Нет, не тот это мужик, чтобы провести его на мякине! (Не знаю, как это перевести на другой язык — наш фразеологизм: провести на мякине. Или еще такой: обуть в лапти! Цыгане, уводя чужого коня, на копыта его надевали свою обувь.)

Так что смотрите, уважаемые коллеги, чтобы наши ведомства, изощренные и опытные в таких делах, не провели на мякине вас, не обули в лапти.

В заключение один случай, разговор, который был у меня в самолете, летящем в Индию. Ко мне подошел наш атомщик и стал высказывать свои возражения по моей новомирской статье «Честное слово, больше не взорвется». Высказал все аргументы, которые и в «Новом мире» присутствуют в статьях моих уважаемых оппонентов, а потом вдруг наклонился ко мне и прошептал умоляюще: «Не ослабляйте напора!» Это прозвучало: нас держат за глотку ведомственные интересы, но мы ведь тоже люди и всё понимаем! И вы должны нам помочь спастись от самих себя.

С этими словами я обращаюсь и к вам, крупнейшим специалистам по проблемам энергетики: помогите нам спастись от самих себя!

1 марта 1989 года

Данный текст является ознакомительным фрагментом.