Команда
Команда
Всем дарил ты им, седой Кавказ,
Мужество сердец и зоркость глаз.
Кайсын Кулиев
Впереди горит алмазами
Безенгийская стена!
Из песни
В 1948 г., в самом начале сезона, Виталием был проведен в альплагере «Адылсу» (теперь на этом месте старый «Джантуган») «сбор по технике альпинизма»: участников знакомили как с зарубежными новинками, так и с разработками Абалакова. Участвовала вся команда и ряд «довоенных» альпинистов, молодежи было еще мало. Это была одна из первых встреч разных альпинистов после войны, разметавшей их, и на сборе лежала еще тень войны... Помнится, «отработав трудовой день», мы с бивуака, стоявшего на леднике Кашкаташ высоко над альплагерем «Адылсу», выходили на поляну, где был до войны кош пастуха Соттаева, провожать заходящее за Эльбрусом солнце. Пелись довоенные песни, отпускались довоенные шуточки ? но в атмосферу встречи невольно вплетались новые песни: о товарище под барбарисовым кустом, о солдатских дорогах, где пыль да туман, да пули свистят..., вставали в памяти погибшие друзья...
Проведя сбор, Виталий приступил к организации восхождений.
Далее, после стенных маршрутов, надо было пробовать силы на траверсах, требующих более серьезной организации и большей выносливости физической и моральной. Абалаков ввел новый элемент тактики ? движение большой группой, команда разрослась до девяти человек.
В 1948 г. выбрали знакомую ему грандиозную Безенгийскую стену, стоящую в «президиуме» Кавказского хребта, где собрались наивысшие вершины Кавказа. Она спрятана в глубине гор, даже с перевала Карасу виден лишь ее маленький кусочек. Надо пройти вдоль восемнадцатикилометрового Безенгийского ледника до его поворота, только тогда можно окинуть глазом всю стену, а по-настоящему ее оцениваешь только с Дыхтау или близлежащих вершин. Базовый лагерь был поставлен на Миссес-коше (по-балкарски ? Мсес-кош) ? это большая зеленая поляна на моренном кармане над ледником Безенги у подножья Дыхтау (альплагеря «Безенги» тогда не было). В солнечный день хорошо полежать там в пряной траве, глядя на перекрывающую ущелье Безенгийскую стену.
В Миссес-коше молчанье царит.
Глушит звуки цветочный ковер,
А за ним в отдаленье горит
Белизна ослепительных гор.
В Миссес-коше царит тишина,
Охраняют цветочный ковер
Безенгийская чудо-стена
Да бездонного неба простор.
И. Руднева
Но часто-часто через Стену переваливаются темные тучи, начинается непогода тогда залезают в чью-нибудь палатку и сидя, лежа и сидя на лежащих начинаются рассказы о походах и приключениях: в памяти встают горы в солнце.., а иной раз кажется, что приходят и те, кто остался в горах…
В далекие тридцатые годы там хозяйствовал известный всему альпинистскому миру пастух Зикирья Беттиев. С первого взгляда это был просто рослый, грязноватый старик (скотоводу в коше мудрено быть чистым!), торговавший айраном но что-то величественное, выше нас стоящее, было в нем и в подручном его старике. Их хижина была сложена из крупных неотесанных камней, между которыми в щели задувал холодный ветер с Безенгийской стены.
Наверное, нетрудно было бы позатыкать эти щели, да обмазать глиной, да и подштопать рваный бешмет, но может было бы это недостойной суетой перед лицом величественных гор? И они жили здесь, спали на бараньей шкуре, на холодной и жесткой земле, ели грубый кукурузный хлеб да горьковатую брынзу, глядя вечерами на огонь в курном очаге. А днем сидели неподвижно над стадами, лицом к снегам... Старик умер от голода в Казахстане в 1944 году, а от коша и следа сейчас не осталось.
Теперь Абалаков хотел пройти всю стену, начав с подъема на Шхару (Гл.) по маршруту высшей категории сложности ? 5Б (второе прохождение маршрута Х. Томашека ? Мюллера,1930 г.). Предварительно были совершены заброски продуктов, их приходилось делать из-за тяжести снаряжения (теперь и на пик Победы ходят без забросок!). Группа Кизеля ? на Шхару, а группа Абалакова ? на Катын. Восхождения сами по себе интересные, хотя и нетрудные.
Те, кто ходил в горах, знают это чувство, охватывающее при последних шагах перед вершиной. Долго маячил перед глазами только надоевший снежный склон, но вот склон положе, положе ? еще пара шагов и открывается грандиозный простор ? снежные вершины, уходящие вдаль ущелья, еле угадываемые домики на дне долины последние камни земли под ногами, впереди только небо, и ветер в лицо ? победа!
Гусак Николай
Аркин Яков
Леонов Иван
Филимонов Лев
На этот раз с погодой повезло. Мы видели сванский хребет, всю долину Сванетии великолепный вид на белоснежную сверкающую вершину Тетнульда (мы говорим «он», а в сванских легендах это невеста вершины Ушбы), грандиозную пирамиду Дыхтау (автор вспомнил, как штурмовал ее в 1938 году с братьями Малеиновыми) и черные скалы вершины Тихтенген (мы взошли на нее с ними в том же году).
Наконец, выход на траверс. Часть команды шла с подъемом по очень трудному двухкилометровому северному ребру Шхары: Абалаков, Гусак, Чередова, Боровиков, Леонов, Василий Сасоров (это было первое отечественное восхождение), а трое ? Василий Пелевин, Аркин и Лев Филимонов поднимались на нее же по более легкому пути (4Б). Глядя снизу на движение альпинистов всегда поражаешься, как малы эти точки, как медленно они ползут и как далеко они в конце концов проходят. Сами восходители в борьбе за каждый метр часто смотрят только на ближние участки только спустившись вниз, ощущают огромность пути ? и трудно представить им, что они были ТАМ.
Здесь была освоена тактика пещер для ночлега ? очень важная при тогдашнем качестве снаряжения. Потеря времени, но защита от любой бури палатки тогда плохо выдерживали сильные порывы ветра, да и в пещере теплее. Траверс Безенгийской стены был сделан и описан еще до войны ? не стоит повторяться но соединение траверса с подъемом по технически сложному ребру, на который затратили три с половиной дня ? было сделано впервые.
На вершине Шхары обе группы благополучно объединились, и продолжили траверс вместе ? 9 человек.
При восхождении на вершину Джанги Виталий нашел свою записку, оставленную здесь в 1932 г. Вернулся!
Траверс до Гестолы длился одиннадцать дней. Удобных для переноски в условиях восхождения поролонов или карематов не было, ботинки в снегу промокали, штормовки тоже, а маршрут предстоял в основном снежный, путь шел по гребням, по снежным и ледовым склонам в обход опасных карнизов только местами попадались скальные участки (самый трудный ? от Шхары до Джанги). Все же ? прошли! Это восхождение было определено как лучшее достижение в сезоне 1948 г. по классу траверсов.
Виталий не хочет перерыва ? надо во что бы то ни стало наверстать ушедшие годы. Приходит 1949 год, задуман новый траверс.
Ранним, прозрачным утром из Нальчика видны снеговые горы. Кажется, что земля ? тяжелая, скудная земля с усилием дотянулась там до неба, и голубой спокойный холод неба потек там вниз снегами и льдом, и живут они одной с небом жизнью ? зеленеют на рассвете, алеют на восходе и закате солнца, напоминая легенду полярников о розовой чайке, которая только временами неуловимо мелькает. Вблизи же это не легкие белые облака, они тяжелые и мощные, а отсюда, за прозрачной дымкой они кажутся сказочно легкими. И такие манящие эти белые видения, что из года в год пробираются к ним люди, чтобы побывать наверху хотя бы одну минуту, под холодным ветром, и унести с собой память о виденном. И видя их за пышными цветами Нальчика трудно поверить, что ты был ТАМ!
В середине горной цепи, как бы над голубыми елями парка стоят эти две вершины: слева ? острый пик Коштан (5151м), справа ? белый шлем Дыхтау (5204м) и гребень с вершинами между ними.
Командой был совершен высокотехничный траверс этих вершин ? от Коштана до Дыхтау переход через семь вершин снова большой группой: Абалаков, Аркин, Пелевин, Чередова, Гусак, Леонов и взяли еще двух молодых альпинистов Ю. Москальцова и В. Мартынова (в этом году Боровиков и автор руководили школой и лагерем «Шхельда»). В последующие годы вошло в обычай брать «на пробу» одного ? двух молодых альпинистов.
Первый траверс Дыхтау ? Коштан совершили в 1938 г. Женя Абалаков с Виктором Миклашевским. Мне кажется, что при выборе маршрута (траверс в обратном направлении) было и желание почтить память Евгения. Самым трудным участком, пожалуй, оказался подъем на восточную вершину Дыхтау.
На всем протяжении траверса первой двойкой шли Абалаков с Леоновым. Виталий, конечно, шел всегда первым, не уступая, лишь выпуская второго в редких технических ситуациях. Идущий первым не имеет возможности наблюдать работу последних, поэтому Виталий уделял особое внимание обработке пути, его очистке от ледышек и камней.
Иван Леонов заявил о себе еще в 1938 г., пройдя траверс Безенгийской стены (в группе Е. Белецкого), затем взойдя на Северную Ушбу. Тихий, подчеркнуто деликатный, он воевал, был в плену, освобожден, снова воевал. Он единственный в команде имевший спортивное образование (Институт физической культуры), вел очень большую тренерскую работу зимой и летом, работал в школе инструкторов. Хороший скалолаз без лихости, надежный на страховке. У него, внутренне самолюбивого, была тяга к самостоятельным восхождениям и он впоследствии не раз ходил, собрав свою команду.
Начиная с этого, 1949 года Всесоюзный спорткомитет при подведении итогов летнего сезона утверждал лучшие спортивные восхождения по занятым местам нейтральной комиссией, сформированной федерацией альпинизма. Наша команда заняла первое место по классу траверсов.
Из альплагеря «Шхельда» в конце сезона под руководством автора было совершено восхождение на высшую вершину Шхельды Восточную (4320м) от Ужбинского плато. Это восхождение получило также первое место, но по классу технически сложных (Т.Рождественский, В.Курбесов, И.Лапшенков, В.Нагаев, Д.Симанович). Команда работала!