Экспедиции. Мазарские высоты

Экспедиции. Мазарские высоты

Снова полюбим влекущую даль мы

И золотой от луны горизонт.

Николай Гумилев

Я видел ? солнцем загорелись дали.

Данте Алигьери

Теперь Виталий вновь хотел опробовать всю команду на высоту.

Его да и всех нас тянуло в Азию. Первым этапом выбрали Памир, Мазарскую стену ? цепь вершин, стоящих за перевалом Терс-Агар через Заалайский хребет. Отправились «старики» ? Абалаков, Чередова, Ануфриков, Боровиков, Аркин, Филимонов, автор. В команду ввели много спартаковской молодежи ? П. Буданова, Ф. Улумбекова, А. Сысоева, В. Буслаева, К. Гаджиева, В. Давыдова. Прибыли в город Ош ? ворота Памира и Синцзяна, здесь хлопотал наш завхоз ? Арий Поляков, бывший подручным еще у Н.В. Крыленко по его походам, отбывший «десятку» в Норильске.

Арику и автору, как старым «памирцам», было поручено договориться о необходимом караване ? киргизская метеослужба содержала караван для забросок на ледник Федченко, и сейчас он был свободен. Два дня пьянствовали мы с караван-баши, знаменитым еще по походам Крыленко, Султаном Караходжаевым, обсуждая (по правилу восточной дипломатии) «кто первым заговорил, тот проиграл»: урожай хлопка, смысл жизни, для которой по выражению Тимура «мы заключены под сводом небес высшей силой». На утро третьего дня, когда мы отпивались квасом, к Виталию явился Султан:

? Слышь, начальник, все водка да водка ? когда дело говорить будем?

Так была посрамлена восточная дипломатия.

Мы наняли машину до селения Дараут-Курган, а Султан погнал туда караван налегке. Пришла телеграмма, что заболел наш врач, а ехать без врача значило сойти с соревнования. Врачи в Оше были безумно заняты летом ? то холера, то очаг чумы… С трудом нашли фельдшера-старика из венерического диспансера и наняли его жену ? тетю Настю ? поварихой.

Потянулся Памирский тракт (Ош-Хорог) ? лента перевальчика Чигирчик, долина Гульчи (спутник-почтальон давал пояснения: «Это ? Гульча: налево КГБ, направо тюрьма»), поселки Суфи-Курган и Ак-Босога с многочисленными надписями типа: «уезжаю я с Памира, этой ... крыши мира», «уезжаю я с Памира, ... кладу на крышу мира», была, впрочем, и более корректная: «Марксина Кукишева из Красноярска». Начались серпантины перевала Талдык через Алайский хребет. В старые времена здесь была только хорошо набитая тропа, по которой шли караваны степенно шагающих верблюдов, позванивая басовитыми колокольцами и мягко шлепая копытами в лессовую пыль. Шли на Памир, Синцзян, Кашгар. Теперь по тракту гудят машины.

Тяжелая работа шофера на памирских трактах. Днем выкручивают узкие петли серпантинов, обливаясь потом в кабине, полной дорожной пыли и бензинового духа, а к вечеру машины съезжаются, тяжело переваливаясь на ухабах, в какой-нибудь кишлак. Шоферы засыпают беспокойным сном в кабине и через пару часов, сонно матерясь, вновь заводят моторы, вспыхивают фары ? и снова ведут они машины на перевалы Кызыларт и почти пятитысячный Ак-Байтал, покачивая лучами фар.

Наш путь короче. После Талдыка открывается чудо Алайской долины ? степной простор и снеговая цепь Заалайского хребта, уходящего в обе стороны, куда хватает глаз, по долине приезжаем в поселок Дараут-Курган. Напротив, за степным ковылем ? высшие точки Заалайского хребта: пики Ленина (Виталий снова вспоминает свою победу 1934г.) и Дзержинского. Дальше идут пики Красина, Цурюпы,.. Свердлова. Ставя надписи на картах, Н.В. Крыленко, видимо, не следовал местным названиям. На Памире есть даже пик Клары Цеткин (а Розу Люксембург почему-то забыли).

Попутная машина подбрасывает разведку (Виталий, Чередова, Аркин и автор) под перевал Терсагар через Залай, остальные занимаются погрузкой каравана. Мы поднимаемся вверх, поздно вечером ставим палатку на самом перевале, а ранним утром выходим на просмотр. У нас под ногами ? провал, уходящей вправо и влево долины Муксу, а прямо перед нами «наш» массив, сверкающая снегами стена ? наивысшая вершина Музджилга, снежный прихотливый гребень ? вершина Сандал.

А за ними ? горы без конца и края ? Памир, на карте которого до недавнего времени пестрели белые пятна. Где-то по окраине этой страны пролегал путь Марко Поло. Здесь, по словам одной итальянской газеты, «китайский дракон обнюхивает русского медведя». Некий древний китайский путешественник назвал эту страну «Бо-Ми-Ло, подножием смерти».

Но ? за дело! Сидим здесь несколько часов. Высота вершин по памирским меркам невелика ? 6300м, дно долины примерно ? 2600м, т.е. перепад высот достаточно приличный, технически вершины выглядят сложно. Внизу видно зеленое пятнышко урочища Алтын-Мазара, по памирским масштабам ? оазис: мы выбираем место для базового лагеря у подножья вершин, просматриваем и намечаем пути восхождений. Спускаемся вниз, обдуваемые вольным ветром, мимо древнего мазара ? «золотой могилы» ? типичного мусульманского погребения, киргизы уже не помнят имени высокочтимого до сих пор святого отшельника, кругом бунчуки ? шесты с конскими хвостами. Мазар завален приношениями охотников ? рогами и черепами добычи, ветки кустов вокруг обвязаны тряпочками ? дарами проходящих. Теперь, впрочем, уединение нарушено ? пониже стоит домик метеорологов. Чтобы добраться к подножью стены, надо переправляться через бешеную реку Муксу. Подошел караван, но даже опытный Султан заставляет выждать два дня, пока утихомирится после прошедших дождей и жарких дней река. Мы пока тренируемся, заодно рассматриваем древние наскальные изображения ? их здесь много, пытаемся найти, по преданиям где-то здесь находившиеся, древние китайские золотоискательские шахты, но ? безуспешно. По вечерам собираемся у костра. В темноте нависают стены ущелья, в створе его остро и строго прорезается молодой месяц, а в глубине таинственно замирают отголоски наших песен. За кругом света от нашего костра шуршат травой кони...

Наконец, дается команда на переправу. Впереди Султан на своей кобыле Машке, решительной даме с феноменальным чутьем, за ним весь караван. Бурные серые волны стремительно несутся мимо, захлестывая крупы и седла. Вспоминаются стихи Рудаки, написанные всего тысячу лет назад (Муксу ? приток Аму-Дарьи, в древности Джейхун).

Пускай быстра вода Джейхуна,

Сильны и быстры наши кони.

До крупа в пенистые волны

Буланый твой отважно входит.

Гортанные крики караванщиков (черные слова, конечно, русские ? кони давно изучили эту часть русского языка).

Переправив караван, Султан отбыл восвояси. Мы же устраиваем базовый лагерь у подножья Музджилги в ивовой роще и готовимся к выходам. Было решено разделиться на две группы: Абалаков, Чередова, Ануфриков (с кинокамерой!), Боровиков, Буслаев, Сысоев ? пойдут на траверс Музджилги и при успехе ? до Сандала. Автор поведет Аркина, Буданова, Гаджиева, Улумбекова, Давыдова на вершину Сандал.

Для «разминки» делаются заброски части снаряжения и продуктов по долгим сухим каменистым склонам под тяжелым азиатским солнцем, от которого негде укрыться, по безводью, до начала технических трудностей. Потом ? первой выходит моя группа.

На пик Сандал (6080) мы идем по северному ребру, он не слишком крут, но… начались жандармы непривычного типа: первый ? из мягкого как бы шифера, крошащегося под рукой, не держится даже ледовый крюк, а обходить по такому же скользкому шиферу круто, второй ? из очень твердой породы, словно облизанный, без малейших трещинок для крюков, дальше идет цепь жандармов таких же или очень рыхлых и хрупких скал ? три дня работы.

Дальше пошел снежный гребень, но карнизы на нем тоже необычные ? как-то поперек склона, в них приходится прокапывать канавы. Карнизы кончились, пошел ровный снежный склон, но снег пушистый, чуть не по пояс, приходится докапываться до льда и рубить ступеньки ? работа тяжелая, но, главное ? этот слой снега может сойти лавиной. Короче, на восьмой день остается ровный, «хороший» снег до самой вершины. Впереди внизу ? огромный ледник Танымас, небольшой приток грандиозного ледника Федченко (70 км) и нагромождение вершин без конца ? мы стояли среди них! Оставляем небольшую заброску для траверсантов и за три дня спускаемся в базовый лагерь.

Абалаков вышел на несколько дней позже, подстраховав нас.

Как договорились, на восьмой день мы вышли на световую связь, когда уже стемнело. За нами слышался шум Муксу, впереди ? вся могучая стена. В темноте горы кажутся всегда круче и выше, а ущелья уже и глубже. Гребень массива четко виден на зеленеющем небе над серо-серебряной тяжелой стеной. Бросаем спичку в лужицу бензина и свет вспыхнул, просверкал, ослепив, и ушел в темноту. Пауза, и на гребне за вершиной, в дали и выси, в глубине снегов также вспыхнул и победно разгорелcя огонек и исчез, донеся весть, что туда дошли упрямые люди. Вспыхнул наш ответный сигнал ? «принято» ? и там, наверху, знали, что внизу их ждут друзья.

Придя, они рассказали, что у них был рельеф такого же типа, как у нас, но больше снега. Жестокая буря заставила их просидеть три дня в палатках (еле-еле нашли место), дальше снова снег и два участка сложных скал ? только утром восьмого дня они вышли на вершину Музджилги. Дальше путь по гребню оказался легче, на тринадцатый день они спустились по нашему пути ? с Сандала. Виталий, конечно, шел весь путь первым!

По рации вызвали караван, но бешеная Муксу не давала переправы три дня. Наконец, пришло известие, что он прибудет на рассвете следующего дня.

Были заранее уложены все вьюки, палатки, и с утра тетя Настя варила, жарила разную еду с помощью двух «молодых» (на последнем она настояла). Строгий начальник разрешил изготовить на сухарях и изюме бражку, под эту марку развели весь медицинский спирт на облепихе.

Наступил последний вечер лагерёчка под Музджилгой. Темнело. Над столом горели лампочки (аккумуляторы рации уже были не нужны), запылал костер ? в него полетели антенна, стойки от палаток. Искры взлетали высоко в темное небо и с ними взлетала вверх наша «высокоинтеллектуальная» песня:

Васька Хлюст ? ах, ох, намазал лыжи один раз ? эй, ой!

Васька Хлюст ? ух, ах, поехал на Кавказ ? ай, эй!

С прикриком и присвистом, притопом и прихлопом. А с нависающих над лагерем скал, наверное, смотрели киики из темноты удивленными глазами, в которых отражался свет костра.

Костер утих, зазвучали иные песни: о дорогах солдата в пыли и тумане, о ямщике в степи… Костер погас, осталась лишь грусть подернутых пеплом углей… Возник момент тишины, и никто уже не решился ее нарушить. Мы молча разлеглись кто где, под яркими памирскими звездами ? только слышался шум реки Муксу.

А на рассвете засвистали издалека переправившиеся караванщики.

Много пройдено троп. По тяжелым путям

Провели караваны свои,

По обрывам крутым, по речным берегам

В глубину незнакомой земли.

Пусть проляжет в лесу и расщелинах скал

След тяжелых и верных шагов -

Мы оставили там, где никто не бывал,

Легкий пепел своих костров.

За свои восхождения на первенстве Союза мы получили вторые места по классам технически сложных и траверсов, а также были награждены серебряными жетонами.