…и его команда

…и его команда

Плохо человеку,

    когда он один.

Горе одному,

    один не воин

В.Маяковский

Как появляются алмазы?

В глубине земли, между кипящей магмой и уже затвердевшей земной корой скапливаются газовые пузыри, состоящие из водорода, углерода и кислорода. В обычных условиях такая смесь мгновенно взрывается. Но на глубине десятков километров огромное давление превращает кислород в инертный газ.

Если в земной коре вдруг обнаруживается микроскопическая трещина, ведущая наверх, гремучая смесь прорывается по ней ближе к поверхности Земли. Здесь, когда давление снижается, кислород становится активным и зажигает углеводородную смесь. Страшный взрыв превращает трещину в полую трубку, расширяющуюся кверху вроде рюмки. При определенном, довольно редком, соотношении кислорода, углерода и водорода, внутри трубки образуется горячий углеродный пар, находящийся под очень высоким давлением.

Температура углеродного пара постепенно снижается. И в некоторый момент достаточно одной микроскопической пылинки, чтобы углерод сконденсировался вокруг нее в виде удивительных сверкающих кристаллов, которые через миллионы лет люди отыщут в голубой глине кимберлитовой трубки.

Но не вокруг всякой пылинки образуется драгоценный камень. Это произойдет только в том случае, если сам зародыш уже имеет кристаллическую структуру алмаза.

В жизни А.Ситроена было несколько важных проектов, в которых он проявил себя, как выдающийся лидер. Вежливый, веселый и обаятельный, А.Ситроен будто бы притягивал к себе людей ярких и талантливых. Он был подобен той самой алмазной пылинке, которая вызывает конденсацию из горячего газа минерала, тверже которого ничего на Земле не известно.

Мало кто из французских предпринимателей столь заслужил почтительное прозвище «патрон» («папаша»), как А.Ситроен. Стиль его руководства был патерналистским в лучшем смысле этого слова. Работники и компаньоны, действительно, видели в нем главу большой семьи, членами которой они себя чувствовали. На протяжении всей своей карьеры Ситроен не терял умения поставить человека на такую должность, где бы он полностью раскрыл свои таланты и наклонности.

Первая команда специалистов собралась вокруг А.Ситроена, во время работы по спасению компании «Морс». Эта была не просто команда технократов-специалистов. А.Ситроену удавалось создавать в коллективе теплые дружественные отношения. Проекты менялись, но друзья не уходили. Они оставались верными помощниками А.Ситроена в его новых начинаниях.

Одним из первых друзей А.Ситроена стал шестидесятилетний торговец алмазами миллионер Мирам Экнаян (1847–1926). До того, как он подключился к усилиям А.Ситроена по спасению компании «Морс», Экнаян души не чаял в лошадях. Как человек очень обеспеченный, он мог позволить себе иметь собственных скаковых лошадей и собственные конюшни.

Автомобили «Морс» стали его новой любовью. Машины будто бы вернули А.Экнаяну вкус к жизни. Огромный автомобиль казался ему существом одушевленным. Он сам садился за руль и «выжимал» из машины все, на что та была способна. Ему нравилось ураганом носиться по дорогам и избегать аварий. Точно так же ему нравилось поддерживать рискованные финансовые схемы Ситроена, которые, впрочем, всегда заканчивались удачей. Предположительно, Экнаян стал самым крупным частным кредитором Андре Ситроена.

Уже после Первой мировой войны, когда А.Ситроен начал производить автомобили, вокруг него сплотился коллектив из людей самых различных специальностей и национальностей. Здесь были инженеры Эрнест Маттерн, и Луи Гийо и администратор Шарль Мангеймер. Альфред Помье выстроил сеть дилеров компании «Ситроен» во Франции. Директором отдела экспорта на автомобильном заводе Ситроена был Феликс Шваб. Он как нельзя лучше соответствовал своей должности, потому что был настоящим полиглотом, обладал проницательным коммерческим умом и славился приятным, дипломатичным обхождением с клиентами.

Одной из самых ярких личностей в «звездной команде» А.Ситроена оказался Жорж-Мари Хаардт (Georges-Marie Haardt) (1884–1932). Еще в ходе спасения от банкротства компании «Морс» Хаардт стал правой рукой Ситроена, и в течение последующих 15 лет был его ближайшим помощником, главой отдела продаж.

Сложись жизнь иначе, этот псевдоаристократ мог бы стать мошенником международного класса, и продавать богачам по всей Европе в личное пользование то, о чем они мечтали. Остров у итальянского (допустим) побережья под названием (допустим) Монте-Кристо с присвоением при покупке графского (допустим) титула! Карта легла по иному. Высокий, худой, томный и элегантный красавец сделался продавцом предметов мечтаний. Но теперь Жорж-Мари Хаардт ездил по самым шикарным местам Европы, демонстрируя и продавая роскошные автомобили старым и вновь появившимся графам Монте-Кристо.

Войти в доверие богатых покупателей Хаардту удавалось без труда. Среди аристократов он выглядел аристократом высшей пробы. Между тем его предки, граждане Бельгии, были совсем не благородного происхождения. Родился же Хаардт не в Бельгии, а в Неаполе. Здесь его родители занимались производством и продажей самых дорогих и необычных сортов шоколада.

Что для Франции весьма необычно, Хаардт был изрядный англоман. Он прекрасно говорил по-английски, всегда одевался с иголочки у самых лучших лондонских портных. Поговаривали, что у него даже был роман с какой-то женщиной из высшего общества Великобритании.

По складу характера Хаардта следовало бы отнести скорее к эпикурейцам, эстетам и денди. Его квартира на Рю де Риволи в Париже выходила окнами на сад Тюильри. Здесь размещались замечательные коллекции картин, бронзы, древностей и стекла в стиле «Арт нуво». В одном углу — коллекция редких африканских бабочек, в другом — несколько бесценных китайских ваз эпохи Минь. На стенах — работы знаменитых современных живописцев, а также картины самого Хаардта. Тем более удивительны та железная воля и стремление к победе, которые он проявил, руководя знаменитыми автопробегами вездеходов «Кегресс-Ситроен» по диким просторам Африки и Азии.

Характеры Хаардта и Ситроена прекрасно дополняли друг друга. Флегматичный, рассудительный и тощий Хаардт был прямой противоположностью невысокому, порывистому и энергичному Ситроену. Хаардт был на шесть лет младше. Несмотря на это, патрон прислушивался к его мнению. И благоразумие Хаардта не раз удерживало Ситроена от идей слишком рискованных.

Другой яркой личностью, оказавшейся рядом с А.Ситроеном, был Адольф Кегресс (Adolphe Kegresse) (1879–1943). С 1904 года он работал в России, организовывая здесь автомобильную почту. С 1906 года А.Кегресс поселился в Царском Селе и стал техническим директором гаража царя Николая II, а после — личным шофером императора.

В отличие от своих родственников из британского королевского семейства царь Николай II слыл энтузиастом автомобилей. Вполне возможно, сказывалась наследственность. Ведь известно, что его дед, царь Александр II оказался самым первым человеком в мире, купившим «самобеглую коляску». Это был трехколесный экипаж с паровым двигателем, приобретенный в 1864 году у французского изобретателя Жана-Жозефа Этьена Ленуара.

В царский гараж отбирали автомобили большие и мощные: «Роллс-Ройс Серебряный призрак», «Делонэ-Бельвилль», «Пакард» с огромным двигателем объемом 6.9 литра. В 1906 году по протекции князя Орлова во главе этого беспокойного хозяйства 28-летний гражданин Франции А.Кегресс.

В 1908 году штат Царскосельского Императорского гаража насчитывал 26 человек, а через пять лет разросся уже до 80. Здесь работали лучшие шоферы и специалисты Петербурга.

В их функции входило не только мастерски управлять автомобилем, но и уметь их ремонтировать. А в особых случаях водители становились даже телохранителями своих пассажиров.

Российский снежный климат и плохое качество дорог заставили А.Кегресса заняться разработкой автомобилей повышенной проходимости. Его главным изобретением в этой области стал гибкий гусеничный движитель, одевавшийся на задние колеса автомобиля. Гусеницы сначала делали из толстого верблюжьего войлока, а позже — из резины. Передние колеса иногда ставили на лыжи. Первые испытания императорских вездеходов прошли зимой 1911 года. 31 мая 1914 года А.Кегресс получил на свое изобретение французский и российский патенты.

С началом первой мировой войны Адольф Кегресс находился при своем венценосном пассажире в ставке русской армии. По этой причине он даже получил звание прапорщика.

После Февральской революции Адольф Кегресс сдал все имущество царского гаража представителям Временного правительства, посадил жену и трех детей на автомобиль и уехал в Финляндию, откуда вернулся к себе на родину. Как показали дальнейшие события, это был весьма благоразумный поступок.

В 1920 году текстильный фабрикант Жорж Швоб д’Эрикур (Georges Schwob d’H?ricourt) представляет своего друга, А.Кегресса, одному из сотрудников А.Ситроена, Жаку Энстену. А в октябрьское воскресенье 1920 года Кегресс продемонстрировал А.Ситроену возможности своего вездехода, покатав «патрона» по грудам песка на пустой стройплощадке завода в Сен-Дени.

Андре Ситроен со свойственной ему прозорливостью увидел все значение изобретения А.Кегресса. По своему опыту артиллерийского офицера времен Первой мировой войны, он знал, как беспомощны обычные машины в условиях бездорожья. А такому автомобилю не нужны дороги! Он может двигаться по снегу, по песку, по болотам! Военные оторвут его с руками!

Оценил А.Ситроен и возможности применения вездеходов в гражданской сфере, в африканских и азиатских колониях, где сеть шоссейных и железных дорог была очень неразвита.

Уже в 1920 году была создана компания «Ситроен-Кегресс-Энстен», которая начала заниматься разработкой гусеничного автотранспорта на основе десятисильных автомобилей Ситроен B12. Эти разработки в дальнейшем сыграют большую роль в обеспечении автопробега через Сахару и «разноцветных» автопробегов автомобилей «Ситроен», которые были совершены в конце 1920-х годов — начале 1930-х годов.

К слову сказать, Жорж Швоб д’Эрикур, познакомивший А.Кегресса с А.Ситроеном, приходился тестем брату Альфреда Дрейфуса, Матье (о деле Дрейфуса). Интересно иногда ложится на ломберный столик жизни карта личных знакомств и деловых связей!

Да, куда уж интереснее — скажем мы, узнав, что и в трансафриканском, «черном», и в трансазиатском, «желтом», автопробегах вездеходов «Ситроен-Кегресс» участвовал и уроженец России художник Александр Евгеньевич Яковлев (1887–1938).

Родился Яковлев в Петербурге в семье морского офицера. В восемнадцать лет поступил в Академию художеств. Диплом об окончании учебного заведения он получил только в 1913 году. Но это совсем не значит, что А.Е.Яковлев все эти годы протирал штаны на студенческой скамье. С 1906 года он работал художником в различных петербургских журналах, а с 1909 года участвовал в художественных выставках. Писал Яковлев не в импрессионистской манере, уже ставшей тогда модной, а в неоклассическом стиле. Его картины, где можно было разглядеть правильные фигуры, и на которых не было сумасшедшего буйства красок, импонировали вкусам преподавателей-академиков. Поэтому А.Е.Яковлев довольно часто ездил за границу, как пенсионер Петербургской Академии художеств. Летом 1917 года в этом качестве он совершил поездку в страны экзотические: в Монголию, в Китай и в Японию. Путешествие заняло два года. Когда оно закончилось, оказалось, что отчет о поездке на Дальний Восток давать некому. Да и жить, собственно, было негде. Так с 1919 года художник осел в Париже. Его экзотические картины из восточной жизни привлекли внимание, и в 1924 году Александр Евгеньевич был включен в готовившийся фирмой «Ситроен» трансафриканский автопробег в качестве художника. За участие в этом пробеге он в 1926 году стал кавалером ордена Почетного легиона. В 1931–1932 году он участвовал во втором, трансазиатском, автопробеге.

По какому-то стечению обстоятельств в Советской России эмигранта А.Е.Яковлева врагом не считали. В 1928 году в Академии художеств в тогда уже Ленинграде прошла выставка его работ. Более того, советские власти удовлетворили просьбу А.Е.Яковлева о выезде в Париж его племянницы, Татьяны Яковлевой (1906–1991). Татьяна родилась в Пензе и к девятнадцати годам уже хорошо знала, что значат советские слова «разруха», «эксплуататор» и «паек». Что такое туберкулез она тоже уже знала. Не отыщись парижский дядя, который в 1925 году вытащил ее во Францию и тут же отправил лечиться в Ниццу, советской литературе был бы нанесен большой урон. Поколения советских школьников так бы и не узнали, что такое настоящая любовь:

Любить —

    это значит:

        в глубь двора

вбежать

    и до ночи грачьей,

блестя топором,

    рубить дрова,

силой

    своей

    играючи.

Вот такой диагноз поставил себе поэт В.В.Маяковский, вернувшись из Парижа, где он познакомился с Татьяной Яковлевой. Познакомился и влюбился. Как положено поэтам, без памяти.

Собственно говоря, В.Маяковского с Т.Яковлевой познакомили. Сделала это сестра Лили Брик, Эльза Триоле. Эльзу обеспокоила молниеносная поездка Маяковского в Ниццу и его встреча там с некоей американкой Элли Джонс. С Элли Джонс у Маяковского, когда он был в Америке, произошел жаркий роман, в результате которого родилась девочка. Поскольку В.Маяковский иностранных языков не знал и, следовательно, с англоязычной американкой познакомиться не мог, мы не удивимся, что Элли Джонс отлично владела русским языком. Он была по рождению немка родом из-под Саратова. До приезда в Америку звали ее Елизавета Зибер.

Так вот, изгнать из памяти поэта образ американской пассии должна была Татьяна Яковлева. Может быть, звучит это и цинично, но высокую, длинноногую Яковлеву подобрали «под рост» В.Маяковского. Не знаю, были ли тогда в Париже в моде «ноги от ушей», но сердце В.Маяковского Татьяна Яковлева, по-видимому, взяла и этим тоже.

…вы и нам

    в Москве нужны,

не хватает

    длинноногих.

Впрочем, на призывы поэта приехать в Москву и участвовать вместе с ним в строительстве социализма, Татьяна Яковлева отзываться не спешила. К немалому душевному облегчению Лили Брик. Да, вероятно, и к собственному счастью тоже. Потому что трудно сказать, в каком Тайшете завершился бы ее жизненный путь в этом случае.