«Красная Глинка»
«Красная Глинка»
В апреле меня и Зинина перевели в лагерь на Красной Глинке, расположенный на высоком берегу Волги. Подъезжая к лагерю, огороженному только проволокой, как бы в укор окружающей его красоте Жигулевских гор, обратили внимание на несколько пожарных машин, стоявших у вахты, и небольшой отряд охранников выходивших из зоны. Оказалось, там было небольшое побоище. Два узбека, получив на вахте посылки, отправлялись к себе в барак, по пути на них напали урки и отобрали посылки. Пострадавшие заметили, в каком бараке скрылись уркачи и подняли большую группу своих земляков с целью отобрать посылки. На этой почве началась драка, в которую ввязывалось все больше и больше заключенных с одной и с другой стороны, но так как численное превосходство в этом лагере было на стороне узбеков, то блатным пришлось бы очень плохо. Начальство вынуждено было вызвать пожарные машины и отряд охраны.
Дравшиеся отделались синяками и ссадинами, на зато самооборона и нападение осужденных по 58-ой статье здорово подействовали на т. н. бытовиков, и подобные грабежи больше не повторялись. Зинина и меня поместили в отдельную светлую комнату, в которой находилось четыре кровати, одна из них принадлежала старшему нарядчику, а вторая — бывшему командиру кавалерийской дивизии, выполнявшему какую-то канцелярскую работу в штабе лагеря.
По ходатайству, очевидно, Бориса Марковича Шкундина мы питались не в столовой, а у себя в комнате. Питание было улучшенным. Работа предстояла интересная: надо было перекачать грунт всего Зеленого острова на Волге в тело гравитационной части плотины Волжской гидроэлектростанции протяженностью свыше километра и высотой, если не изменят память, кажется, 18 метров. Зеленый остров, поросший кустарником, доставил нам много неприятностей, т. к. корни попадая в землесос, часто заклинивали рабочее колесо землесоса, и приходилось останавливать работу и делать его очистку — это здорово тормозило ход намыва тела плотины.
Я руководил сменой и числился брандмейстером. Наши отношения с Зинином с каждым днем ухудшались, и я был очень рад, когда меня перевели из его группы на подготовку пуска нового земснаряда (производительностью 500 кубометров в час) для размыва Песчаного острова и транспортировки грунта в тело плотины. Здесь применялся такой же комбинированный метод работ, как на Безымянке. Руководителем был назначен я. Намывная часть плотины уже вышла из-под воды и возвышалась над ней на полтора метра.
Через день и мой земснаряд должен был вступить в строй. Хорошая подготовка самого снаряда и забоя вселяли чувство уверенности в успехе. Весь Песчаный остров имел одно общее оцепление, и работало на нем больше тысячи заключенных. Процедура выхода бригад из зоны всегда занимала много времени, особенно после нескольких побегов, о которых следует рассказать, настолько они оригинальны. Трое заключенных при содействии остальных членов бригады запаслись продуктами, вырыли днем глубокую яму, залезли в нее, и их накрыли листом железа, а на него посыпали толстый слой песка. По окончании рабочего дня дружки разожгли на этом месте небольшой костер.
При выходе из зоны охрана недосчитала трех заключенных. Оцепление с острова не было снято, туда направили розыскных собак, и все начальство было уверено, что эти трое сбежать с острова не могли. Собаки беглецов не обнаружили, и это вполне естественно, так как на том месте, где так недавно горел костер, теперь тлели раскаленные угли, что мешало собакам подойти и близко к этому убежищу. Даже если кто-либо из охраны попробовал бы отгорнуть угли, то наткнулся б на песок. Ночное оцепление держали несколько ночей. Когда его сняли, то дружки сообщили об этом беглецам, и те спокойно покинули остров.
Второй случай: два заключенных днем выдалбливали в толстом бревне углубление для головы и для вытянутых вдоль тел рук, а также для ног, просверлили отверстие для доступа воздуха к голове, спустили бревно на воду, подлезли под него, оттолкнулись, и бревно поплыло по Волге матушке-реке. Конечно, часовым на вышках было невдомек, что в этом бревне плывут люди. Все это стало известно потому, что беглецы вскоре были пойманы где-то в районе Сталинграда на грабеже магазина. Эти люди рассуждали так: «Пускай будет хоть один день, да мой! попадусь — опять убегу».