Эпопея «Фиделио»
Эпопея «Фиделио»
Джульетта вышла замуж и исчезла из его жизни. Страдал ли он? Изгнал ли он ее из своих мыслей? Нам это неизвестно. Людвиг не зацикливался на неудачах, он шел вперед. Зато Жозефина Дейм, урожденная фон Брунсвик, играла всё большую роль в его повседневной жизни. Ее брак оказался недолгим, хотя и плодовитым. Она овдовела в начале 1804 года. Граф Дейм умер от пневмонии во время поездки в Прагу, оставив Жозефину с тремя маленькими детьми, беременную четвертым. Началось медленное сближение между Бетховеном и Пепи. Старшая сестра Тереза, порой чересчур часто вмешивавшаяся в жизнь своей сестры, даже тиранившая ее, была этим несколько уязвлена.
Однако ни о какой сердечной склонности Бетховена в 1804 году нам неизвестно. Он работает. В «Героической симфонии» был преодолен важный рубеж. Наконец-то создано произведение себе под стать, соответствующее размаху его устремлений. Впрочем, он знал, что еще рано радоваться: неизвестно, как будет принята эта симфония, совершенно ни на что не похожая. Она впечатлила первых слушателей, но не покорила их; ей предстоит проделать еще долгий путь. В самом деле, в последующие годы реакция была неоднозначной, если не враждебной. Заметка в «Альгемайне музикалише цайтунг» за 1805 год называет симфонию «длинной, трудной для исполнения, чем-то вроде дерзкой и дикой, расстроенной фантазии, полной пронзительных звуков и странностей, так что невозможно составить о ней целостное впечатление». Те же критические замечания повторялись по мере исполнений: слишком длинная, причудливая, колоссальная, ей не хватает ясности и единства. Много странностей, которые вряд ли нужны, «per festiggiar il sovenire d’un grand uomo»[11], как говорилось в посвящении.
Но музыкальное произведение должно идти своим путем, жить своей жизнью. Бетховен уже занят другим. Весь этот год он яростно ссорился со своим другом Стефаном фон Брейнингом — порвал с ним, потом примирился по обычной схеме: извинения, раскаяние, уверения в дружбе и т. д. Из-за чего? Из-за пустяка, как это часто бывает, а может быть, не сошлись характерами, поскольку друзья жили тогда в одной квартире, а делить жилплощадь с безалаберным и взбалмошным Бетховеном — то еще удовольствие. Он часто терял разные вещи, искал их в своем бедламе, вопил, обвинял окружающих, что те их взяли, иначе он бы их нашел. Его приступы раздражительности говорили о том, что начался творческий процесс. Брейнинга Бетховен укорял за мелочность и узость взглядов. Он уехал в Баден, потом в Дёблинг на лето и написал оттуда Рису письмо, очень показательное в плане его характера и представлений об отношениях между людьми:
«Поверьте мне, дорогой мой, моя несдержанность была лишь вспышкой, вызванной стечением множества случайных и неприятных обстоятельств, накопившихся между нами. Я наделен способностью скрывать и не выказывать впечатлений о множестве вещей, но если меня хоть раз довести до крайности в момент, когда я готов разгневаться, я могу вспылить сильнее, чем кто-либо другой. ‹…› Для дружбы нужно полное сходство душ и сердец».
Осенью 1804 года Бетховен вернулся в Вену и вновь занял квартиру при театре «Ан дер Вин», возобновив работу над «Леонорой».
Просто поразительно, что каждое важное начинание этого кипучего артиста принимало облик любимой женщины, словно он хотел проверить себя. Летом, больной, в лихорадке, мучимый коликами и болью в ушах, он набросал сонату, которая впоследствии станет «Аппассионатой», посвященной Францу фон Брунсвику — «кавалеру-ледышке», — наверное, чтобы скрепить свою связь с этой семьей. Не о Жозефине ли он думал тогда? Творчество и желание шли рука об руку, словно самоотдача в работе хотела найти себе оправдание в возможной награде любовью — и наоборот, словно неудачи в любви побуждали его искать убежища в работе.
Еще никогда никто не писал для фортепиано такого произведения, как соната «Аппассионата» (это название придумал не Бетховен). Бетховен считал ее своим самым большим достижением, пока не достиг новых вершин в Большой сонате для Хаммерклавира (опус 106) 15 лет спустя. Как пишет его биограф Мейнард Соломон, «…в „Аппассионате“ он существенно расширил палитру ритмов, придал тембрам странные и богатые оттенки, сближавшие их с оркестровым звучанием». Результат кропотливого труда, это произведение сплошь проникнуто трагическим чувством, выражая борьбу со стихией, страсть, безумие. В конце первой части звучит словно намек на начало Пятой симфонии…
После болезненной неудачи с Джульеттой Людвиг нашел в себе силы, чтобы завершить «Героическую симфонию» и взял реванш. Вернувшись к работе над «Леонорой», он возобновил нежные отношения с Жозефиной. В очередной раз начались упорные ухаживания.
Это пришлось довольно некстати. После смерти мужа Жозефина родила четвертого ребенка и впала в серьезную депрессию. Она молода, красива, но отягощена большой семьей, к тому же в имперской Вене положение вдовы отнюдь не завидно. Бетховен часто бывал у нее и вновь стал давать ей уроки фортепиано. Чувство привязанности, которое он испытывал к Пепи с самого момента знакомства, пять лет тому назад, переросло в нежную дружбу, а потом в пылкую любовь. Во всяком случае, со стороны Людвига: письма той поры, обнаруженные и опубликованные много лет спустя, не оставляют никаких сомнений по поводу его чувств. Эти письма очень красивы:
«О любезная Жозефина, меня влечет к Вам не притягательность противоположного пола, о нет, а только Вы, вся Вы и Ваши неподражаемые достоинства… Вы покорили меня… О, вы внушили мне надежду, что Ваше сердце долго будет биться для меня — мое же прекратит стучать ради Вас, только когда перестанет биться совсем».
Или такое признание, характерное для состояния влюбленности в фазе сублимации:
«Нет слов, способных выразить то, что стоит неизмеримо выше простой привязанности… Только музыка… Увы, я не льщу себе, когда думаю, что владею музыкой лучше, чем словами. Вы, Вы мое всё, мое счастье — даже музыкой мне этого не выразить».
И такая трогательная фраза, дающая почувствовать, что дело принимает неблагоприятный оборот:
«Я люблю Вас так же сильно, как Вы меня не любите».
Дело в том, что ее семья начеку. С Жозефиной случаются истерические припадки, и тогда вокруг нее хлопочет младшая сестра Шарлотта, которая пишет Терезе: «Бетховен почти каждый день у нас, дает уроки Пепи; признаюсь, это слегка опасно». Встревоженная Тереза отвечает: «Бетховен и Пепи — скажи, что из этого выйдет? Ей следует поостеречься».
В общем, история повторяется: Бетховен — неподходящая партия для аристократки. К тому же Жозефина утверждает, что принесла обет целомудрия после смерти мужа, чем, возможно, и объясняется ее нервозное состояние. Ясно, что, по меньшей мере в первое время, Бетховена ждал от ворот поворот. «Приятность Вашего общества могла бы быть самой большой отрадой моей жизни, если бы Вы любили меня менее чувственно… — писала ему она. — Мне пришлось бы нарушить священный обет, если бы я уступила Вашему желанию».
Бетховен притворился, что уступил этим доводам. Тем не менее он продолжал преследовать Жозефину своими ухаживаниями, даже пытался вызвать у нее чувство вины, приписывая ей «связь». «Не могу выразить, как оскорбительно очутиться в ряду презренных существ, будь то даже в мыслях и из-за легких подозрений», — отвечала она.
Летом 1805 года он ушел. Демонстрируя чувство уязвленного достоинства, он попросил Жозефину вернуть ему ноты, которые давал. Их отношения прервались. Бетховен отменил посвящение Пепи романса «Надежда» («Ап die Hoffnung»), изданного в сентябре. В конце 1805 года Жозефина вернется в Мартонвашар, потом отправится жить в Будапешт. Конец любви? Вряд ли.
Однако летом 1805 года Бетховен, поселившийся в Гетцендорфе, был полностью поглощен сочинением «Леоноры»-«Фиделио».
Это нетипичное произведение явно вызывало у него затруднения. Либретто было нашпиговано нелепостями, тяжеловато в драматическом плане, отягощено символами и неповоротливым нравоучительством. Но это была захватывающая история, трогательная мелодрама, поднимавшая на высоту идеалы любви и верности, свободы, борьбы с несправедливостью и произволом. Конечно, Бетховен не сталкивался в повседневной жизни с проблемами семейной жизни, но он пламенно стремился их узнать. И сам жанр «оперы спасения» обладал очищающим действием: Флорестан (аристократ, брошенный в темницу) — жертва произвола, тирании и, возможно, нечистой революционной совести, обернувшейся бедой. Абстрактный тиран не принадлежит ни к какой партии: это вечный символ слепой власти, аллегория Зла. Изначально, в либретто Буйи, начальник тюрьмы Пизаро не был поющим персонажем. Бетховен наделил его музыкальной ипостасью, расширив идею до противостояния между слепой властью и страдающим человечеством, как в знаменитом «Хоре узников». А Леонора, нарядившаяся мужчиной, чтобы проникнуть в тюрьму, — двуполый персонаж, облеченный трудной задачей спуститься в ад темницы, где томится Флорестан, чтобы дать ему второе рождение, словно она должна родить своего мужа и его товарищей-узников — это положение во гроб и воскресение, конец зимы, символизируемый смертью Пизаро, и празднование Нового года.
«Фиделио» стоит на перепутье. Эта опера еще уходит корнями в XVIII век, но без журчащей подвижности опер Моцарта, несмотря на вступительный дуэт, столь моцартовский по духу, предвестник мощных опер Верди и Вагнера. Это кропотливо выстроенное произведение, много раз перелицованное и переделанное. Вероятно, оно причинило Бетховену, не слишком вольготно чувствовавшему себя в драме, да и в вокальном искусстве (да простят нас бетховеноведы), самые невероятные муки. И это все-таки шедевр. Выходя за рамки жанра, музыка прекрасна и достигает несравненных высот эмоциональности.
Бетховен много лавировал, много работал, искал, уходил, возвращался. Написание оперы затянулось. Когда она, наконец, была готова, репетиции превратились в кошмар: оркестр был плох, дирижер тоже, а тенор, исполнявший роль Флорестана, просто отвратителен. Обычно снисходительный, Бетховен потерял терпение и взорвался, укоряя всех исполнителей в том, что они калечат его музыку.
Первое представление, в конце концов, состоялось 20 ноября 1805 года. Не самый удачный момент. Сформировалась Третья коалиция, война между Францией и Англией возобновилась. 20 октября австрийская армия была разбита при Ульме. В ноябре французские войска заняли Вену — без насилия, но присутствие в городе иностранной армии способно сковать самую беззаботную атмосферу; приличное общество укрылось в загородных домах. 2 декабря состоялось сражение при Аустерлице, австро-русская армия потерпела поражение. И вот на таком бурном фоне состоялась премьера «Леоноры». Провал был полный. Оперу исполнили всего три раза перед почти пустым залом, в котором сидели в основном французские офицеры, не разбиравшиеся в тонкостях немецкого языка, которые зевали и ворчали во время разговорной части, вытеснявшей речитатив в немецкой опере.
Собрался кризисный комитет. Друзья Бетховена: Рис, фон Брейнинг, директор оперы фон Браун, который, хоть и барон, оказался прожженным прохвостом, этаким прообразом некоторых импресарио и современных менеджеров, — устроили «мозговой штурм», анализируя причины провала. Причины были на виду: опера слишком длинная, либретто посредственное, со множеством затянутых статических сцен. Нужно всё это ужать, резать по живому. Бетховен возмущался, вопил, бушевал: «Ни единой ноты!» В провале оперы он винил тенора, исполнявшего роль Флорестана, но в конце концов согласился в первый раз переделать свое произведение. Подсократил слишком длинные сцены, не нужные в драматическом плане. «Леонору» в очередной раз сыграли 29 марта 1806 года. Мир вернулся, публика тоже. Но триумфа не получилось: всего два представления… Совершенно убитый, Бетховен убрал ноты в шкаф, где они пролежат долгие годы, но при этом поругался — и поссорился — с бароном фон Брауном.
Однако история «Фиделио» на этом не закончилась. И речи быть не могло о том, чтобы положить под сукно произведение, отнявшее у него столько сил. В последующие годы он снова вернется к партитуре (некоторые отрывки были переписаны 18 раз), напишет в общей сложности четыре увертюры: три к «Леоноре» и, в конце концов, увертюру к «Фиделио» — мощные оркестровки в героическом стиле, часто исполняемые в концертах отдельно от оперы, настолько их дионисийская энергия и красота воодушевляют публику. Только в 1814 году «Фиделио», наконец, обретет свою окончательную форму: десять лет труда, разочарования, бешеной досады, выход из печати в 1810 году, а в 1814-м — возрождение: артисты из театра Каринтии попросили Бетховена о встрече, чтобы предложить ему сделать новую постановку «Фиделио». Обжегшись на двух первых неудачах, композитор долго не соглашался. В конце концов, он дал «добро» при условии, что сможет переделать оперу. Бетховен, вступивший в зрелые годы и способный оценить — и признать — несовершенства своего произведения, нанял нового либреттиста — Георга Фридриха Трейчке, задачей которого было сделать текст более насыщенным и драматически напряженным. «С большим удовольствием прочел ваши улучшения оперы, это придало мне решимости восстановить из руин старый замок», — написал ему Бетховен, отметив, что не так-то легко «создавать новое из старого».
Бетховен переработал свою оперу в марте-мае 1814 года, лихорадочно, вновь одержимый мрачными мыслями: врачи объявили ему, что он неизлечимо болен. Чем? У нас нет никаких документов, чтобы с уверенностью ответить на этот вопрос. Подозревают последствия сифилиса, ухудшение общего состояния здоровья, болезнь нутра, как тогда говорили. Известно, что в это время композитор вновь подумывал о самоубийстве.
Возобновление «Фиделио» в мае 1814 года проходило в обстановке такого аврала, что накануне генеральной репетиции новая увертюра еще не была написана! Бетховен проработал над ней всю ночь, как Моцарт накануне первого представления «Дон Жуана», уснул, лежа головой на нотах, и на следующее утро пропустил репетицию, на которой музыканты должны были познакомиться с новой партитурой. Вечером вместо новой увертюры сыграли другую, возможно, из «Творений Прометея». Но столь великий труд не пропал даром: новая версия «Фиделио» в 1814 году ознаменовалась триумфом. Вкусы эпохи наконец-то стали созвучны чутью и требованиям артиста.