Юрий Шпаков ЛЕД И ПЛАМЕНЬ (Полемические заметки о соревновании)
Юрий Шпаков
ЛЕД И ПЛАМЕНЬ
(Полемические заметки о соревновании)
Рис. В. Курбатова
„Работать и думать!“
Хорошо известно ленинское классическое определение основных принципов соревнования — гласность, сравнимость результатов, возможность широкого повторения опыта. Настолько известно, что любой руководитель цитирует эти слова, порой не вникая в их суть. А вникнуть не мешало бы. Например, попытаться ответить на такой вопрос: почему в реальной нашей действительности иногда отходят от этой четкой формулы? Ибо подчас ни подлинного состязания, ни сравнимости итогов нет.
Вспоминается еще одно высказывание В. И. Ленина — из письма к Инессе Арманд.
«Люди большей частью (99% из буржуазии… около 60—70% из большевиков) не умеют думать, а только з а у ч и в а ю т с л о в а. Заучили слово… Твердо. Повторить могут. Наизусть знают.
А как надо изменить его формы в новой обстановке, как для этого заново учиться и думать надо, этого мы не понимаем».
Не так ли происходит порой со словом «соревнование»? Склоняют его сегодня на все лады. Охотно говорят о «имеющих место недостатках», в частности о формализме. А всегда ли достаточно внимательно и самокритично анализируются причины неистребимой живучести этого формализма? Всегда ли осмысливаются взаимоотношения людей, решивших вступить в трудовое соперничество? Наверное — далеко не всякий раз…
Чтобы убедиться в этом, достаточно перелистать свежие номера газет. Читаешь рассказ об успехах рабочего коллектива или одного передовика и ловишь себя на мысли: а ведь повторить подобные достижения в широких масштабах вряд ли удастся. Вот подробно описывается опыт слесаря-лекальщика, которого товарищи называют «уральским Левшой». Человек он, действительно, интересный, славу свою заслужил. Но можно ли считать его запевалой соревнования? В газете прямо подчеркивается, что редкостное мастерство этого рабочего сродни таланту крупного художника. Выходит, подняться до таких же вершин способны немногие. И если уж учиться у него, то лишь творческому отношению к труду, аккуратности, целеустремленности. Что же касается производительности труда, то следовало бы поискать другие примеры. Что ни говори, а призыв равняться на показатели «Левши» звучит как-то несерьезно.
Даже в самых, на первый взгляд, родственных профессиях могут обнаружиться,«подводные камни». Допустим, златоустовский сталевар вызвал на соревнование своего коллегу из Магнитогорска… Казалось бы, никаких препятствий к тому нет. Но если разобраться глубже, выявляется немало несоответствий. Один варит высококачественную сталь, другой — рядовую, у одного плавка продолжается двенадцать часов, у другого — всего четыре, один работает без применения кислорода, а другой пользуется мощным интенсификатором… Как же сравнивать их показатели? Если первый запишет на свой сверхплановый счет несколько тонн металла, такая прибавка может оказаться внушительней, чем сотни тонн у второго. Выходит, нужны какие-то особые критерии. Раз нет сравнимости результатов, нет и соперничества. Нельзя же заставить двигаться вперегонки спортсменов, если один из них на мотоцикле, а второй на велосипеде…
Однако простые истины не до всех доходят. В начале 1973 года на страницах одной из городских газет Челябинской области появилось сообщение: сталевар заключил договор на соревнование с машинистом электровоза, каждый взял на себя высокие обязательства, старается их выполнять. Затем редакция несколько раз возвращалась к теме, утверждала, что пример нашел подражание. Судя по тону материалов, новшество горячо одобрялось.
Наверное, в принципе металлург и железнодорожник соревноваться могут. В том случае, если их труд взаимосвязан, скажем, машинист подвозит шихту для мартена. Такое соревнование смежников широко практикуется сейчас на Магнитке и ведется весьма успешно. Но люди, о которых говорилось в газете, никаких точек соприкосновения не имели и не имеют. Один несет свою вахту у печи, другой водит составы по Транссибирской магистрали. О какой-то единой системе показателей тут и думать не приходится, никакие коэффициенты не помогут. Если следовать подобной логике, можно начать соревнование парикмахера с шахтером, токаря с пекарем….
Нетрудно догадаться, что в данном случае проявили усердие любители громких починов. Погнались за новой, оригинальной формой — и не подумали о содержании. Но ведь сами-то они остались безымянными! И потому заслуживают упрека рабочие, легко согласившиеся подписать сомнительного свойства документ. Слов нет, люди они достойные, трудятся добросовестно, и каждый на своем месте служит товарищам хорошим примером. Так зачем же ставить под удар доброе имя, отдавать его для суесловия?
На многих строительных площадках Челябинска можно увидеть плакат, призывающий поддерживать почин одной из комплексных бригад — трудиться без травм и аварий. Не хочу лишний раз называть фамилию бригадира — она и без того повторяется слишком часто. Поневоле посочувствуешь человеку, поставленному в ложное положение. Ведь его «инициатива» точно укладывается в обычную должностную инструкцию. Соблюдать правила техники безопасности учат каждого новичка, с них начинается любое производство. Так что затея по меньшей мере бессмысленна. Как видно, некий специалист, отвечающий за безопасное ведение работ на стройках, решил отличиться.
Организаторы соревнованию, конечно, нужны. Было бы наивно утверждать, что все начинания, ставшие подлинно массовыми, вошли в жизнь прямиком с рабочих мест. Но не будем путать разные вещи. Одно дело подсказать хорошему производственнику, как ему лучше увлечь своим примером тысячи товарищей по труду, и совсем иное — создать мыльные пузыри…
В словаре Владимира Даля сказано:
«Соревноваться — состязаться с кем-либо, идти вперегонку… ревностно стремиться за другими».
Очень точно подмечено: ревностно! Но для этого надо постоянно помнить о сопернике по труду, знать его результаты в работе, как свои. Тогда будет и здоровый азарт, и постоянное желание не отстать, опередить. Вот почему вызывает сомнение модная ныне тяга к заключению договоров между людьми, которые живут и трудятся в разных городах. Практика доказывает: содружество двух коллективов или отдельных рабочих будет полезным лишь в том случае, если обмен деловой информацией происходит повседневно.
Вряд ли надо доказывать, что соревнование и шаблон — понятия несовместимые.
Еще на заре Советской власти это подчеркивал В. И. Ленин:
«Надо бороться против всякого шаблонизирования и попыток установления единообразия сверху… Единство в основном, в коренном, в существенном не нарушается, а обеспечивается многообразием в подробностях, в местных особенностях, в приемах подхода к делу…»
Почти шесть десятилетий минуло со времени написания этих строк, а иные любители универсальных штампов не складывают привычного оружия. И смотришь, вместо согревающего огня остается его холодное изображение…. В одном из цехов Южно-Уральского фарфорового завода обратил я внимание на яркие таблички, вывешенные у многих рабочих мест. Стандартный текст извещал: здесь трудится такая-то, поддержавшая почин ткачихи Яковлевского комбината А. Смирновой. Попросил руководителей предприятия пояснить, что общего между текстильным и фарфоровым производством. Министерство у нас общее, отвечают, вот и требуют оттуда широкого распространения почина.
Не хочу бросить тень на имя замечательной ткачихи. Есть у нее свои приемы труда, которые позволяют увеличивать выпуск ткани и повышать ее добротность. Конечно же, среди текстильщиков эти методы нужно всячески пропагандировать. Но если механически переносить их в другие отрасли, от хорошего начинания останется общая фраза.
Как же лучше воспитывать в людях прочный иммунитет ко всему фальшивому, ложно-показному? Как научить их понимать истинную цену принятых обязательств? Видимо, такая работа должна начинаться в низовых коллективах — бригадах, партийных группах. И вестись не от случая к случаю, а день за днем настойчиво и целеустремленно.
Однажды пришлось мне знакомиться с работой парторганизации Новосибирского приборостроительного завода имени В. И. Ленина. Просматриваю протоколы партийных собраний в одном из цехов и встречаю любопытную запись. Профсоюзный активист просит призвать к порядку коммуниста, мастера Леонова, который не захотел заполнить бланки социалистических обязательств. Меня заинтересовал этот инцидент. Встречаюсь с мастером.
— Верно, — усмехнулся Павел Петрович. — Принес готовенькие тексты — лишь подмахнуть остается. А мы что же, выходит, малограмотные? Нет, говорю, если обязательства нам самим выполнять, мы и разрабатывать их должны. От строчки до строчки. Обмозговать как следует, поспорить, а уж после и написать.
Я видел эти обязательства, так не похожие на другие. Обращает на себя внимание такой вот пункт:
«Выполняя любую работу, стараться улучшить качество продукции, снижать затраты. Не просто работать, а работать и думать!..»
Это стремление творчески мыслить, не поддаваться шаблону привлекает и в обязательствах магнитогорских сталеваров, и в исканиях златоустовских металлургов. Грамотный экономический анализ, позволяющий взглянуть на свой труд с высоты государственных интересов, — непримиримый противник формализма. И отрадно видеть, что сегодня все больше рабочих активно выступает против малейших попыток ввести соревнование в скучное бюрократическое русло.
Не процентом единым
Был я как-то на крупном машиностроительном заводе. Предприятие всюду считается передовым — все показатели «в ажуре», продукция успешно реализуется и дает высокую прибыль. Беседую с мастером одного из лучших участков, разговор заходит о соревновании. Тут полный порядок: рабочие приняли индивидуальные и бригадные обязательства, перевыполняют нормы. Слышать такое приятно, но меня смущает сущий пустяк. Мы стоим у стенда, на котором вывешены большие листы. Прошу мастера прочитать текст вслух.
— «Мои обязательства, — начинает он. — Я, цеха № 9, включаясь в соревнование…» Что за чепуха?
Вот ведь какая прелюбопытная штука: сотни раз проходил человек мимо стенда, а читает написанное впервые. И другие работники цеха и завода не замечали, как видно, явной нелепицы, красовавшейся на виду у всех. Хотя, судя по дате, листы висят не первый месяц.
Путаница объясняется просто. Принесли в цех стандартные бланки индивидуальных обязательств, и кто-то вписал в пробелы названия цехов и участков, не обращая внимания на печатный текст. Мелочь? Наверное. Но в ней наглядно отразилось отношение к вопросам соревнования, утвердившееся в этом коллективе. Позднее я знакомился с обязательствами рабочих. Они весьма скромные — ниже фактических результатов труда. При разработке личных планов расчеты не производились — цифры брались на глазок. Какую же, спрашивается, мобилизующую роль эти обязательства могут сыграть?
Что же все-таки порождает формальное отношение к насущным проблемам трудового соперничества? Разумеется, не чья-то злая воля и не только леность и недомыслие. В конце концов нерадивого работника всегда можно заменить другим, неумелого — научить. Но в деле организации соревнования есть трудности особого рода, не связанные с теми или иными конкретными лицами. И об этом хотелось бы поговорить обстоятельнее.
Возьмем несколько отвлеченный пример. На одном предприятии трудятся два токаря. Назовем их Иванов и Петров. У Иванова на доске показателей каждый месяц появляются внушительные цифры: 170—180 процентов выполнения нормы. А у Петрова результаты иные — лишь 105—110 процентов. Спрашивается, кто работает лучше?
Казалось бы, задачка для дошкольника. Ясно же, у кого выше показатели, тот и впереди. Во всяком случае, до недавнего времени повсюду (а кое-где и сегодня!) пальму первенства отдавали Ивановым. С газетных страниц, с трибун собраний слышались похвалы в адрес тех, кто сумел во столько-то раз перекрыть нормы выработки, кто трудится в счет будущих лет…
Не стоит сомневаться: добрых слов такие люди вполне заслуживают. И героями они становились по праву. Вспомним Алексея Стаханова, его 102 тонны угля за смену вместо семи по норме — пример, вдохновивший миллионы советских людей на ударный труд. Вспомним «тысячников» военной поры, безусых ребят, голодных и раздетых, выполнявших задания на тысячу и более процентов, — низкий им поклон! Все они — наша славная история, гордость Родины, и потомки наши с уважением будут произносить их имена.
Но жизнь не стоит на месте. Экономические критерии первых пятилеток, военного времени никак не подходят к нынешним условиям. Научно-техническая революция внесла свои поправки, и не считаться с ними невозможно. Произошли глубокие изменения в условиях труда, в оснащении производства, квалификации рабочих. Все более точным становится планирование, все уверенней чувствует себя на предприятиях электронно-счетная техника. На качественно новой основе совершенствуется нормирование — возможности рабочего определяют не только технологи и экономисты, но и психологи, врачи, социологи. И человек, который перевыполняет задание в несколько раз, уже вызывает не восторг, а удивление. Когда слышишь о таких результатах, невольно возникает мысль: а грамотно ли рассчитано было задание? И рассчитывалось ли оно вообще?
На память приходит одно сатирическое стихотворение. В нем рассказывается, как репортеры пришли на стройку, а им перечисляют «героев труда»:
«Вот. Прошу вас убедиться.
Землекопы. Все подряд.
Нормы выработки — тридцать.
Дали — двести пятьдесят.
Или вот вам Костин — плотник.
Цифры — просто чудеса.
Замечательный работник:
Сделал норму в полчаса!
— В полчаса? Вот это сроки!
Но неясно нам пока:
То ли люди так высоки,
То ли норма так низка?»
Впрочем, вскоре все становится ясным, поскольку руководитель признается: «Нашу норму даже дети могут перевыполнять». И что самое печальное — не так уж преувеличили сатирики. С явно заниженными заданиями, перекрывать которые можно играючи, нередко приходится встречаться и сегодня.
А как же технический прогресс, научные основы нормирования? Но ведь на каком-то этапе это неизбежно — новое существует рядом со старым. Теснит его, понемногу заменяет, однако для полной победы требуется время. Вот почему технически обоснованные нормы действуют далеко не везде. Даже на таком передовом, всемирно известном предприятии, как Челябинский тракторный завод, они внедрены лишь на половине рабочих мест. Причины, разумеется, сложны и многосторонни, и было бы несправедливым сводить их к косности и неразворотливости организаторов производства. Например, в ряде случаев существующие низкие тарифные ставки просто не позволяют привести нормы в соответствие с реальными возможностями работника. Надо заметить, противоречие это устраняется, и можно ожидать, что в скором времени «детские нормы» уйдут в область предания. А пока хочется лишь вернуться к началу разговора, к двум токарям. Наверное, нетрудно догадаться, что Иванов работает по среднестатистическим нормам, поэтому постоянно перекрывает их. А задания Петрова научно и технически обоснованны. И если посмотреть внимательно, может оказаться, что продукции он производит больше, и качество ее выше. Так кто же передовик, кто отстающий?
Нет, не всякая цифра на доске показателей оценивает труд рабочего. Она — лишь приблизительный ориентир, а дальнейший поиск победителей соревнования надо вести по иным признакам. Прежде всего необходимо определить действительный вклад, который вносит человек в производство окончательной продукции. Ведь если показатели не отражают действительные трудовые затраты, количество и качество созданных материальных ценностей, происходит смещение главных понятий. Посредственный работник может быть назван лучшим, добросовестный и умелый — остаться в тени.
Но легко сказать — определить долю каждого. А как это сделать? Можно ли жестко связать работу рядового рабочего с планом цеха, завода? Все настойчивее ведутся такие поиски. Иллюстрация к тому — эксперимент, проведенный в третьем кузнечном цехе Челябинского тракторного завода.
Обстоятельно, по-деловому обсуждали в этом коллективе постановление ЦК КПСС «О дальнейшем улучшении организации социалистического соревнования». Рабочие, мастера называли примеры формального отношения к подведению итогов трудового соперничества, подчеркивали, что в цехе сплошь и рядом упускается главное: нет настоящей сравнимости результатов и гласности. А все потому, что нормирование несовершенно…
— Этот разговор заставил нас серьезно задуматься, — рассказывает начальник цеха Иван Трофимович Аристов. — Мы и раньше хорошо понимали, что действующая в машиностроении шестиразрядная тарифная сетка не в состоянии учесть всего многообразия условий работы, что необходима новая система отсчета. Но менять что-то самим было вроде бы неловко. Да только наши кузнецы — народ горячий, прямой — прямо потребовали перестроить руководство соревнованием. И мы решились…
Вместо нормы критерием работы стало сменное производственное задание, непосредственно вытекающее из дневной программы цеха. Составили их для каждой бригады — с учетом достижений передовых рабочих, реальных возможностей коллектива. Задания были всесторонне обсуждены, их утвердили в профгруппах. И скоро они прочно вошли в жизнь «третьей кузницы», как называют цех на заводе.
Если прежние нормы перевыполнялись в полтора раза и более, задания удавалось превысить на 3—4 процента, и то не всем. Значит, оценка стала более объективной, отражает подлинные затраты труда и может служить хорошей основой для развертывания соревнования. Оно и впрямь заметно оживилось, стало наглядным и действенным. Сказалось новшество и на воспитательной работе. Подтянулась трудовая дисциплина, выросла ответственность каждого кузнеца перед товарищами. Люди строже стали относиться к своим повседневным делам, а в итоге и производственные показатели пошли в гору.
Недавно партийная организация цеха провела небольшое исследование. Всем предложили заполнить анкеты, поделиться мыслями о состоянии политико-воспитательной работы в коллективе. Среди других был и такой вопрос: «Чувствуете ли вы себя хозяином в цехе?» Вот что ответила работница З. Вахрушева:
«Да, я чувствую себя полным хозяином в своей бригаде, в цехе. Чувство хозяина — это чувство ответственности за хорошо сделанную работу, за правильное использование металла. Мне доверена большая материальная ценность, металл, и от того, насколько по-хозяйски будет он использован, зависят экономические показатели цеха. Это чувство проявляется и в том, что переживаешь за своих товарищей, особенно, когда у них что-то не ладится. Я знаю, чем дружнее будет наш коллектив, тем легче решать поставленные перед нами задачи».
На формирование чувства хозяйской заинтересованности в делах своего предприятия влияют различные; факторы. Например, степень участия рабочих в жизни коллектива — в разработке социалистических обязательств, проверке их выполнения, в осуществлении планов технического прогресса. Вряд ли надо доказывать, что человек общественно активен в том случае, если знает: мнением его дорожат, с ним считаются. Но есть и другие обстоятельства. Очень многое зависит от того, насколько четко представляет рабочий или служащий свою роль в общем производственном процессе, как связывает личный труд не только с задачами коллектива, в котором работает, но и с экономикой страны. А понять это не так просто.
Воспитывает экономика
Если судить по некоторым бойким газетным корреспонденциям, воспитательная работа сводится в основном к зажигательным речам на собраниях, задушевным беседам после смены и наглядной агитации. Но правильно это лишь отчасти. Потому что главное воспитательное воздействие оказывают на людей не разговоры, а производственные отношения. Бытие определяет сознание! И если между теорией и практикой образовался разрыв, самые пламенные призывы вряд ли помогут. Хуже того, иногда они вызывают обратный эффект — сеют семена недоверия и скептицизма…
Приведу несколько примеров.
На крупном химическом комбинате строился новый цех карбамида. Пуск его намечался на конец года. Но строителям было сказано: карбамид — ценнейшее концентрированное удобрение, крайне нужное сельскому хозяйству страны. Поэтому объект надо сдать досрочно.
Мне не раз приходилось бывать на ударных стройках. Но такого напряжения, как на комплексе карбамида, не встречал нигде. Воспаленные от бессонницы глаза прорабов, азартная суматоха в партийном штабе, оперативки, на которые приходили с валидолом в кармане… «Все на штурм! Даешь карбамид!» — кричали плакаты на стенах. Бригады строителей и монтажников сутками не выходили из цеха. О том, сколько было перерасходовано средств, материалов и невосполнимой нервной энергии, лучше не вспоминать…
Самоотверженный труд принес свои плоды. Комплекс был сдан в июне, на полгода раньше срока. Пусть победа досталась нелегкой ценой, зато на поля и фермы хлынет щедрый поток удобрений, говорили рабочие на митинге. Они искренне верили, что сделали для страны отличный подарок. И оказалось — заблуждались…
Вскоре после торжественного пуска новый цех был остановлен. Нет, оборудование действовало нормально, спешка, к счастью, не отразилась на технологии. Аппаратам просто нечего было перерабатывать, для комплекса не хватало сырья. Карбамид ведь делают не из воздуха — из аммиака. Этот продукт вырабатывают в соседних цехах, но его едва хватает для других потребностей комбината. Чтобы полностью обеспечить загрузку новых мощностей, надо сначала пустить вторую очередь аммиачного производства — другого выхода нет.
Зачем же понадобилось штурмовать объект, заранее обреченный на бездействие? Ведь работники комбината се раз предупреждали руководителей строительного треста, что надежды на привозное сырье могут не оправдаться. Но те отмахивались, а химики не проявили необходимой принципиальности. И оказались в положении повара, которому дали отличные кастрюли, но не отпустили продуктов…
А работы форсировались по простой причине: была возможность отличиться. Строить новый цех всегда легче, чем расширять действующее производство. По сравнению со сложной и трудоемкой второй очередью производства аммиака комплекс карбамида выглядел детской игрушкой. Объект, как говорят строители, был «рапортоемким» — предназначен для выпуска очень нужной продукции, о нем охотно пишут в газетах. Вот и сконцентрировали здесь все силы. С тайной надеждой звонко отрапортовать, заработать похвалы и премии.
Верно, персональные блага кое-кто заработал. А государство проиграло. Неоправданная спешка со сдачей комплекса нанесла не только материальный, но и моральный ущерб. Один из монтажников, которого называли на митинге «героем карбамида», признался мне:
— Смотрим на омертвленные мощности, и прямо зло берет. Зачем надо было горячку пороть?
Вот ведь как бывает: и соревнование велось образцово, и важный объект сдан досрочно, а на сердце у рабочих горечь. Когда в следующий раз им придется пускать очередной комплекс, работать они, наверное, станут так же добросовестно. Но снова вкладывать душу, пожалуй, не будут. Поостерегутся.
Другой пример. Он тоже из области строительства. О трудных проблемах стана «350/500» на Златоустовском металлургическом заводе не раз подробно говорилось в газете «Правда», и нет нужды все их перечислять. Речь пойдет лишь о соревновании.
Для тех, кто участвует в сооружении крупного объекта, путеводным маяком служит пусковой срок. К этой дате привязываются социалистические обязательства, на нее ориентируются все — от руководителей отрасли до подсобных рабочих. Пуск первой очереди златоустовского стана намечался на конец 1972 года. Этот срок, образно говоря, был написан на знамени, под которым стали соревноваться строители. Он повторялся, словно заклинание, в многочисленных постановлениях самых авторитетных ведомств, и всюду подчеркивалось, что выдержать его надо во что бы то ни стало.
Наступил январь 1973-го. Но оптимист, приехавший посмотреть, как работает новорожденный металлургический агрегат, увидел бы удручающую картину. В пустом; главном корпусе гуляет ледяной ветер, на месте фундаментов зияют котлованы… А над этим запустением — плакаты, призывающие сдать стан в 1972 году.
Да, безнадежно сорванный график действовал до конца декабря. Серьезные и достаточно компетентные люди, каждый из которых твердо знал, что уложиться в прокрустово ложе назначенного срока физически невозможно, тем не менее призывали сделать невыполнимое. Доходило до курьезов. Профорг стройки завел «плакат-календарь»: на красочном щите ежедневно указывалось, сколько дней остается до пуска. Подразумевалось, что такая наглядная агитация должна разжигать трудовой энтузиазм. Когда число дней подошло к тридцати, календарь убрали. Стыдно стало: рабочие смеялись.
Не будем сейчас говорить о причинах допущенного отставания. Их немало, и далеко не все зависело от строителей. Кстати сказать, в Златоуст приехали десятки лучших бригад из разных городов Южного Урала, работали они очень старательно. А вот итоги года подходили с грустью и недоумением. Обязательства сорваны, и передовиков, выходит, нет — все отстающие.
Наверное, руководители стройки должны были сказать прямо и решительно: расчеты показывают, что намеченный срок нереален, надо его пересмотреть. Однако никто этого не сделал. Организаторы соревнования продолжали ратовать за рубежи, в достижение которых сами не верили.
На первый взгляд особой беды в том нет. Больше того, и сегодня находятся «теоретики», которые доказывают, что календарные сроки ввода в действие важнейших объектов должны искусственно занижаться. Это, мол, создаст на стройке должное трудовое напряжение, не позволит расслабляться.
Но разве можно оправдывать сознательный обман? Сторонники «жестких» сроков сами не верят людям и невольно воспитывают у них неверие в реальность наших планов. А ведь еще Козьма Прутков говорил: «Единожды солгавши, кто тебе поверит?»
Конечно же, надо стремиться строить быстрее. Напряженные планы важны сегодня как никогда. Но они должны строиться не на «волевом нажиме», а на строгих расчетах. Если руководители убеждены, что практические возможности не позволяют прийти к финишу в намеченный срок, коллектив обязан знать об этом.
— Работать мы можем и умеем, — говорил мне руководитель одной из лучших на строительстве стана бригад Василий Иванович Оспищев. — Но чтобы соревноваться с толком, надо видеть перед собой ясные и достижимые цели. А то порой словно через дремучий лес пробираемся без компаса…
Третий пример. Группа комсомольцев одного из южноуральских заводов пишет в редакцию:
«Мы приняли повышенные социалистические обязательства. Однако они под угрозой срыва, так как нас не обеспечивают сырьем. Считаем, что администрация должна более активно поддерживать трудовой энтузиазм молодежи».
Авторы письма, как видно, рассчитывали на поддержку: разве можно противиться патриотическим начинаниям? Но ответ из редакции был весьма сдержанным. Прежде чем принимать повышенные обязательства, энтузиастам следовало бы подсчитать, за счет чего их можно выполнить. И если плановое материально-техническое обеспечение не позволяет расширить производство на данном участке, лучше не спешить с инициативой. Кроме ненужной путаницы, это ничего не даст.
Все три истории говорят, в сущности, об одном. Самые благие порывы оборачиваются шумихой, серьезными материальными и моральными издержками, если они не подкреплены экономическим анализом. Прекрасное само по себе стремление рабочего человека произвести больше продукции, приблизить время окончания новостройки обязательно должно сочетаться с четким планированием. Образно говоря, пламень трудового энтузиазма надо гармонически соединить с холодным льдом трезвого расчета.
С плановым ведением хозяйства, говорится в Отчетном докладе ЦК КПСС XXIV съезду партии, неразрывно связаны все успехи нашей социалистической экономики. От качества планирования в значительной мере будут зависеть и ее будущие достижения. Вот почему его совершенствование должно и впредь находиться в центре нашего внимания. Необходимо последовательно бороться за повышение ответственности кадров за выполнение государственных планов и заданий, за укрепление плановой дисциплины во всех звеньях народнохозяйственного механизма.
Над этими словами надо глубоко задуматься. Дисциплина означает строгое исполнение установленного порядка, не допускает своеволия. А вот по отношению к планам выработалась этакая неуважительность. Годами складывалось мнение, что план для того и существует, чтобы его перевыполнять. Но всегда ли оправдана такая точка зрения?
Поразмыслим спокойно о некоторых переменах в экономике страны. Еще сравнительно недавно наши планы во многом были условными. Сказывалось как несовершенство счетной техники, так и колоссальный объем перерабатываемой информации. Безупречно увязать в одно целое сотни тысяч факторов, учесть все возможные помехи и срывы было выше сил человеческих. Вот почему плановые задания не могли стать абсолютом. Перекрывать их считалось делом доблести и геройства — чем больше, тем лучше.
Закономерность, историческая неизбежность такого подхода очевидна. Но годится ли он сегодня? Было бы опрометчиво утверждать, что все проблемы, связанные с планированием, благополучно разрешены. Неувязки и просчеты встречаются, к сожалению, гораздо чаще, чем того хотелось бы. И все же отрадные перемены — налицо. Наукой созданы методы экономико-математического моделирования, системного анализа и другие. Идут разработки отраслевых автоматизированных систем управления, не за горами общегосударственная система сбора и обработки информации. В преддверии этих больших, революционных по духу изменений пора, пожалуй, пересматривать сложившиеся взгляды на планы и обязательства. Жизнь заставляет.
Снова обратимся к отвлеченному и несколько упрощенному примеру. Предположим, бригада дала слово изготовить за месяц сто пятьдесят кабин для тракторов вместо ста запланированных. Надо ли приветствовать эту инициативу? «Конечно!» — радостно скажет бодрячок-трубадур, любитель громких починов. «Ни в коем случае!» — возразит грамотный экономист. И будет совершенно прав. Ибо месячный план предприятия — всего сто машин. Для них поступили с других заводов комплектующие изделия, фондовый металл. И если наштамповать лишние кабины — не останется листа для капотов. А сами кабины будут ржаветь под открытым небом, поскольку складских помещений для сверхплановых полуфабрикатов нет.
Так что разумнее охладить пыл энтузиастов. Пусть лучше направят свою энергию на повышение качества изделий, снижение их трудоемкости, экономию материалов. Быть может, есть смысл сократить на участке кабин число рабочих рук. Словом, все сделать для того, чтобы трудовой порыв не расходился с коренными интересами производства.
Другое дело, если завод в состоянии выпустить за месяц не сто, а, скажем, сто пять тракторов. Разумеется, за счет внутренних резервов — бережного расходования материалов, от снижения брака. Такой почин заслуживает всяческой поддержки и одобрения. Но в данном случае коллектив должен предложить встречный, более напряженный план.
В последнее время встречные планы предлагают тысячи коллективов, движение за их разработку стало подлинно всенародным. На декабрьском (1973 г.) Пленуме ЦК КПСС подчеркивалось, что такая эффективная форма соревнования, как встречные планы, заслуживает особого внимания. И действительно, результаты творческой инициативы трудящихся могут быть чрезвычайно высокими.
Вот один лишь пример. Коллектив Челябинского трубопрокатного завода по собственной инициативе предложил провести техническое перевооружение производства, заменить морально устаревшее оборудование более совершенным. Реконструкция захватила все основные цехи предприятия, увлекла каждого труженика. Что особенно важно, велась она без снижения плановых заданий, и интересы потребителей остродефицитной уральской продукции ничуть не пострадали. И вот первые итоги: выпуск стальных труб увеличен, на сотни тысяч тонн. А всего за годы пятилетки прибавка составит почти миллион тонн!
Выступая на торжественном собрании в честь 50-летия СССР, тов. Л. И. Брежнев подчеркивал:
«…Если мы не поднимем всю хозяйственную деятельность на более высокий уровень, не совершим подлинного поворота к повышению эффективности экономики, то решить поставленные задачи будет трудно. Известный главные направления, по которым при этом надо идти. Это — совершенствование планирования и всей системы управления. Это — создание экономических условий, которые бы заставляли министерства и предприятия брать напряженный план, мобилизовать резервы, работать с большей отдачей».
Оптимальный план — самый надежный фундамент соревнования. Чем точнее он рассчитан, тем нагляднее будет трудовое соперничество, заметней его практическая отдача. На первый взгляд это может показаться странным и непривычным: стабильность заданий вроде бы мешает соревноваться. Но только на первый взгляд. Постоянная система отсчета позволяет перейти от старого принципа «кто больше» к новому — «кто лучше».
Думается, скоро настанет пора, когда значительное перевыполнение плана на каком-то участке будет рассматриваться, как серьезное нарушение государственной дисциплины. При качественном, научном планировании иначе и быть не может. Если задание производственному коллективу разработано грамотно, значит оно является необходимым и достаточным. Произвольное чье-то стремление вырваться вперед приведет лишь к ненужным диспропорциям.
В ряде отраслей, связанных с выпуском товаров народного потребления, такое время уже наступило. Кому не знакома будничная картина: заходит покупатель (а точнее, покупательница) в магазин, придирчиво осматривает полки, которые ломятся от товаров, и разочарованно заключает, что купить нечего. Оказывается, и туфли не того фасона, и костюмы некачественные, и пальто давно вышли из моды. В печати все чаще появляются тревожные сообщения о затоваривании, о том, что мертвым капиталом лежат на складах огромные материальные ценности, не находящие сбыта. А ведь в них — овеществленный труд тысяч людей, государственные деньги, не вернувшиеся в оборот.
Заглянешь на обувную или швейную фабрику — там все вроде бы в порядке. Рабочие принимают повышенные обязательства, соревнуются между собой, руководители произносят очень правильные фразы о производительности труда, о борьбе за честь фабричной марки. И в то же время из ворот предприятия идет поток неходовой продукции. Сырье, полуфабрикаты расходуются впустую, зря работают станки. В данной ситуации борьба за рост количественных показателей становится не просто бессмысленной — вредной. Очевидно, соревноваться в этом коллективе надо не за количество продукции, а за ее добротность, полезность.
Коммунистическое отношение к труду прежде всего означает заботу о том, чтобы труд этот принес обществу максимальную пользу. Конечно, человеку, который стоит у конвейера, выполняет одну из сотен поточных операций, трудно активно влиять на судьбу готовых изделий. Но не следует забывать, что брак, низкое качество начинаются с рабочего места. И если кто-то из рядовых исполнителей прикрывает свое равнодушие ходячей фразой «Мне что, больше всех надо?» — значит, не совсем благополучно здесь с воспитательной работой.
Мы не идеалисты. Наивно ожидать, что все члены коллектива, где собрались самые что ни на есть разные люди, станут трудиться с одинаковым рвением. Но стремиться подтянуть отстающих до уровня передовиков необходимо. Говорят, для этого надо усиливать и совершенствовать воспитательную работу. Верно. Хочется лишь добавить, что работа эта должна сочетаться с четкой организацией производства, проводиться на уровне современных, научных методов управления.
Советует наука
Чтобы получить обильный урожай, земледелец должен учитывать многие обстоятельства: и погоду, и почву, и качество семян. Агротехника может быть самая различная, общей остается лишь конечная цель. Организатору соревнования тоже приходится учитывать разные особенности: слепое копирование хорошего опыта не всегда дает желаемые результаты. Опасен шаблон в трудовом соперничестве!
На улицах Челябинска и сейчас красуются плакаты, призывающие горожан активно включаться в движение: «Пятидневное задание — за четыре дня!» Группа передовых рабочих, выступившая с этой инициативой, преследовала благородную цель — с меньшим числом людей давать больше продукции. Наверное, на отдельных рабочих местах, в отдельных бригадах этот принцип полезен и необходим. Но разве можно делать лозунг универсальным? Разве применим он на Челябинском трубопрокатном заводе, где твердо выдерживается часовой график, а металл отпускается только для выпуска плановой продукции? Годится ли он для сталевара, у которого на счету каждая рабочая минута? И почему, спрашивается, все должны выполнять задания именно на 125 процентов? Словом, ненаучность, условность громкого призыва очевидны. И тем не менее он упорно кочует по страницам местных газет, создает видимость бурного соревнования.
Поскольку проблемы планирования и нормирования, как уже сказано, пока не решены до конца, сверхплановые тонны и перевыполненные нормы будут еще какое-то время в почете. Но надо все-таки четко представлять и общую тенденцию: повсеместно происходит крутой поворот к всесторонне обсчитанным, научно обоснованным заданиям. А если выясняется, что некоторые скрытые резервы не были своевременно учтены, можно и нужно предложить встречный, более точный план. Добровольно увеличенный план!
В печати уже не раз сообщалось об опыте коллективов ряда предприятий Ивановской области, которые по собственной инициативе несколько лет подряд разрабатывают встречные напряженные планы, учитывающие эффект от внедрения опыта передовиков, трудовой энтузиазм, и другие внутренние резервы. Труженики меланжевого комбината, например, в ходе обсуждения встречного плана внесли и приняли около четырехсот предложений, направленных на улучшение организации труда, более полное использование оборудования, на увеличение отдачи каждого вложенного в хозяйство рубля. Когда практика доказала высокую полезность новшества, встречный напряженный план приняла вся текстильная отрасль области.
Анализируя на страницах «Правды» первые итоги работы по-новому, первый секретарь Ивановского обкома КПСС В. Клюев писал:
«В этих условиях следует направлять усилия соревнующихся прежде всего на достижение намеченных высоких показателей, а не на выпуск сверхплановой продукции из дополнительного количества сырья, с дополнительными затратами труда».
Как видно, следует менять традиционный подход к подведению итогов соревнования, находить более объективные показатели сравнения деятельности разных коллективов, чем прежние проценты перевыполнения планов. Напряженные задания, эффективность производства — вот главные критерии сегодня.
В разработке напряженных планов, в определении оптимальных сроков строительства самым сложным делом представляется, пожалуй, обработка и оценка огромного количества информации. Как избежать при этом ошибок? Как исключить пресловутое «волевое вмешательство», возможность бесцеремонной корректировки намеченных рубежей? Думается, путь к этому один: добиться научной обоснованности расчетов.
Можно было бы привести немало примеров, подчеркивающих значение триединой цепочки: «воспитание — соревнование — наука». Но ограничимся одним. Речь пойдет об опыте треста «Челябметаллургстрой», коллектив которого впервые в стране применил на практике кибернетические методы управления производством и вот уже десятилетие твердо придерживается выбранного пути. Но для начала расскажу о случае совсем, как говорится, «из другой оперы».
Молодому журналисту дали задание написать о передовиках химического комбината. В заводоуправлении ему назвали одного из лучших аппаратчиков. Пришел репортер в цех, наблюдает издали. Десять минут проходит, пятнадцать, а герой все сидит сложа руки. Не выдержал журналист, спросил, в чем дело. Тот улыбается.
— A y меня, между прочим, сейчас самая высокая выработка. Процесс идет автоматически, менять параметры нельзя. Мне остается лишь каждый час записывать в журнал показания приборов да посматривать, чтобы давление или температура не поднялась выше нормы. Но цифры, как видите, всю смену стабильны. Значит, на выходе максимальное количество продукции. А если буду бегать весь в мыле, значит, что-то разладилось, упала производительность аппаратов.
Так и не выполнил журналист поручения редакции. Не сумел. Не укладывалось такое в его сознании: человек за весь день, можно сказать, палец о палец не ударил, и вдруг он — победитель соревнования. Нет, лучше уж писать о токарях или доярках…
История эта примечательна тем, что раскрывает определенный стереотип мышления. У многих еще производительный труд ассоциируется непременно с мышечным и нервным напряжением, со стремительностью движений. «Работа горит в руках» — вот излюбленная фраза при описании передовика. А ведь если разобраться, это понятие вчерашнего дня. Сейчас все чаще приходится сталкиваться с обратным явлением: когда работа ведется без эффектов, без видимых усилий — результаты самые весомые.
Химическое предприятие, конечно, не характерно — невежда не сунется туда с указанием «поднажать», «завернуть гайки». Самый дремучий администратор понимает-таки, что шутить с высокими давлениями и температурами опасно. А вот на стройке — другое дело. Там «волевые» решения сыплются дождем, вызывая ответную реакцию в виде обещаний и обязательств. Что стоят одни оперативные совещания или «рапорты», которые проводятся на пусковых объектах — шумные, как новгородское вече, и напряженные, как хоккейный поединок. Нервозность, взаимные упреки, тщетные поиски виновных в срыве намеченных сроков… А где неорганизованность, там и безответственность, там масса иных неурядиц. Как правило, на крупных новостройках самоотверженный труд подчас уживается со штурмовщиной, высокое мастерство — с бракодельством, экономия — с расточительством.
— А иначе и быть не может! — доказывают иные строители. — При нынешних колоссальных объемах работ издержки неизбежны. Лес рубят — щепки летят…
Заслуга коллектива «Челябметаллургстроя» в том и состоит, что он смело бросил вызов безалаберщине, административному произволу на стройках. В 1964 году трест перешел на работу по сетевым графикам — повторяю, первым в стране. Позднее первоначальная методика трансформировалась в систему АККОРД (что означает — Автоматизация Контроля и Координации Оптимальных Режимов Деятельности и к аккордной оплате труда не имеет никакого отношения), разработанную и внедренную в творческом содружестве с новосибирскими учеными. Один из основных авторов этой системы доктор технических наук профессор Юрий Александрович Авдеев рассказывал мне, что путь новшества был не таким уж гладким. Техническая сторона дела особых забот не вызывала. Куда труднее оказалось преодолеть барьеры в сознании многих старых, заслуженных строителей, которые не могли смириться с мыслью о том, что личная интуиция отходит на второй план, что советы о расстановке сил выдает электронная машина.
Таким образом, новая система не только в корне изменила традиционное управление строительством, но и позволила поставить на прочную основу руководство социалистическим соревнованием.
Если сроки завершения строительства в целом и отдельных его этапов назначаются произвольно, если в поле зрения руководителя попадает множество случайных фактов и он просто захлебывается от переизбытка информации, если рабочие не знают сегодня, что им предстоит делать завтра, на какой их бросят прорыв, можно ли при всем этом всерьез говорить о трудовом соперничестве? В лучшем случае будет его имитация. В тресте же «Челябметаллургстрой» люди соревнуются по-настоящему — с азартом, с заглядом вперед. Чтобы убедиться в этом, достаточно побывать на оперативках, которые поражают своей деловитостью, лаконизмом. Перед каждым командиром стройки — оптимальный календарный план, рассчитанный электронной машиной. Из него предельно ясно, какие работы на сегодня не имеют резерва времени, то есть находятся на критическом пути, и спорить о том, что надо делать в первую очередь, никому не приходится. А раз первейшая задача в том, чтобы «слезть» с критического пути, выйти из числа отстающих, — сбавивший темпы коллектив приложит все усилия, чтобы выправить положение.
Наглядный пример воздействия научных методов управления стройкой на соревнование — ход реконструкции домны номер один на Челябинском металлургическом заводе. Правильнее было бы вести речь о сооружении новой печи, а еще точнее — о пуске крупного металлургического комплекса. В конце 1972 года вступили в действие не только доменная печь годовой производительностью около миллиона тонн чугуна, но и мощный водооборотный цикл, системы газоочистки и другие важные объекты, необходимые предприятию. Однако главный интерес представляли не масштабы строительства, а его продолжительность. Еще в начале сентября давала чугун старая печь, сооруженная три десятилетия назад. А через 116 дней на ее месте стал действовать новый, в два с половиной раза более мощный чугуноплавильный агрегат. Причем работы оказались выполненными настолько высококачественно, что уже спустя несколько дней суточная выплавка металла достигла двух тысяч тонн — почти проектной мощности!