Ещё один подопечный Леопольда Буженяка
Ещё один подопечный Леопольда Буженяка
Раннее утро приносит звуки органа. Сегодня первый день рождества, и шаги богомольцев, идущих спозаранку в костёл Бернардинов, вызывают воспоминания о том, как праздновали люди этот день до войны.
Как же празднует тот, верхний, христианский Львов рождество 1943 года? Люди подземелья узнают об этом из маленькой коляды. Её, отпечатанную тайком от оккупантов в подполье, приносит Буженяк в день рождества. Типографская краска на листовках ещё не просохла и. размазывается.
«Среди ночной тиши чуть слышно дышит город в тревоге, город, залитый свежей кровью. Христос рождается. Гестапо бродит. И звонит, и стучится в двери. Гей, гей! Новина! Скорей же прячь сына, мать, ударами прикладов взятая у сна. Ирод свирепеет, Христос рождается. Спаси нас, Боже, здесь во Львове. Здесь во Львове… И в тиши смертельной, будто новые раны, мокрые афиши алеют по стенам… Серый день по крови бродит — все ведь наши, наша поросль. О, Исусе! Тс! Замолкни. Снова кровь… Побежит украдкой кто-то, самый смелый, самый дерзкий… к этим яслям, опрокинутым в ров. Смерть крыльями машет. Снова плачет Львов…
…Так дрожит земля в ночь рождества и принимает тридцать новых тёплых тел. Ангелы играют. Люди бьют поклоны. А за Марьяцкой площадью уже новый выстрел прогремел… Ой, люли-люли… Глав не раскрывай. Лучше отверни лицо своё белое, как мел. Виселицы. Люди в петлях. Те, в зелёном, не дадут их снять. Ночь, и мрак, и слёзы. В звёзды Вифлиема смотрит труп. Стоит ли рождаться, боже? Даже и на сене твоём кровь. Не волхвы, а волки окружили твоё ложе и раскрыли жадно пасть, чуя кровь. До рассвета далеко — мы задушены силой, и ты будешь средь нас одинок. В одном лишь доме гестапо мерцают свечи и стройная ель тянется к потолку. Воют щенята — гестаповца дети: «Хейлиге нахт! Стилле нахт!» В ночной тиши бессонно дышит окровавленный Львов — город, лишённый дня. Смерть к дому подходит. Чу!.. Слышишь? Споёмте ж коляду, друзья!..»
***
Не один только Буженяк со своими товарищами, но и его семья, посвящённая в тайну канала под Бернардинами, проявляла трогательную заботу об отверженных смертниках, спасавшихся в подземелье. Жена Буженяка Магдалина и его двенадцатилетняя дочь Стефа стирали и гладили им бельё, покупали для них продукты на рынках города, знали все подробности жизни под землёй.
В свою очередь Буженяк не скрывал от Кригера многих, даже сокровенных тайн своей семейной жизни. Так, в одно из их свиданий Кригер узнаёт, что Буженяк заботится не только о них, скрывающихся под землёй…
Среди тысяч советских военнопленных, которые ежедневно умирали от голода и которых расстреливали гестаповцы в лагере, размещённом на холмах львовской цитадели, томился донбасский шахтёр, разведчик Красной Армии Толя. Неизвестно, под какой фамилией числился он в лагере. Пока во Львове были гитлеровцы, Толя на всякий случай скрывал даже от спасавших его свою фамилию. А позже ею никто не интересовался.
После разгрома гитлеровцев под Москвой Толя, русый, коренастый парень с угольными каёмочками под глазами, пошёл вместе с другими бойцами в дальнюю разведку. Долго они бродили по немецким тылам, а когда удалились километров на шестьдесят от линии фронта, были схвачены фельджандармерией. Так разведчик Толя попал в лагерь военнопленных, помещавшийся в старинных бастионах львовской цитадели.
Возможно, он погиб бы, как тысячи других, но железное здоровье спасало его. Однажды в лагере появился какой-то гитлеровец и стал отбирать военнопленных для работы в одном из городских военных госпиталей. Как ни тяжела была эта работа, но она сулила, пусть маленькие, пусть ничтожные, но послабления. Прежде всего, полумертвец выходил из-за колючей ограды.
В немецком госпитале на улице Курковой Толя рубит дрова для кухни. Тут он случайно познакомился со львовской девушкой Анелей. Она работала судомойкой на кухне госпиталя и тайком от часовых подкармливала Толю.
Как-то под вечер Толя бежит со двора госпиталя в условленное место к Высокому Замку, где должна ждать его Анельця. В Толю стреляют немецкие часовые. Пуля пробивает ему ногу. Раненый, он встречается с Анельцей, и ей удаётся привести его к себе. Тут Толя впервые знакомится с Буженяком. Дело в, том, что Анельця — родная сестра жены Буженяка, Магдалины.
Так у Леопольда появляется ещё один подопечный, но самый опасный. Он опасен не потому, что ранен и что Анельця прячет его в квартире Буженяка, на Старом Рынке. Толя совершенно не знает города и его окрестностей, ему почти невозможно затеряться в толпе местного населения. Вихрастая, непокорная шевелюра, широкое русское лицо и типичный орловский говорок, да ещё угольные каёмочки под глазами сразу изобличают в нём беглого «совета».