Под монастырём Бернардинов
Под монастырём Бернардинов
Тяжёлой, но безопасной дорогой Буженяк ведёт беглецов в старый каменный канал, расположенный под монастырём ордена Бернардинов. Не только женщины, но подчас и мужчины застревают в узких переходах, в изгибах коллекторов. Буженяк подползает к ним, протягивает сильную руку, тащит их на себя.
Старый каменный канал расположен буквой «Т» под главным входом в монастырь ордена Бернардинов. Несколько сот лет назад он служил не то погребом, не то тюрьмой. Его протяжённость восемнадцать метров, ширина восемьдесят пять сантиметров, высота один метр двадцать сантиметров.
Переправив сюда беглецов, Буженяк принёс им несколько мокрых досок. Доски настелили чуть повыше протекающей воды. Впервые за пять недель пребывания под землёй издёрганные, затравленные люди рухнули в мокрой одежде на доски и уснули в горизонтальном положении.
Буженяк притащил беглецам карбидовую лампу, потом примус и другие предметы домашнего обихода.
Отчаянным оказался он человеком. Надоело ему таскать в зубах мешочки и портфели с картошкой. Какому-то крестьянину пригородного села удаётся прорваться в город, благополучно миновав все кордоны гестаповцев. Леопольд Буженяк замечает в городе эту подводу, гружённую мешками с картофелем, и договаривается с крестьянином. Подвода заезжает во двор дома на Валовой. Обрадованный быстрой сделкой, крестьянин великодушно предлагает снести картофель наверх, хозяйке. «Сваливай на землю, — требует Буженяк, — пускай старая холера сама себе носит!» Куча картофеля и двести килограммов вырастает на дворе.
Не успела ещё пустая подвода завернуть в соседнюю улицу, как Леопольд Буженяк и Коваль, открыв люк канализации во дворе, сыпят лопатами вниз картошку. На балкон четвёртого этажа выходит любопытный обитатель дома в утреннем халате. Он всматривается в работу канализаторов и кричит им: «Вы ошалели, дураки? Зачем картошку, выбрасываете?» — «Не волнуйся, она гнилая и проросла вся. Не видишь разве?» — отвечает Буженяк.
И лишь когда убрана последняя картофелина, они захлопывают крышку люка, чтобы поскорее опуститься вниз, и задать работу подземным пленникам. Не менее двух десятков раз придётся теперь обернуться Кригеру и его товарищам, прежде чем вся картошка будет перенесена в канал под Бернардинским монастырём.
Ничто не пропало под землёй, напрасно, даже перегорелый карбид. Его насыпали в мешок и заткнули такой необычной пробкой люк, ведущий на волю. Когда люк закрыт, под землёй можно громко разговаривать и даже петь вполголоса. Беглецы вспоминают советские песни, слышанные ими за те двадцать два месяца, когда Львов был советским.