Границу на замок!
Границу на замок!
В конце 1921 года, получив отпуск, я приехал в Москву. Однако через неделю вызывают меня в Административно-организационное управление ВЧК и объявляют, что отпуск мой прекращается и я должен немедленно выехать на Украину. Перед отъездом мне приказано было явиться к Ф. Э. Дзержинскому.
— Вам придется, — сказал мне Феликс Эдмундович, — поехать на Украину и переключиться на пограничную работу. Это ничего, что вы не знакомы с ней. Справитесь. А то, что это новое для вас дело, так ведь нам, коммунистам, приходится каждый день сталкиваться с новыми делами. Вот теперь чекисты должны заняться охраной границ.
Далее Ф. Э. Дзержинский обрисовал положение на советско-польской границе. При прямой поддержке Пилсудского в конце октября Петлюра направил из Польши на Украину два вооруженных отряда: один под командой Тютюника — на Волынь, численностью около тысячи сабель, и второй — на Подолию, в район Гусятина, около семисот сабель, под командой полковника Палия. Банды на нашей территории соединились и принялись бесчинствовать, зверски расправляться с коммунистами, грабить население.
По распоряжению Ф. Э. Дзержинского в те места выехала из Харькова группа чекистов. В ликвидации банд участвуют части корпуса Червонного казачества. Дело подходит к концу. Однако до сих пор там, по существу, нет пограничной охраны. После заключения мирного договора с Польшей в 1921 году границы охраняются батальонами Красной Армии, которые для такой службы не подготовлены и несут охрану границы слабо. В связи с этим туда и направились из Харькова и Москвы опытные чекисты.
— Границу нужно закрыть на замок, — сказал Феликс Эдмундович. — Ни один вражеский лазутчик не должен проникнуть к нам. С чего начать? В первую очередь рекомендую вам как можно скорее из командиров и красноармейцев воспитать хороших, бдительных пограничников-чекистов. Обязательно нужно войти в контакт с местным населением, чтобы оно было прямым и надежным помощником пограничной охраны. То, что произошло у нас недавно на Украине, не должно повторяться. Мы должны быть всегда начеку…
В Киеве я встретился с чекистами, только что завершившими ликвидацию банд Тютюника и Палия. Ознакомив меня с обстановкой на том участке границы, где мне предстояло работать, меня направили в Проскуров начальником пограничной ЧК.
Вместе с секретарем укома партии и председателем уездного исполкома мы прежде всего наметили план работы среди населения пограничной полосы. После ряда совещаний с местными партийными и советскими работниками по всей погранполосе мы провели митинги, чтобы мобилизовать население на помощь пограничной охране. В боевых подразделениях, несших охрану границ, были проведены собрания с командным составом и общие, совместно с бойцами пограничной охраны. Все внимание при этом было приковано к наказу Дзержинского держать границу на замке.
Попутно я занимался тщательным изучением пограничной зоны Волочиск — Сатаново — Гусятин.
На совещании чекистов-пограничников я встретил двух работников, которых знал еще по Одессе. Оба они были начальниками пограничных комендатур. Один из них, Доляцинский, был комендантом Сатанова; другой, Давыдов, — комендантом Волочиска[4]. Давыдов рассказал мне, что ему известно было о своем районе. Свою работу здесь петлюровцы вели через ротмистра польской «Дефензивы» Карпинского, который находится в Подволочиске (местечко на польской территории, являющееся продолжением нашего Волочиска) и систематически забрасывает к нам шпионов.
— Я уже нащупал одного его резидента, по фамилии Мельник, — продолжал Давыдов. — Этот Мельник периодически приезжает из Львова, переходит границу через реку Збруч, встречается со своей агентурой в нашем тылу.
— Вот с него-то, пожалуй, и стоит начать, — сказал я.
— С него и начнем, — согласился Давыдов. — Не пройдет и недели, как Мельник будет в наших руках. Заверяю вас.
Прошла неделя после этого разговора. Я уже начал беспокоиться, не впустую ли прозвучали обещания и заверения Давыдова. И вдруг Давыдов по телефону сообщает мне:
— Мельник ночью попал в засаду. Сейчас он у меня в комендатуре. Вышлите машину. Я его привезу к вам в Проскуров.
Через два часа Давыдов приводит ко мне петлюровского резидента Мельника. В присутствии своего помощника Л. С. Грушко и Д. М. Давыдова я начинаю допрашивать арестованного. Мельник путается, запирается, сам себе противоречит.
Время уже было позднее. Я решил прекратить допрос. Но Л. С. Грушко попросил разрешения продолжить допрос. Я и Давыдов ушли домой, а он еще около часу допрашивал арестованного. Затем здесь же, в своем кабинете, оставил его на ночь, приставив двух часовых: одного — в кабинете, другого — в коридоре.
Строго наказав охране не спускать глаз с арестованного, Грушко ушел. Мельник лежал на диване, притворившись спящим. Рядом в кресле расположился вооруженный красноармеец… Прошел час, другой. Послышалось мерное посапывание. Боец спал. Арестованный внимательно следил за ним, потом встал, подошел к часовому и стал трясти за плечи. Тот очнулся:
— Чего тебе?
Арестованный молча указал на дверь. Красноармеец повел его во двор. Они вышли в коридор. Там, сидя на стуле, беспечно спал другой часовой. Увидев такую охрану, Мельник воспрянул духом, надеясь убежать.
Вернувшись, он вновь лег на диван и прикрыл глаза. Прошел еще час. Снова раздается похрапывание часового. Мельник спустил ноги с дивана, сел.
— Эй! — позвал он вполголоса. Боец не пошевелился.
Арестованный, осторожно ступая, тихонько отворил дверь и прошел мимо второго часового, который также спал, и вышел во двор. Ночь была темная. Ему удалось незаметно выбраться на улицу. А там он спокойно пошел по направлению к границе. Этой же ночью он перешел вброд пограничную реку Збруч — и был таков.
Утром я встал пораньше, чтобы поскорей допросить Мельника. Меня встречает встревоженный Грушко и докладывает, что Мельник ночью бежал из его кабинета.
Легко представить себе, каково это было мне слышать. Как гром с ясного неба!
О побеге петлюровского агента я сообщил в Харьков, а оттуда дали знать в Москву. Попало мне крепко. Не менее моего расстроился, услышав о побеге шпиона, и Давыдов, но заверил меня, что это дело поправимое. Давыдов предполагал, что Мельник непременно должен снова появиться в пограничной полосе. У него большая агентурная сеть в Проскуровском уезде, с которой так просто ни он, ни его хозяева не расстанутся.
— У нас в Волочиске, — сказал Давыдов, — проживает человек, у которого родной брат находится в соседнем селении — в Подволочиске, на польской территории. Он иногда видится с братом на мосту.
— Как это на мосту? — не понял я.
— Ну да, на мосту. Наш Волочиск и польский Подволочиск разделены речкой Збруч, через нее — мост. Есть среди населения родственники, и очень близкие, проживающие в разных государствах. Где-то и как-то им нужно видеться? Местом таких встреч и выбрали мост. Это вошло в обычай. Раньше встречались просто, кто с кем хотел. Теперь я ввел такой порядок: каждый, желающий пойти на мост, должен получить разрешение…
— Ну, и что же дальше? Вы начали говорить о двух братьях, которые встречаются на мосту.
— Так вот, я и думаю привлечь их. Я поручу им разузнать, нет ли Мельника в Подволочиске, а как только он объявится, сразу сообщить нам.
В тот же день я уехал из Волочиска. С неделю Давыдов не подавал о себе вести, но вдруг является в Проскуров и рассказывает:
— Мельник объявился в Подволочиске. Жители его видели дважды, и оба раза пьяным.
— Но каким же образом нам захватить его? На ту сторону не пойдешь.
— Что верно, то верно, — ответил Давыдов. — Но он будет в наших руках, товарищ начальник. Положитесь на меня и разрешите мне действовать самостоятельно.
Я дал согласие.
Давыдов уехал и «стал действовать самостоятельно». Собственно говоря, действовал не он, а два брата Михайленко — Федор и Афанасий, на которых он очень рассчитывал и в которых не обманулся. Оба они выразили желание помочь советским пограничникам.
Афанасий — тот, что жил в Польше, пригласил к себе домой Мельника, сказав, что имеет к нему «дельце». Тот и раньше бывал у него и охотно принял приглашение. Мельник заявился поздним вечером. Это был коренастый здоровяк с бычьей шеей и красным лицом.
— Рад видеть тебя, — сказал Афайгасий и, подмигнув, добавил: — Садись за стол, у меня специально на этот случай бутылочка припасена — 60 градусов.
— О! Это дело!
Афанасий Михайленко поставил на стол бутылку, хлеб, соленые огурцы, нарезал ломтиками сало. Мельнику поставил стакан, себе стопку.
— Что ж себя обижаешь, хозяин? — гость кивнул на стопку.
— Ты не смотри на меня. Болею что-то. Много не могу пить.
— Это ты брось. Водка, она от всех болезней лечит!
— Не принимает внутренность…
— Ну дело хозяйское, мне больше останется. Сидели за столом долго. Часам к двенадцати Мельник уже не владел языком, а немного погодя свалился на скамейку. И как его ни тряс хозяин, он даже не мычал.
Хозяин вышел на улицу, прошел к реке, осмотрелся по сторонам: польских часовых не видно. Вернулся домой, взвалил Мельника на спину (ох и тяжел дьявол! Хорошо, что самого бог силой не обидел) и направился к реке. В полуверсте был мост, на котором Афанасий не раз встречался с братом. Но там наверняка часовые, да и нести далеко. Афанасий пошел вброд. Шатаясь от усталости, он выбрался на берег и сбросил Мельника на землю к ногам советского пограничника. Пьяный только хмыкнул, но не пришел в себя.
— Вот, — сказал Афанасий, — берите этого человека и несите скорей к пану Давыдову. Он его давно поджидает.
Все в том же бесчувственном состоянии Мельник этой же ночью был доставлен в Проскуров и очнулся только часа через два. Первыми его словами были:
— Где я нахожусь? Я ответил ему:
— Вы находитесь там, откуда три недели тому назад бежали в Польшу.
Мы поинтересовались, как ему удалось бежать от нас после первого ареста. Мельник обстоятельно рассказал все, как было. Из его показаний стало известно, что на Проскуровщине была петлюровская повстанческая организация. Во время ликвидации ее было обнаружено, что по всем пограничным районам Подольской губернии значительная часть кулачества и духовенства хранила оружие: винтовки, карабины, гранаты и даже пулеметы, а также боеприпасы к ним.
На Подолии была создана специальная комиссия, в которую наряду с пограничниками входили и чекисты. За два месяца они обнаружили более 4 тысяч винтовок, большое количество боеприпасов.
Граница между Польшей и Советской республикой в то время еще не была оформлена. Конфликты, возникающие на нашем участке, рассматривались все на том же мосту комендантом Давыдовым и ротмистром Карпинским. Последний старательно подбирал ключи к Давыдову, а тот в свою очередь — к Карпинскому.
На мосту через речку Збруч с польской стороны у шлагбаума всегда собиралось много народу, среди которого особенно много было торговцев. Они продавали товары представителям наших кооперативных организаций. При этом советские пограничные власти осуществляли контроль.
Как-то во время одного из свиданий Давыдова с Карпинским в связи с торговыми делами на мосту среди польских торговцев появилась молодая интересная женщина.
— Пан Давыдов, — обратилась она к коменданту, — вы хоть бы раз дали мне какой-нибудь заказ!
— Какой такой заказ?
— Ну, что-нибудь достать для вас.
— О, вы очень любезны, мадам! — галантно отвечает Давыдов.
Был он молод, недурен собой и умел нравиться женщинам.
Давыдов еще несколько раз встречал на мосту пани Софью, и всегда она кокетничала с ним. А однажды так ему сказала:
— Пан Давыдов, вы плохой кавалер! Сколько раз мы с вами встречаемся, и все на мосту да на мосту. А в гости к себе пригласить вы так и не догадались.
— Это зависит от пана Карпинского. Если он согласится пропустить вас через границу…
— О! Пан Карпинский не будет возражать.
— В таком случае нам остается только назначить время и место свидания, — ответил Давыдов. — Не возражаете, если мы с вами встретимся сегодня же вечером, часов в семь? Я вас буду ждать на берегу.
Давыдов, опытный чекист, давно уже сообразил, что пани Софья кокетничает с ним неспроста. Не иначе как что-нибудь поручил ей ротмистр Карпинский.
В назначенное время пани Софья, нарядная и веселая, перешла границу и очутилась на нашем берегу, где ее уже поджидал Давыдов.
— Нравлюсь я вам такая? — прищурив глаза, спросила она.
— Такая нарядная?
— Нет, такая решительная. Ведь это я вас на свидание вызвала…
Давыдов пошел с нею на квартиру. Там он угостил ее ликером. Пани Софья, подвыпив, разоткровенничалась и призналась, что она действительно получила от пана Карпинского задание собирать сведения о наших пограничных частях в этой зоне. Тут же она пожаловалась, что ее «хозяин» ничего не платит: только выдал пропуск для входа на мост, чтобы она могла принимать заказы у русских. Но торговля ее идет плохо, и на вырученные деньги не прожить.
Давыдов пообещал помочь ей в торговых делах, познакомить ее с солидными покупателями, с представителями кооперации. А пан Карпинский?.. С паном Карпинским ей не нужно расставаться. Она окажет большую услугу, если будет держать нас в курсе всего, что затевает пан Карпинский против Советской страны.
В дальнейшем пани Софья действительно оказала нам большую услугу, сообщая ценные сведения об агентах, направляемых на нашу территорию. Благодаря ее предупреждениям разведывательная деятельность пана Карпинского постепенно сошла на нет.
В связи с неурожаем в Поволжье, на Северном Кавказе и Украине в начале 1922 года председатель ВЦИК М. И. Калинин и председатель ВУЦИК Г. И. Петровский объезжали Украину.
Приехав в Проскуров, они выступили на городском митинге перед трудящимися. Население радостно приветствовало их.
Михаил Иванович и Григорий Иванович поинтересовались у меня, как поставлена охрана границы, какая работа ведется среди пограничников, как они несут службу, что делается для пресечения диверсионных вылазок вражеской агентуры.
— Я слышал, — сказал Михаил Иванович Калинин, — что у вас тут полным ходом идет торговля между местными жителями — как с нашей, так и с польской стороны. Верно ли это?
Я подтвердил.
— И без таможни? — поинтересовался Михаил
Иванович.
— Да, без таможни. Но под наблюдением наших представителей из пограничной комендатуры.
— Интересно посмотреть.
Я пригласил М. И. Калинина и Г. И. Петровского побывать на границе, посмотреть, как осуществляется у нас бестаможенная торговля с Польшей и как наши пограничники живут и несут службу. Привел я их на границу и показываю знаменитый мост в Волочиске. Посредине его — шлагбаум, с одной стороны стоят польские торговцы, а с другой — наши представители кооперативных организаций, рядом — пограничники, контролирующие торговые сделки.
Затем мы пошли вдоль границы. Идем по узенькой тропке, встречаем пограничника, поздоровались с ним. М. И. Калинин и Г. И. Петровский стали расспрашивать его, не ходит ли он к польским пограничникам в гости. Пограничник отвечает, что польские часовые часто приносят шоколад, папиросы и кричат: «Пан русский! Иди покурим, побеседуем!» — Но мы на их приглашение не отзываемся. Не только не подходим, но и в разговоры не вступаем. Несем свою пограничную службу так, как командиры наши учат, — закончил он.
М. И. Калинин и Г. И. Петровский одобрили такое поведение нашего пограничника и поблагодарили его за службу.
Прошли мы еще немного вдоль границы. Встречается нам второй пограничник, в легонькой старенькой шинельке, как бойцы шутили, подбитой «рыбьим мехом». На голове — буденовка со звездой, на ногах — ботинки с обмотками. А по ту сторону границы медленно прохаживается польский жолнер: в тулупе, в меховой шапке-ушанке и валенках.
Михаил Иванович Калинин спрашивает у нашего пограничника:
— А что, не завидуешь ли ты ему? — и показывает на польского солдата.
— Нет, — отвечает красноармеец и улыбается Михаилу Ивановичу, — у него все чужое, французское. А у меня, хоть и старенькое, да зато свое, советское!
— Молодец! — похвалил бойца Михаил Иванович и пожал ему руку.
— Вот какие у нас есть пограничники, товарищ Фомин, — сказал М. И. Калинин, обращаясь ко мне. — Нам нужно воспитать всех своих пограничников такими.
— У нас почти все такие, Михаил Иванович, — ответил я.
М. И. Калинин и Г. И. Петровский вернулись в Волочиск, а оттуда поехали в Проскуров. Я проводил дорогих гостей до станции и посадил в вагон.
— Михаил Иванович, — обратился я к Калинину, — не могли бы вы посодействовать нам с открытием таможни, ускорить оформление границы между нами и Польшей?
М. И. Калинин, улыбаясь, отвечает:
— Товарищ Фомин, здесь находится глава земли украинской Григорий Иванович Петровский. С ним и разговаривайте по этому вопросу.
Г. И. Петровский повернулся ко мне:
— Через две-три недели будут у вас в Волочиске таможня и смешанная комиссия по оформлению границы между Польшей и Украиной. Комиссия уже работает и скоро прибудет к вам.
Действительно, в скором времени на границе в Волочиске организовали таможню. Приехала и смешанная комиссия по оформлению границы. В нее включили меня и Давыдова. Граница была оформлена. И жизнь на границе пошла так, как и следовало бы с самого начала. С чистым сердцем теперь мы могли рапортовать Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому, что граница на Проскуровском участке закрыта на замок.