Южный португальский путь на Восток
Южный португальский путь на Восток
Еще задолго до катастрофических для мировой торговли событий средины XV века среди ученых людей того времени возникла догадка о возможности обходного морского пути вокруг Африки в южные и восточные страны Азии. Однако научному признанию подобной гипотезы препятствовали каноны, установившиеся в учении о земле на протяжении долгих столетий.
Для географов древности истина о шаровидной форме земли была бесспорна. Это великое завоевание человеческого разума было добыто путем умозаключения, — методом, в котором греки были непревзойденными мастерами. Но соотношение моря и тверди на земном шаре было для них неясно. Единственным источником для получения правильного представления об очертаниях континентов и морей, об их относительной величине мог быть только опыт — географические экспедиции, сообщения путешественников. Но географы древности, хорошо знакомые лишь со средиземноморскими странами, обладали слишком недостаточными сведениями о мире для начертания сколько-нибудь правильной его картины.
Величайший из греческих географов Эратосфен довольно близко подошел к истинному распределению суши на поверхности земного шара. Он представлял себе материки как бы вкрапленными в водную основу. Океан, по гениальной мысли Эратосфена, окружал все континенты. Правда, он ошибся, полагая, что Каспийское море представляет собою залив Северного Ледовитого океана, но его теория привела к правильной гипотезе о соединении Индийского океана с Атлантическим вокруг южной оконечности Африки. Океаническую теорию Эратосфена разделяли Страбон и Посидоний, но общего признания она не получила.
В средние века господствовали взгляды Клавдия Птолемея, жившего во II веке нашей эры. По мысли Птолемея, поверхность земного шара состояла из суши, по которой были разбросаны моря и океаны. Птолемей полагал, что азиатский материк тянется на огромные расстояния на восток. Европа вместе с Азией, учил он, занимают половину земной окружности, оставляя для расположенного между ними Атлантического океана вторую половину ее. Африка же, согласно Птолемею, соединялась южным своим концом с юго-восточной оконечностью Азии. Индийский океан был, таким образом, не чем иным, как огромным замкнутым озером. Таким же изолированным морем, по представлению Птолемея, являлся и Атлантический океан.
В зависимости от того, принимали ли европейские средневековые ученые общепризнанную континентальную теорию Птолемея или значительно менее распространенную океаническую теорию Эратосфена, должны были они расценивать и перспективу проникновения из Европы в Азию, следуя морским путем вдоль западного берега Африки.
Однако, если бы даже взгляды Эратосфена о существовании сплошного водного пути из Европы в Индию вокруг Африки и были признаны, возможность установления такого пути считалась бы в то время неосуществимой по соображениям климатическим. Представление о климатических поясах земли в древности и в средние века коренным образом отличалось от наших сведений, добытых опытом. Птолемей, а с ним и большинство авторитетов полагали, что жизнь на земле возможна только в двух из пяти климатических зон земного шара — в северной и южной умеренных зонах. У обоих полюсов земли лежат области, скованные холодом, в которых жизнь невозможна. Кровь застывает в теле несчастного, завлеченного любопытством в полярные зоны. Но не менее грозная участь, по мнению греческих географов и астрономов, ожидала неосторожного смельчака, который стал бы продвигаться из умеренного пояса к экватору. Охватывающий землю широкий экваториальный пояс, как утверждала древняя и средневековая наука, непроницаем для живых существ. Нещадно палящие отвесные лучи солнца заставляют кипеть даже море. Горе кораблю, заплывшему в экваториальные воды. Вместе со своим экипажем он обратится в пламя и пар. Земли, лежащие между тропиками Рака и Козерога, являют страшную картину выжженных камней и песков, среди которых привольно живется только саламандрам и гномам. Это своеобразное географическое представление допускало, таким образом, существование на земле двух наглухо разобщенных человечестве в северном и южном умеренных поясах.
Климатические представления греческих географов были для средних веков непререкаемой истиной. Возможность проникновения в экваториальную зону земли считалась такой же неосуществимой фантазией, как и возможность увидеть скрытую от нас обратную сторону луны.
Географы средневековья считали, что попытка проложить морской путь в Азию, следуя вдоль берегов Африки, натолкнулась бы на непреодолимые климатические трудности. Подобное предприятие стало бы безнадежным, если бы Африка оказалась сильно вытянутой к югу и путь вокруг нее лежал за пределами северного умеренного пояса.
Практическое решение великой задачи выпало на долю португальцев. Небольшое португальское королевство владело длинным удобным океанским побережьем, природными гаванями, расположенными в устьях рек. Эти гавани лежали на путях морской торговли Венеции и Генуи с Англией, Фландрией и другими европейскими государствами. Естественно, что Португалия еще в конце ХIII века устремила свои взоры на море. Король Динис заложил основы морского могущества своего государства, построив в 1317 году большой военный флот. Во главе флота он поставил генуэзца Мануэля ди Пецаньо, получившего наследственный титул Великого Адмирала Португалии.
Помехой для морских предприятий этой страны долгое время были марокканские мавры, топившие суда Португалии, нападавшие на ее побережье. Первой серьезной пробой сил для нового флота королевства стала военно-морская кампания у африканских берегов.
В 1415 году, в царствование Жоаньо I, португальский флот и экспедиционная армия осадили марокканскую крепость Сеуту. Во главе королевских сил был поставлен третий сын короля — двадцатилетний принц Генрих, обладавший выдающимися способностями и исключительной любознательностью. Короткие передышки, выпадавшие в затяжных боях с маврами, он использовал для бесед с пленными. Они рассказали Генриху о существовании неведомых европейцам стран Сенегала и Гвинеи, заселенных черными людьми. Оттуда мавры получали золото, слоновую кость, драгоценные породы дерева и рабов. У принца возникло стремление пробраться в эти богатые места, но не через Сахару, как пробирались туда мавры, а со стороны моря.
Наблюдательный, склонный к логическому мышлению, Генрих не мог не обратить внимания на явное противоречие между учением о необитаемости экваториальной зоны и сведениями, добытыми им у африканских мавров. Генрих много беседовал об этом с пленными мусульманскими учеными. От них он узнал об учении Ибн Сина, отвергавшего птолемееву климатическую теорию. Ибн Сина утверждал, что зной отвесных лучей экваториальной зоны умеряется длинными ночами; это делает возможной жизнь в тропиках.
Постепенно у Генриха начал созревать план морского пути вокруг Африки. Победоносно закончив войну с марокканцами, Генрих вернулся в 1418 году в Португалию и принялся за осуществление своего замысла, ставшего скоро целью всей его жизни.
Напрасно восхищенные его военными талантами папа Мартин V, испанский король Хуан II и Генрих V английский наперебой предлагают принцу командование их армиями. Его честолюбие отныне направлено в иную сторону. Он хочет быть первым, проложившим морской путь в Индию. Генрих отказывается от жизни в столице, от светских развлечений Лиссабона. Уже в 1419 году он удаляется в глухой угол Португалии, на мыс Сагрэс, в южной части королевства. Скалистый выступ, глубоко вдающийся в океан, становится на многие годы приютом этого недюжинного человека.
На мысе Сагрэс Генрих оборудовал обсерваторию, собрал обширную библиотеку и стянул сюда многих выдающихся ученых того времени — христиан, мусульман и евреев. В сагрэсской Академии можно было встретить астрономов, космографов, картографов, мореплавателей, людей, способных внести новое в географические знания и искусство мореплавания. Здесь собирали и составляли морские карты, совершенствовали компас, улучшали методы астрономических наблюдений. Отсюда же посылались экспедиции на острова, расположенные в Атлантическом океане, и в сторону Африканского материка.
Португальский принц Генрих Мореплаватель
Предприятие принца оказалось весьма плодотворным для Португалии, которая вскоре стала первой морской державой Запада и самой богатой страной. С именем принца Генриха, прозванного Мореплавателем, связывается начало так называемого Золотого века Португалии. В продолжение этого века мореходы, состоявшие на португальской службе, широко раздвинули тесные рамки средневекового мира. Плеяда моряков и ученых блестяще разрешила, среди прочих великих дел, и вопрос о морском пути в Индию.
Генрих начал с овладения островными группами, раскинутыми в Атлантике. В 1415 году, еще будучи в Марокко, он послал Жуана де Трасто в сторону хорошо известных древним Канарских островов. В 1418 году Гонзальвес Зарко вновь открыл остров Порто Санто, За этим последовало занятие тем же Зарко острова Мадейры. В 1431 году Гонсало Кабраль водрузил португальский флаг почти на всех островах Азорского архипелага.
После законченной в пятнадцать лет островной кампании шкиперы Генриха были посланы в сторону африканского материка. Интересно, как шаг за шагом происходило продвижение португальцев к югу, вдоль западного берега Африки. Первым большим испытанием для португальских каравелл был обход мыса Бохадор, окруженного опасной грядой подводных скал. В те времена еще не отваживались выходить далеко в открытое море. Из боязни затеряться в безбрежном океане плавали только в виду берега. Рифы Бохадора были тяжелым барьером, заставлявшим возвращаться восвояси многих, полных решимости капитанов. Но в 1434 году Жиль Иннес после трех безуспешных попыток обогнул, наконец, злополучный мыс.
За Бохадором лежал пустынный берег, по которому были разбросаны поселения негров, живших рыболовством. Негры оказались первым товаром, найденным португальцами на пути в Индию. В 1434 году в Лиссабон была доставлена партия плененных чернокожих, распроданных на невольничьем рынке. Прибыльная операция положила начало мрачной эпопее новой европейской работорговли. Торговля неграми стала в дальнейшем основным источником доходов Португалии. Просвещенный принц Генрих получал пятую часть живого товара.
Трудно было заставить португальских шкиперов двигаться для дальнейших открытий на юг, когда уже известные части побережья открывали возможность легкого и быстрого обогащения. Экспедиции с собаками, дрессированными для ловли негров, возвращались на родину, после недолгого пребывания у африканских беретов, с трюмами, набитыми чернокожими. Однако Генрих Мореплаватель не довольствовался коммерческой выгодой и продолжал снаряжать экспедиции для открытий. В 1436 году Нуньо Тристам достиг мыса Брайко.
По мере движения португальцев к югу, берега Африки выглядели все более пустынными, жара становилась нестерпимой. Казалось, что близки пределы, указанные древними, и что придется подчиниться злой силе испепеляющего тропического солнца. Но португальские суда продвигались все дальше к югу, приближаясь к грозному экватору.
Важным этапом этих плаваний была Золотая Река, которой достиг Антонио Гонзалес в 1441 году. Начинался гвинейский берег, густо заселенный неграми, богатый золотым песком. Гонзалес привез домой обильную добычу. Дорогостоящая затея принца начала оплачиваться сторицей.
Между 1444 и 1446 годами португальские морские экспедиции следуют одна за другой. Увлеченные удачами, жадные до легкой наживы, авантюристы отплывают с лицензиями принца Генриха. За два года в море ушло тридцать судов. В 1445 году королевский паж Динис Диас, Нуньо Тристам и другие капитаны достигли берегов Сенегала. Динис Диас обогнул Зеленый Мыс, а в следующем 1446 году Альваро Фернандес доплыл до Сьерра Леоне. Это была крайняя точка, достигнутая до 1461 года. Европейцы впервые подошли так близко к полуденной линии.
Африканский берег к югу от Зеленого Мыса словно преобразился. Вместо голых, бесплодных окраин Сахары, оживляемых редкими оазисами, берега затопляла великолепная растительность тропиков. Принц Генрих и его сагрэсские помощники получили, наконец, ощутительное доказательство неправильности господствовавших представлений об экваториальной зоне.
Один из участников экспедиции Фернандеса в донесении Генриху не упустил случая поиздеваться над опровергнутыми теориями: «Все это я пишу с соизволения его величества Птолемея, возвещавшего очень хорошие вещи о делении земного шара, но весьма ошибавшегося в одном случае… Под экватором во множестве обитают черные племена, а деревья достигают невероятного роста от того, что именно на юге развивается сила и обилие растительности».
Другой радостной для принца вестью было сообщение о повороте берега за Зеленым Мысом к востоку. Казалось, что португальские капитаны достигли, наконец, места, где кончается Африка. Наконец-то, континент загибался, освобождая проход в Индийский океан, Принца охватила радость — он вплотную подошел к заветной цели.
В 1448 году на португальский престол вступил Альфонс V. Новый король не отличался большой пытливостью ума и довольно холодно относился к дорогостоящим разведывательным плаваниям. Немалую роль играло и то, что страна была занята освоением земель, открытых в результате предшествовавших экспедиций. Поиски морского пути в Индию на время были оставлены.
Принц Генрих умер в 1460 году, не дожив до триумфа начатого им великого предприятия. Португальцы находились тогда только на половине пути к мысу Доброй Надежды и даже не пересекли еще экватора. Однако дело Генриха Мореплавателя не замерло. Он оставил в наследство соотечественникам свои идеи, научный метод, основанный на логике и опыте, совершенно свободный от догматических пут. Многие десятилетия после его смерти португальское мореплавание продолжало двигаться по намеченным этим выдающимся человеком путям, добиваясь все новых богатств и славы для своего отечества.
Слухи о путешествиях португальцев? проникли вскоре во многие страны Европы. Чудеса африканских тропиков, приумноженные народной молвой, стали излюбленной темой разговоров на ярмарках, в тортовых кабаках. Простой народ дивился рассказам о черных людях, о слонах, о четвероруких обезьянах. Ученые, усумнившиеся в достоверности своих географических познаний, спорили о величине и форме материков, о размерах земного шара.
Люди, причастные к морю, венецианцы и генуэзцы, видя огромные успехи мореплавания в Португалии, устремились в эту страну, Португалия стала для них школой, где можно было приобресть новые обширные познания в мореходном деле. Наряду с итальянцами в Португалию направились фламандцы и немцы.
Жизнь самой Португалии стала биться учащенным пульсом. Отплытие кораблей в морские путешествий, возвращение их из неведомых стран поднимало на ноги все население Лиссабона, вызывая интерес к путешествиям и страсть к приключениям.
Нравы португальского населения быстро менялись, теряя свою средневековую косность. В португальском обществе смелые капитаны и добившиеся успеха колониальные дельцы стали на равную ногу с благородным дворянством. Знатные лиссабонские дамы, не утруждая себя проверкой родословной, отдавали свое сердце отважным мореплавателям. Рука именитой португальской красавицы нередко доставалась рыцарю самого скромного происхождения, отличившемуся в боях с неграми и привезшему домой богатую добычу.