Подготовка к плаванию

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Подготовка к плаванию

Королевский нотариус маленького андалузского порта Палоса трижды огласил в городском управлении указ королевы Изабеллы, данный 30 апреля 1492 года. Королева повелевала «в наказание Палоса за провинности перед короной» немедленно реквизировать три лучших судна, имеющихся у порта, и подготовить их вместе с экипажами к дальнему плаванию. Палосцы были недовольны предписанием королевы. Когда же дознались, что корабли будут отправлены в западную часть океана, ужаснулись самые смелые из моряков порта. Короли властны отнять у нас, говорили они, наши каравеллы, но даже им не заставить крещеного морехода пуститься в подобное плавание. Лучше уж сложить голову в бою или, на худой конец, умереть с голоду, чем подвергнуться бедствиям этого безумного предприятия.

Мирной жизни городка пришел конец. Судовладельцы сговаривались не выполнять королевского указа, грозившего верной гибелью их судам. Матросские жены бегали из дома в дом, разнося страшную новость. В портовых кабаках матросы подстрекали друг друга к неповиновению. Старики вспоминали беды, постигавшие мореходов к западу от Азорских островов.

Вспоминали о том, что корабли якобы встречали там скалы, притягивающие к себе железо. Словно тысячи клещей впивались в корпус судна. В один миг все гвозди и скрепы пулей вылетали к скалам, а судно рассыпалось среди моря на части. Еще хуже приходилось, по словам стариков, тем, кто попадал в подводные леса, снизу опутывавшие каравеллы своими ветвями. Много таких каравелл, населенных скелетами, гниет там в воде.

Общую неприязнь вызвал появившийся в Палосе одновременно с королевским указом иностранец, именовавший себя адмиралом Кристобалем Колоном. Он заявил властям, что прибыл в порт по поручению королевы, чтобы стать во главе западной экспедиции. Этот человек заходил в кабаки, уговаривал матросов принять участие в плавании, но плохая кастильская речь иностранца и опасность предприятия отталкивали слушателей. Все сходились на том, что человек этот разве только в корыстных целях мог решиться на такое заведомо неосуществимое и гибельное дело.

Предприятие генуэзца замерло, натолкнувшись на неожиданное затруднение. Колумб обратился с жалобой к королеве. Последовал второй грозный приказ Изабеллы от 20 июня, налагавший на порт штраф за каждый день, проволочки и повелевавший городскому управлению Палоса немедленно взять силой нужные адмиралу суда с их экипажем. Наблюдать за исполнением королевских указаний прибыл придворный офицер Хуан Пеналоса.

Но и эти драконовы меры помогли лишь наполовину. Суда были взяты, но команды их взбунтовались и наотрез отказались участвовать в богопротивной затее. Не помогли и уговоры настоятеля Рабидского монастыря, почтенного Маркены. Создалось тяжелое положение, походившее на мятеж.

Волнения, потрясавшие маленький Палос, позволяют оценить всю смелость и новизну колумбова предприятия. Даже люди, всю жизнь связанные с морем, не могли вообразить себе столь дерзкого плавания и считали его затеей чудовищной и противоестественной.

Пеналоса прибег к крайним средствам. Он издал приказ, приглашавший преступников наниматься на службу в матросы экспедиции, обещав полное прощение, независимо от тяжести совершенного злодеяния. Но и это не помогло. Охотников нашлось немного даже среди обитателей тюрем.

Колумб учел серьезность создавшегося положения. Пускаться в плавание с принудительно набранным экипажем было равносильно обречению на неудачу всего дела. Он обратился за помощью к семье Пинсонов. Пинсоны были лучшими шкиперами побережья. Старший из них, Мартин Пинсон, еще во время совещания в монастыре одобрил план Колумба и обещал ему денежную помощь. Теперь Колумб стал горячо просить Пинсона принять в экспедиции личное участие. Он даже обещал Мартину поделиться с ним возможными прибылями плавания. Когда пять членов семьи Пинсонов заявили о своем участии в колумбовом предприятии, настроение матросов переменилось. Под командой Мартина и его братьев им не раз приходилось бывать на море в тяжелейших положениях. Хотя плавание за Азорокие острова задумано потерявшими рассудок людьми и кончится плохо, но с такими капитанами, как Пинсоны, может быть, и удастся осуществить это рискованное предприятие.

Последнее препятствие, таким образом, отпало. В середине июля оснащение трех судов экспедиции близилось к концу. На якорях недалеко от берега покачивалась 280-тонная карака «Санта Мария». Она была самым крупным судном экспедиции. Ее корпус сплошь перекрывала палуба. «Санта Мария» сидела в воде глубоко и грузно. Рядом с нею стояла каравелла «Пинта» в 140 тонн. Это судно имело крытые помещения только на корме и на носу. Середина его была открыта, как в простой лодке. Каравелла «Нинья». («Малютка») в 100 тонн оправдывала свое имя — маленькая и грациозная, она легко скользила по волнам под треугольными парусами.

«Санта Мария», «Пинта» и «Нинья» вполне удовлетворили Колумба. Несомненно, это были лучшие суда, какими располагал Палое. Колумб издержал на экспедицию большую часть суммы в 1.140 тысяч мараведов, отпущенной ему королевской казной. Все ассигнование не превышало 6 тысяч золотых рублей. Израсходование такой суммы не могло причинить больших затруднений кастильскому казначейству. Поэтому рассказы о бриллиантах, будто бы заложенных королевой ради оснащения экспедиции, нужно отнести к поэтическим вымыслам.

«Санта Марию» должен был вести сам Колумб, начальник всей флотилии. Кормчим этого флагманского судна был назначен Хуан де ла Коса, его владелец, а штурманом — Санхо Руис. Капитаном «Пинты» согласился быть Мартин Алонсо Пинсон, кормчим его брат — Франсиско. Командовать «Ниньей» должен был третий из братьев Пинсон — Висенте Яньос, кормчим ее стал собственник каравеллы Хуан Ниньо.

Общее количество матросов, завербованных для экспедиции, достигло девяноста человек. Матросы из Паласа и близлежащих портов нанялись на «Пинту» и «Нинью» под команду Пинсонов. У Колумба на «Санта Марии» оказался разношерстный сброд, обещавший мало хорошего. Вся экспедиция насчитывала сто двадцать человек. В числе отплывающих были королевский нотариус, врач, знаток горного дела, историк, небольшой воинский отряд, слуги. Как это ни странно для тех времен, Колумб не взял ни одного священника. Зато не забыли переводчика — крещеного еврея, знавшего латинский, греческий, еврейский, арабский, коптский и армянский языки. На него возлагалась ответственная задача посредничества между Колумбам и монгольским ханом. Королева передала Колумбу для вручения Великому Хану длинное, составленное в торжественных выражениях, послание. В нем Изабелла красноречиво доказывала превосходство христианства над язычеством и приглашала Хана и его подданных принять крещение.

Незадолго до отплытия Колумб обещал от имени Изабеллы годовую ренту в 10 тысяч мараведов тому из участников плавания, кто первый увидит землю Индий.

Настал канун отплытия экспедиции. Еще раз проверили мачты, паруса, снасти. Отслужили молебен, окропили святой водой экипажи, корпуса судов. Можно было отправляться в путь. 2 августа вечером Колумб усердно бил поклоны в портовой церкви, а в кабаках царил пьяный разгул. Матросы, робевшие, как дети, перед ожидавшими их испытаниями, не выпускали из рук винных кружек. Когда подошло время посадки на борт, начались раздирающие сцены прощания матросов с их семьями и подругами. Над отплывающими причитали, как над покойниками.

3 августа 1492 года, за полчаса до восхода солнца, маленькая флотилия снялась с якоря, подняла паруса и, обогнув Сальтскую косу, медленно вышла в открытый океан.