На Эспаньоле

На Эспаньоле

5 декабря, крейсируя у мыса Альфа и Омега, Колумб заметил в северо-восточном направлении покрытую горами землю и направился к ней. Захваченные, на Кубе индейцы стали кричать: «Богио, Богио» и делать умоляющие жесты, прося адмирала не приближаться к этой земле. Из их жестов Колумб понял, что на острове живут страшные одноглазые людоеды. Встречный ветер долгое время мешал судам подойти к острову. Адмирал вынужден был в течение целого дня любоваться на расстоянии прекрасным горным пейзажем, ярко-зелеными лугами, широкими возделанными долинами, по которым текли многочисленные реки. Ночью весь остров сверкал огнями. Колумб находился перед густо населенным Гаити.

6 декабря к концу дня «Санта Мария» и «Нинья» вошли, наконец, в большую естественную гавань, но уже на следующий день снова вышли в море и начали обходить северный берег острова. Здесь было множество бухт, одна удобнее другой. Колумб задержался в одной из них, которой дал имя Порта Консепсьон. Рыбы, выловленные матросами, напоминали им рыб Испании, с гор дул свежий ветерок, Колумбу почудилось даже пение соловья, по которому он так долго скучал. Все напоминало морякам родину. Колумб назвал остров Эспаньолой — Маленькой Испанией.

12 декабря Колумб проделал обычную церемонию присоединения острова к испанским владениям. На берегу водрузили большой деревянный крест.

За дни, протекшие со времени появления испанцев на острове, им не удалось еще приблизиться к жителям, в панике удиравшим от пришельцев, как только те спускались на берег. Колумб применил свой обычный способ приручения пугливых туземцев. Он велел изловить нескольких человек. Отправившиеся на охоту матросы вскоре привели к нему на судно совершенно нагую миловидную дикарку. На этот раз адмирала ожидала приятная новость — ноздри и мочки ушей женщины были увешаны золотыми украшениями. Колумб разукрасил туземку всевозможными побрякушками и чуть ли не силой отослал ее на берег: она была так очарована подарками и ласковым приемом, что долго упиралась, не желая покидать корабль.

На другой день Колумб отрядил на берет команду из десяти человек, приказав им разыскать ближайшее туземное селение. В пяти лигах от берега они нашли деревню из тысячи хижин, покинутую жителями, бежавшими в лес.

Надо было начать переговоры. Для этого один из кубинских пленников отделился от команды и направился на поиски бежавших. Найдя их, он стал всячески расхваливать перед ними белых богов, сошедших с неба и обходящих землю, раздавая ее жителям великолепные дары. Переговоры дали ожидаемый эффект, панический страх постепенно уступил место любопытству. Бежавшие стали выходить из лесу и осторожно приближаться к белым. Руки их лежали на головах в знак глубочайшего почтения и смиренной покорности.

Вскоре индейцы совсем оправились от страха, ввели гостей в свои жилища и стали угощать лучшими своими яствами: кассавой, рыбой, плодами и кореньями. Испанцы были восхищены радушием туземцев. Однако и здесь они не нашли ожидаемых богатств. Жители Эспаньолы были людьми неприхотливыми, питались вылавливаемой в реках рыбой и утками, за которыми охотились при помощи силков. Землю они возделывали только для получения кассавы. Никаких признаков восточной пышности и богатства на Эспаньоле нельзя было обнаружить. Жители были скорее бедны.

Индейцы С испанской гравюры начала XVI века

Колумба, вскоре познакомившегося с туземцами острова, поразило полное отсутствие у них частной собственности и совершенное их бескорыстие. «Когда они ободряются и страх их проходит, — писал он, — то предлагают с готовностью все, что у них есть. Надо быть свидетелем подобных вещей, чтобы им поверить. Когда у них просишь что-нибудь, они никогда не отказывают, но дают тотчас же, и обнаруживают при этом такую радость, как если бы отдавали свое сердце. И какую бы вещь вы ни предложили им взамен, имеет ли она ценность или нет, все равно — они довольны ею… На всех этих островах, насколько я ушел заметить, каждый мужчина довольствуется одной женой. Но своему старшине они дают по двадцати жен. Женщины у них работают, кажется, больше мужчин. Я не могу добиться, известно ли у них разделение собственности. Думаю, однако, что на принадлежащее одному имеют право все, в особенности — в отношении пищи».

Ни прекрасный климат острова, ни радушие его жителей не могли, однако, удержать здесь Колумба. Он стремился вперед — поскорее добраться до сказочно богатой Бабеки. Уже 14 декабря эскадра снялась с якоря.

Идя вдоль Эспаньолы, Колумб остановился 16 декабря в глубокой гавани, названной им Портом Мира. Здесь Колумба посетил важный кацик — царек, которого принесли на носилках четыре туземца. За кациком следовал почетный эскорт в двести человек.

Царек в сопровождении двух старших своих советников вошел к Колумбу, когда тот обедал. Адмирал усадил гостя и стал предлагать ему еду и питье. Кацик принимал все, но только прикасался губами к яствам. Великолепным жестом, сохраняя все время величественную осанку, передавал он угощения своим подчиненным. При расставании царек подарил Колумбу две плитки золота и пояс. Колумб предложил гостю кусок сукна, красные башмаки и стакан померанцевой настойки. Стороны остались очень довольны друг другом. Колумб надеялся вскоре выведать у кацика о местонахождении золотых россыпей Бабеки.

Кацика с почестями спустили на берег. Там выстроился длинный кортеж. Впереди с большой торжественностью несли подарки, за ними в носилках следовал кацик, сопровождаемый своим почетным караулом, на некотором расстоянии несли сына кацика, а за ними шел его брат, поддерживаемый с двух сторон слугами.

22 декабря Колумба посетила депутация от кацика Гуаканагари, властвовавшего над большей частью острова. Депутация привезла адмиралу дары: пояс из костей и камешков и деревянную головку с глазами, носом и языком из золота. Гуаканагари просил Колумба перевести суда к востоку, поближе к его резиденции, лежавшей у самого берега. Колумб готов был выполнить пожелание кацика немедленно, но неблагоприятная погода заставила его отложить отплытие до 24 декабря. Однако и в этот день внезапно наступивший штиль позволял двигаться лишь очень медленно.

В 11 часов вечера, в рождественский сочельник, медленно ползшие суда находились в полутора лигах от столицы Гуаканагари. Колумб, не покидавший обычно во время плавания капитанского мостика, на этот раз доверился господствовавшему на море штилю и отправился спать. Рулевой, воспользовавшись отсутствием адмирала, передал штурвал юнге, а сам последовал примеру Колумба. Вскоре вся команда судна погрузилась в глубокий сон. Тем временем корабль относило течением в сторону от курса. «Санта Мария», ведомая неопытным мальчиком, вдруг села на песчаную мель.

Юнга разбудил Колумба. Он немедленно отрядил группу матросов на шлюпке, приказав им бросить якорь с кормы. Этот маневр еще мог спасти «Санта Марию». Матросы, потерявшие голову, бросились в шлюпку, однако вместо того, чтобы исполнить приказание адмирала, пустились вдогонку «Нинье». Когда они доплыли до «Ниньи», Висенте Пинсон приказал им направиться назад и немедленно выполнить распоряжение Колумба. Но было уже поздно. «Санта Мария» легла на бок, в ней образовалась течь. Колумб велел срубить мачту, чтобы облегчить корабль, но и это не помогло. Адмиралу и команде не оставалось ничего другого, как покинуть тонущее судно и перебраться на «Нинью».

Гуаканагари отрядил людей на пирогах помочь белым спасти с тонущего корабля наиболее ценное. Помощь туземцев была так своевременна и энергична, что на берег удалось перевезти почти все имущество «Санта Марии». Кацик сделал очень многое, чтобы облегчить Колумбу эти тяжелые часы. По его приказу, имущество сложили в хижины для защиты от непогоды.

Все туземцы проявляли самое горячее участие в злоключении белых. Их сердечность была так трогательна, что Колумб, поглощенный своими бедами, в эти дни записал в своем журнале: «Эти люди так добры, так кротки и ласковы, что, могу заверить ваше величество, в целой вселенной нет ни лучшего народа, ни лучшей страны».

26 декабря Колумб в большом унынии сидел на борту «Ниньи». Он очутился перед труднейшей задачей. Единственная из оставшихся у него каравелл не могла перевезти всех белых обратно на родину. Придется оставить на Эспаньоле часть экипажа. Но как заставить людей поселиться на острове на долгие месяцы?

Дальнейшие события позволили Колумбу легко выйти из затруднения. 27 декабря к «Нинье» подплыла пирога, привезшая из соседней деревни индейцев, желавших обменять имевшиеся у них золотые плитки на погремушки. Слава о чудесной вещице — бубенце — быстро разнеслась по всему острову. Индейцы воспылали к ней любовью. Жители Гаити любили пляски. Их сопровождала самая нехитрая музыка — удары палкой о выдолбленный пень. Можно себе представить, какой райской мелодией представлялся танцору звон бубенцов, привешенных к его волосам.

Гуаканагари заметил наступившее среди его белых гостей радостное возбуждение. Колумб и его экипаж словно забыли о постигшей их беде. Когда кацик понял причину радости Колумба, он рассказал ему, что недалеко в горах есть место, где этого металла так много, что его не подобрать. Место это называется Чибао (здесь Колумб снова вспомнил о Чипанго).

Туземцы продолжали осыпать белых всевозможными знаками внимания. Гуаканагари устроил для гостей большие празднества. Колумб решил, что настал удобный момент показать индейцам свое могущество. Он велел выстрелить из пушки. От страшного гула туземцы в ужасе упали на землю. Колумб велел затем выстрелить в прибрежный лес — и индейцы увидели, как толстые деревья превратились в щепы. После этого адмирал приказал стрелять в цель из ружей. Этот наглядный урок могущества белых Колумб считал полезным для дальнейших отношений с туземцами.

Между тем к «Нинье» каждый день продолжали приплывать индейцы с золотыми плитками. Мы уже говорили, что матросы обязаны были сдавать все золото вице-королю Индий. Но Колумб решил закрыть глаза на их мелкие плутни. Золото накоплялось не только у Колумба, но и в матросских сундуках. Эспаньола стала очень мила сердцу моряков.

Наряду с золотом, испанцев привлекала к Эспаньоле возможность беспечного существования. С удивительной быстротой стали они принимать угощения и подарки, как должное, и смотреть на индейцев, как на подчиненные существа. Особенно избаловала их господствовавшая на острове простота нравов. Незамужние женщины были здесь легко доступны, и каждый из матросов Колумба скоро обратился в. белолицего султана, окруженного гаремом.

Когда Колумб стал говорить со своими людьми о необходимости покинуть часть экипажа на Эспаньоле, охотников обосноваться на острове оказалось очень много. На Эспаньоле решено было оставить сорок человек, в том числе инженера, врача, плотника, портного. Командовать остающимися должен был Диего де Арана.

Колумб все же побоялся оставить вынужденных колонистов без должной защиты. Он приказал построить форт с башней и окружить его рвом. Адмирал рассчитывал, что форт этот явится ядром будущего поселения. Для постройки форта употребили остатки корпуса «Санта Марии». В крепости установили пушки, пороховой погреб снабдили огнестрельными припасами.

Колумб решил оставить гарнизону большое количество продовольствия и семена для производства посевов. Адмирал много раз говорил остающимся, что их главной задачей должно быть отыскание на острове золотых руд. С присущим ему оптимизмом Колумб надеялся, что за время его отсутствия гарнизон соберет не меньше тонны золота.

27 декабря, через три дня после гибели «Санта Марии», адмиралу донесли, что видели у берегов Эспаньолы бежавшую «Пинту». Колумб попросил кацика немедленно направить к ней пирогу с несколькими туземцами и испанцем, которому он вручил письмо для Мартина Пинсона. В очень мягких выражениях просил он своего капитана поскорее присоединиться к «Нинье». Через три дня после отплытия на розыски лодка вернулась. Она обследовала берег на расстоянии тридцати лиг, но нигде «Пинты» не обнаружила.

Гуаканагари и его подданные были счастливы, что не все белые покинут их землю. Наивные туземцы не подозревали, что, усердно помогая строить форт, они закладывают фундамент своего порабощения. Вся постройка была закончена в несколько дней. Адмирал назвал возведенную крепость Фортом Рождества.

2 января Колумб торжественно распрощался с гарнизоном форта и кациком и перебрался на приготовившуюся к отплытию каравеллу. Но полный штиль два дня не позволял «Нинье» тронуться в путь. Она отплыла только 4 января.

Через два дня после отплытия от Форта Рождества на горизонте показались паруса «Пинты». Каравелла на полном ходу шла на сближение с адмиралом. После встречи Мартин Пинсон стал заверять Колумба, что его отсутствие было невольным. Колумб сделал вид, что поверил рассказу Пинсона. Он не рискнул наказать неверного помощника, ни даже выбранить его. Про себя же решил, что капитан не нашел золота, для завладения которым он отделился от эскадры. Вместе с тем Мартин Пинсон, по-видимому, раздумал направиться в одиночку в Испанию, боясь навлечь на себя гнев королей.

С присоединением «Пинты» отпала основная причина, заставлявшая Колумба торопиться с возвращением в Испанию. Он решил теперь внимательно осмотреть берег Эспаньолы.

Вскоре каравеллы вошли в устье большой реки. Здесь Колумб увидел трех тюленей, случайно забравшихся в эти южные широты. Тюлени долго плыли за судами. Адмирал никогда раньше не встречал в своих плаваниях этих морских животных. Он принял их за… сирен. Глядя на их черномазые головы, Колумб не мог поверить, что подобные непривлекательные обитательницы моря могут сводить с ума мореходов. Как откровенно признался адмирал на страницах своего дневника, у него ни на минуту не возникало желания броситься в море за «соблазнительными» русалками.

Гораздо привлекательнее сирен оказались блестящие крупицы, оставшиеся на обручах бочек, которыми черпали воду из реки. Колумб увидел в этом доказательство исключительно богатого содержания драгоценного металла в речном песке и назвал реку Золотой. Вернее всего, бредивший золотом адмирал видел только блестки кварцевого песка.

12 января экспедиция оказалась у берегов области, населенной туземцами, не похожими ни на одно из племен, виденных испанцами до сих пор. Это были индейцы со свирепым выражением лица и воинственной осанкой. Тела их были густо размалеваны. В волосах, завязанных пучком кверху, торчали перья попугаев. В руках этих людей Колумб увидел луки со стрелами, дубинки и большие деревянные мечи, сделанные из тяжелого и твердого, как железо, дерева. Это было племя Чигаев, населявшее горную часть Эспаньолы. Чигаи были грозою мирных индейцев Гаити и Кубы.

По приказанию Колумба матросы поймали одного из горцев и доставили на «Пинту». Колумб угостил пленника медом и сахаром, а затем велел свезти его на берег.

Когда шлюпка с матросами стала приближаться к расположившимся на берегу горцам, вооруженным дротиками, дубинками и стрелами, они скрылись за деревьями. Находившийся с матросами горец сказал тогда несколько слов, успокоивших чигаев. Они положили оружие и вышли к матросам. Началась мена. Но вдруг горцы схватились за оружие, рассчитывая, очевидно, легко справиться с кучкой пришельцев.

После короткой схватки два чигая были убиты, а остальные, устрашенные блеском мечей и шпаг, обратились в бегство.

Это была первая кровь, пролитая испанцами в открытых ими землях.

16 января, пользуясь попутным ветром, адмирал отплыл на юго-восток для отыскания земли карибов, канибов или каннибалов. Он хотел взять с собой в Испанию нескольких представителей этого племени, обитавшего на острове, названном впоследствии Порто Рико. Карибы находились в непрерывной войне с племенами, жившими на посещенных Колумбом островах. У них было в обычае поедать своих пленных.

Но адмиралу не удалось в этот раз добраться до Порто Рико. Команды обеих каравелл, торопясь на родину, стали проявлять все возрастающее недовольство. Адмирал начал бояться, как бы оба его капитана, братья Пинсоны, не подбили матросов на открытое возмущение. Это заставило его переменить курс и направиться на северо-восток, к Испании.

16 января вечером Колумб и его спутники в последний раз увидели в лучах заходящего солнца берега Эспаньолы.