Старое платье фашизма

Старое платье фашизма

Несколько дней подряд смотрим военные фильмы, перемежаемые новостями. И там, и там дым, стрельба и фашисты: история повторяется, как ей и положено, в виде фарса. Из телевизионных сводок трудно понять, что на самом деле происходило во Львове[26]: то ли молодые свободовцы действительно бросались на ветеранов и срывали с них георгиевские ленточки, то ли основной конфликт разворачивался между украинскими националистами с Запада и их русскими коллегами с Юга и Востока. В истории Второй мировой, впрочем, тоже достаточно неясного, и в куда больших масштабах. Иногда кажется, что современные политики занимаются огромной нелепой исторической реконструкцией: обзывают друг друга «фашистами» и «русскими шовинистами», обижаются, и, в то же время, прилагают все усилия, чтобы подтвердить обидные эпитеты. Одни поднимают флаги с «волчьим крюком», до боли напоминающим свастику, другие старательно копируют советскую военно-патриотическую эстетику, часто разбавленную православно-имперским колоритом. Но и первые, и вторые постоянно открещиваются от своих идеологических и исторических прототипов. Если назвать свободовца фашистом, он начнет с почти сектантстким рвением доказывать, что его «социал-национализм» не имеет ничего общего с «национал-социализмом» и тем более с фашизмом. То же самое можно сказать и о приверженцах «Родины»: в ответ на обвинения в «русском национализме» они прочтут в равной мере пафосную и бессмысленную речь о «единстве славянских народов».

В дикой природе безобидные насекомые часто копируют окрас хищных и ядовитых, чтобы иметь более угрожающий вид. А хищнику, напротив, выгодно растворяться в траве, ничем не проявлять свою сущность. Таким образом, оптимальный способ маскировки для хитрого охотника — это выглядеть самим собой, источать ложную опасность, которая на поверку окажется настоящей. Мы привыкли, что фашизм — это нечто далекое и давно побежденное, потерявшее смысл слово, превращенное в несерьезное политическое ругательство. Поэтому настоящему фашисту даже выгодно, если его называют фашистом. Сказка про голого короля наоборот: никто не поверит словам младенца, изрекающего пошлую и очевидную истину. Король, осознающий свою наготу, издевательски предлагает зрителям: «ну давайте же, назовите меня голым, покажите, что вы — неразумные дети, не разбирающиеся в моде». Любимые ультраправыми фетиши: всевозможные вариации на тему свастики, вскидывание правой руки («римское приветствие», «славянский знак от сердца к солнцу» или попросту «зига»), попытки использовать словосочетание «национал-социализм» в лозунгах и названиях организаций — это не столько желание отдать должное своим идейным предшественникам, сколько, напротив, желание перевести в постмодернистский фарс любые попытки отождествить их всерьез.

«Свободу» и ее более маргинальных единомышленников охотно критикуют за символику, лозунги, ксенофобскую риторику, но это именно та критика, на которую они рассчитывают. Голый король, качая бедрами, пугает детишек пивным животом и радостно хохочет над их попытками обличить его наготу. Королю вторит свита из числа правых интеллектуалов, деятелей культуры и сочувствующих журналистов. Серьезная критика попросту тонет в этом хохоте. Хохот приобретает почти истеричные нотки, если сказать вслух, что признаки фашизма (корпоративное государство со слитыми воедино бизнесом и властью, цензура в СМИ и искусстве, выдуманные штатными пропагандистами «традиционные ценности», социальный популизм в сочетании с защитой интересов крупного капитала, «диктатура закона» и борьба за «единство нации») свойственны не только маргиналам, но и большей части украинского политического мейнстрима.

Жалко в этой ситуации лишь ветеранов. Есть горькая ирония в том, что люди, 70 лет назад бывшие пешками в войне пусть отвратительных, но великих диктаторов, во время недавних событий сыграли ту же роль в схватке политических карликов. Спираль истории сделала виток и поднялась на новый уровень абсурда.