Дело Анны Синьковой

Дело Анны Синьковой

Молодую и, как говорили товарищи, красивую[24] (сам не видел, но верю им на слово) фашистку Анну Синькову держат в Лукьяновском СИЗО, обвиняя в «осквернении могилы». Она поджарила яичницу на Вечном Огне, говорит, что в художественных целях.

Иногда в коридорах тюрьмы мы на пару секунд встречались с обитательницами женского корпуса. Каждая такая встреча была окутана романтическим ореолом и долго обсуждалась в нашем закрытом мужском коллективе. На стенах боксов велась длительная переписка, они превратились в своеобразную доску объявлений, там даже назначались свидания: «буду ждать вас, девочки, после освобождения, каждый четверг в 17 у выхода со станции Вокзальная».

Разумеется, Анну Синькову нужно поддержать, как и всех остальных заключенных СИЗО № 13. В статье Плуцера-Сарно говорится, что «узницу совести» держат вместе с «проститутками и наркоманками». В этой фразе есть какие-то нездоровые элитаристские нотки. Не только Синькова, но и «проститутки», и особенно «наркоманки» (нуждающиеся в квалифицированной медицинской помощи) не имеют права находиться в тюремном аду. Желание размежевать зэков на «хороших» и «плохих» — классическая мусорская разводка. На нее охотно ведется патриотическая общественность, типичной представительницей и которой является Синькова, но встретить такой подход у левого интеллектуала Плуцера было немного странно.

Пытаться интерпретировать поступок Анны Синьковой с точки зрения закона — абсурдно. Потому что сам по себе закон абсурден. В уголовном кодексе есть целый раздел, посвященный «преступлениям против морали», именно в него и попадает 297 статья. Само по себе присутствие понятия «мораль» в такой заведомо материалистичной отрасли, как криминалистика, противоречит логике и здравому смыслу. И это, во многом, заслуга пусть не самой Анны, но ее старших наставников и покровителей. Достаточно вспомнить, что именно члены «Братства» преследовали журналиста Анатолия Ульянова, обвиняя того в безбожии. Патриоты всех мастей стоят на страже духовности, нравственности и традиционных ценностей украинского народа. В этом они неотличимы от нафталиновых сталинистов из КПУ и ПСПУ, только вот их ценности иногда входят в противоречие друг с другом. Для одних свят Сталин, для других Бандера, одним мило «славянское единство», другим «независимость». И те, и другие готовы истово лобызать крест и постоянно клянутся в своей набожности, разве что морды патриархов отличаются. Хищник против Чужого. Когда близнецы «Братства» из пророссийской организации ЕСМ осквернили украинский герб на вершине Говерлы, братчики объявили награду за поимку исполнителей и бороду их лидера.

Сторонников и противников Синьковой роднит карикатурный пафос и идеализм. Глупо обвинять Анну и ее защитников в сознательном цинизме. Точно так же, как фашисты начала века заимствовали у левых радикалов тактику террора и вывели ее на качественно новый уровень, современные фашисты перенимают у общества потребления его показной цинизм и ставят его на службу собственным идеалистичным целям.

Признавая невиновность Синьковой и несоразмерность обрушившегося на нее наказания, следует понимать, что за ее спиной стоит и ее устами говорит Реакция. Поддерживая жертву политических репрессий, мы не обязаны солидаризироваться с ее позицией. В то же время, даже радикальное неприятие национал-патриотического дискурса не может стать поводом для одобрения полицейского произвола.

В знак солидарности с узницей совести я бы с удовольствием поджарил яичницу на огне из горящих флагов. К сожалению, государственной символики у нас в колонии не хватит не только для поддержания патриотизма, но даже для небольшого костра.