No presence

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

No presence

Последние дни заключения — самые сложные в психологическом плане. Уже не ощущаешь себя частью тюремного социума: все мысли, переживания, страхи связаны не с затхлыми реалиями исправительного центра, а со свободой. Я механически продолжаю вставать в шесть часов утра и засыпать в десять, зажмуриваться и задерживать дыхание в туалете (Оруэлл в своих заметках о войне в Испании писал, что «романские» туалеты с отверстием в полу омерзительны даже в лучшем своем исполнении, и был совершенно прав), поддерживать унизительные ритуалы обысков и проверок, но все это уже без чувства сопричастности, как сторонний наблюдатель. Это напоминает расхожие описания воздействия морфия: он не притупляет боль, но позволяет легко с ней мириться, неприятные ощущения становятся просто ощущениями. Рассинхронизация между уже освободившимся разумом и телом, почему-то остающимся в тюрьме, рождает апатию, настоящее никак не наступает, вместо него застывшее, безлюдное прошлое, которое вот-вот начнут пожирать кинговские лангольеры. Только они почему-то запаздывают.

Все мысли, все значимые поступки — в будущем, которое и есть Настоящее. Осталось дождаться его наступления, просуществовать всего лишь несколько дней, но эта задача кажется неосуществимой: жить без времени — все равно, что плавать без воды. Приходится осторожно идти по дну, надеясь напоследок не поранить ноги чем-нибудь острым.

28.06.2011