Предисловие
Предисловие
На каждой бутылке белого рома «Бакарди», продаваемой в США, красуется небольшой логотип: летучая мышь (интересно, почему?) и надпись «С 1862 года». Над датой значится: «Пуэрториканский ром». И ни слова о Кубе.
Винокуренный завод Бакарди в Сан-Хуане — крупнейший в мире, однако семья Бакарди родом не из Пуэрто-Рико. Семейная фирма почти сто лет была кубинской — более того, cuban?sima, то есть кубинской до мозга костей. Основатель компании и патриарх семьи дон Факундо Бакарди в середине девятнадцатого века изобрел ром в кубинском стиле — легче и суше, чем крепкий самогон грубой очистки, который пили на Кубе до этого. Ром «Бакарди» стал излюбленным напитком на острове как раз в те времена, когда кубинцы стали народом. Сыновья и дочери семьи Бакарди славились своим патриотизмом: вначале они сопротивлялись испанской тирании, а затем, век спустя, местным, доморощенным диктаторам. Семейная компания сыграла свою роль и в укреплении культурного самосознания кубинцев — она стала ведущей фирмой-спонсором кубинского бейсбола и музыки сальса. «Бакарди» — ром Эрнеста Хемингуэя, ром завсегдатаев кубинских казино. Семья Бакарди рукоплескала Фиделю Кастро, когда он поднял восстание в горах близ Сантьяго-де-Куба, ее родного города. Бакарди не предали Кастро — это он предал их; они покинули Кубу, лишь когда революционное правительство экспроприировало их заводы. Прошло почти полвека, однако фамилию Бакарди по-прежнему чтят на острове, и семья подумывает о том, не начать ли снова производить ром на Кубе.
О Кубе рассказывали столько раз, что ее история сосредоточилась вокруг нескольких приевшихся тем — роскошь и упадок Гаваны, Фидель Кастро со своими суровыми революционными порядками, — и во многом утратила и живость, и целостность.
Эта книга основана на поисках новой точки зрения, новых кубинских характеров и сюжета, который позволит справедливо отнестись к этому острову, породившему не только зажигательную конгу и «Гвантанамеру», но и пятилетние планы Че Гевары. Я постарался показать, что пережил кубинский народ за последние полтора столетия, во всех тонкостях. Ход кубинской истории не был предопределен. Находились варианты, из которых приходилось выбирать, строились планы, от которых приходилось отказываться, были и люди, которых заставляли удалиться от дел, а впоследствии отправили в изгнание, — а между тем их вклад в историю страны стоит признать и оценить по достоинству хотя бы ради того, чтобы понять, откуда взялось столь много столь недовольных. Сага о Бакарди служит всем этим целям.
Патриотизм для кубинцев начался с того, что поэты и интеллектуалы решили выделить идею кубинского народа из смеси населявших остров европейцев, африканцев и индейцев. В те годы Кубе нужно было освободиться от трехвекового испанского гнета и удушающе пристального внимания США и стать суверенным, жизнеспособным и уважаемым государством. Если учесть смешанную культуру островного населения и структуру общества, основанную на плантаторстве, для этого, разумеется, требовалась борьба за социальное равенство и экономическую справедливость, однако нельзя сводить все к сюжету, который неизбежно заканчивается социалистической революцией под предводительством Фиделя Кастро. Можно руководствоваться и другими сюжетными линиями — например, историей семьи Бакарди, которая жила в восточной части Сантьяго-де-Куба, колыбели кубинского самосознания.
Было время, когда фамилия Бакарди слыла самой уважаемой в Сантьяго. Эмилио Бакарди, сын дона Факундо, большую часть своей взрослой жизни посвятил заговорщической борьбе против испанского владычества, а затем был первым кубинцем — мэром Сантьяго. Сын Эмилио Эмилито героически сражался во время Кубинской войны за независимость. А еще семью Бакарди в Сантьяго уважали за стиль и характер. Они жили в роскошных домах, ездили в экипажах с лакеями, отправляли детей в лучшие частные школы, но при этом славились как добрые граждане Сантьяго — щедрые, сердечные, честные. И к тому же любили веселиться. Пожалуй, именно Бакарди больше других местных семейств поспособствовали репутации Сантьяго как веселого, легкомысленного города с бурной ночной жизнью. И ни одно празднество в Сантьяго не обходилось без рома «Бакарди».
В пересмотренной Фиделем Кастро версии кубинской истории эпоха перед революцией характеризовалась по большей части упадком, а высшее общество казалось насквозь коррумпированным. Бакарди в этой истории почти не упоминались: ведь их цельность и патриотизм не соответствовали стереотипу Кастро. Семейная фирма Бакарди повсеместно считалась одной из самых налаженных компаний на Кубе, а ее руководство славилось прогрессивной политикой и хорошими отношениями с работниками. Хосе Бош по прозвищу Пепи?н, который был президентом фирмы «Бакарди» в 1950-е годы (и женился на внучке основателя компании), одно время служил министром финансов Кубы и создал прецедент преследования состоятельных граждан, уклоняющихся от уплаты налогов. Когда Кастро вскоре после захвата власти отправился в Вашингтон, Бош стал единственным кубинским предпринимателем, которого он взял с собой. Однако когда Кастро склонился к социализму, их отношения распались: Бакарди были крайне неудобным примером того, что существенную роль на демократической Кубе могли сыграть и некоторые капиталисты.
Конечно, я не предлагаю считать Бакарди несостоявшимися спасителями Кубы.
История семьи Бакарди привлекает меня во многом просто потому, что в ней раскрывается так много важных, но незнакомых широкому читателю составляющих современной кубинской драмы. На каждом этапе становления кубинского народа за последние полтора века всегда звучит нота Бакарди, всегда упоминается кто-то из этой семьи — либо важный свидетель, либо закулисный игрок, — всегда находится эпизод, связанный с семьей Бакарди, который ярко высвечивает тот или иной исторический момент. Скажем, многие восточно-кубинские семьи имели те же каталонские и французские корни, что и Бакарди, и потому производство и продажа рома с кубинских предгорий позволило семье Бакарди создать предприятие, успех которого был прямо связан с социально-экономическим развитием страны. Бакарди взрослели вместе с кубинским народом, и в эпическом повествовании о жизни и приключениях нескольких поколений этого рода отражены классические кубинские темы — революция, романтика, праздник, интриги.
Когда Фидель Кастро приказал конфисковать собственность семьи и дал понять, что Бакарди и им подобным не место на новой Кубе, семья покинула остров, возобновив производство рома на заводах в Пуэрто-Рико и Мексике. В изгнании Бакарди взяли на себя новую роль лидеров — на сей раз они стали организаторами и спонсорами движения противников Кастро. Вытеснив Бакарди с кубинской политической арены, Фидель лишился важнейшего союзника — и заполучил непоколебимого противника. Конфликт между Кастро и Бакарди стал символом раскола кубинского народа и распутья, на котором оказалась история Кубы. В первые годы двадцать первого столетия, когда самым насущным вопросом для кубинцев стал выбор пути в эпоху после Кастро, Бакарди снова вступили в игру. Ром ассоциируется с Кубой, как никакой другой товар, и семья, которая прославила кубинский ром, стремится вернуть себе часть этой индустрии — одной из немногих отраслей производства на острове, которая обещает развиваться независимо от того, кто находится у власти.
Однако в этом сюжете есть и еще одна линия. Подобно тому, как история Бакарди помогает объяснить происходящее в современной Кубе, кубинские связи компании помогают нам проследить эволюцию уникального семейного предприятия. «Бакарди Лимитед» вступила в двадцать первый век как подлинно международная фирма с штаб-квартирой на Бермудских островах, производящая несколько линий продуктов, в том числе виски, джин, вермут, водку и текилу — а не только ром. И тем не менее компания остается частным предприятием в собственности одной семьи, которая по-прежнему считает себя кубинской. Эволюция компании отражает все преимущества — а также все трудности и слабые места — замкнутого династического предприятия в обстановке глобальной экономики с ее разветвленной сетью взаимных связей. Мощное чувство принадлежности к роду помогло компании выжить после утраты кубинской штаб-квартиры, однако между старыми политическими ценностями и новой ориентацией на возврат инвестиций возникли неизбежные противоречия. Накануне конца эры Кастро связь между Бакарди и Кубой стала испытанием, которое должно было показать, как изменилась компания с течением лет: если фирма вернется на Кубу, как намеревалась, какой она предстанет — очередной большой бездушной корпорацией, соревнующейся за свою долю акций, или все тем же семейным предприятием, играющим патриотическую роль в жизни страны?
* * *
Самая запоминающаяся деталь бутылки рома «Бакарди» — странная эмблема в верху этикетки: черная летучая мышь в красном круге. Летучая мышь распростерла крылья и слегка повернула голову, чтобы выгоднее показать большие глаза и острые ушки. Ни один специалист по маркетингу в наши дни не допустил бы, чтобы у популярной марки был такой жутковатый логотип. Однако символ «Бакарди» восходит к тем временам, когда к летучим мышам относились куда нежнее, и история его выбора отражает простые кубинские корни компании. Сантьяго был маленьким городом, населенным торговцами, рабами и ремесленниками. Домашний ром дона Факундо иногда продавали в бутылках из-под оливкового масла с изображением летучей мыши на восковой печати. Когда ром «Бакарди» завоевал популярность, некоторые покупатели из Сантьяго стали называть его el ron del murci?lago («ром летучей мыши») — и прозвище закрепилось.
И было почему. Летучая мышь слыла символом везения, и в родной Каталонии дона Факундо ее весьма почитали. Летучие мыши служили примером идеальных братских уз — ведь они всегда держались сплоченной стаей и никогда не расставались, — аллегорией самообладания и уверенности в себе — ведь они бестрепетно летали в темноте и никогда ни на что не натыкались, — эмблемой сдержанности — ведь они никогда не нарушали молчания, — и символом верности: ведь они всегда возвращались домой.