Превратности войны

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Превратности войны

Напряжение порождает возбуждение — собственно, речь об этом.

Майлз Копленд

Стинг находился в состоянии изумления. Статус звезды сбил его с ног и никак не приводил его снова в нормальное состояние. Он практически не видел свою жену и ребенка. Всё кипело вокруг «Полиции». Творчество и успех поглощали всю его жизнь целиком, да и сегодня он жадно пьет каждый миг удачи и счастья. Никто не отрицает, что он наслаждается славой и вниманием. Он погрузился в это «наркотическое» состояние. Он катился к состоянию «мега-звезды», и возникла опасность, что скоро реальный мир исчезнет из вида.

Теперь, когда «Полиция» была на пике популярности, а записи котировались высоко, Стинг наконец-то смог написать что-то не столь мрачное в своем дневнике: «Вот, как я далеко зашел. Толстые ковры, плетеная мебель и ручка «паркер»».

Тем временем Майлз Копленд дотошно планировал следующую поездку группы. Он хотел, чтобы «Полиция» во главе со Стингом завоевала мир. «Большинство групп ждут, когда их карьера закатится, прежде чем они едут в Штаты или Европу», — заявил Майлз в это время. «Послушайте, энергия «Полиции» бьет ключом. Давайте покажем их всему миру, когда они наиболее впечатляющи».

Майлз посетил несколько стран третьего мира, чтобы попробовать почву, и отклик, который он получил, был невероятно вдохновляющим. В таких местах, как Египет и Индия, они знали, что потеряют деньги на выступлениях, но Майлз считал, что рекламирование группы на рынке принесет больше, чем кратковременные убытки.

В одной часто цитируемой реплике Стинг пошутил до их отъезда: «Мы сможем найти какую-нибудь интересную этническую музыку, которую можно будет скопировать». Стинг, таким образом, юмористически комментировал нападки своих оппонентов: критики считали, что группа находится под чрезмерным влиянием регги. Эту шутку сочли серьезным оскорблением.

Секретным планом Майлза на эти гастроли было построить их столь успешным образом, чтобы дать «Полиции» точку опоры в мировом музыкальном господстве, сравнимую только с «The Beatles» в дни их расцвета.

Турне началось в Японии в феврале 1980 года, где группа, да и вообще рок-музыка в целом, имели ярых поклонников. Потом последовали концерты в Гонконге, где они играли только перед пятьюдесятью слушателями в клубе. Это для Стинга не имело значения, как он позже объяснил в своей неподражаемой манере: «Ты можешь оставаться голодным в то время, когда зарабатываешь неимоверную популярность. Вот почему группа проделывает такие странные вещи, наподобие выступления перед аудиторией в пятьдесят человек в Гонконге».

Как приличествовало сыну агента ЦРУ, Майлз Копленд имел совершенно трезвые логические обоснования для организации такого обширного турне: «Я верю в успех свободного предпринимательства. Например, мы приходим в новую страну, скажем, Грецию, и обнаруживаем, что имеем альбом номер один, что означает от 50 до 60 тысяч. Мы берем все страны в мире, кроме Соединенных Штатов, и это оборачивается кругленькой суммой денег. В Индии, например, они там сейчас визжат из-за записей «Полиции»».

Затем «Полиция» поехала в Австралию и Новую Зеландию, где Стинг заболел ларингитом, что заставило группу отложить концерты на неделю.

Внезапная паника по поводу здоровья была более всего удивительна, когда думаешь о том исключительном уровне физической подготовки, которого достиг Стинг за предыдущие восемнадцать месяцев. Он развил такой же стабильный ритм пульса, как у атлетов-олимпийцев, благодаря ежедневной (суровой) системе, которая включала пробежку в три мили, шестьдесят напряженных подъемов туловища из лежачего в сидячее положение и час усиленных упражнений для мускулатуры, а также соревнований по армрестлингу со своим телохранителем.

Казалось, что Стинг преднамеренно избегает тех традиционных ловушек, в которые попало так много рок-звезд в прошлом.

Пока не было сомнений в его физическом здоровье, Стинг также скрывал один секрет от докторов, который бы их шокировал. Он пристрастился к наркотикам, в особенности к конопле и кокаину.

На каждом выступлении группы распространителя наркотиков можно было заполучить щелчком пальцев. В то время как Майлз Копленд сохранял неодобрительную позицию по отношению к наркотикам, группа была более расслаблена, а в некоторых случаях даже настаивала, чтобы их неограниченно снабжали кокаином и гашишем.

Стинг убедил себя, что ему необходимы наркотики, чтобы лучше выступать на сцене и справиться в фэнами, которых он находил ужасающими. «Однажды в Дублине, выходя из клуба вечером после церемонии награждения, я почувствовал, что на меня кто-то прыгнул. Было темно, и я не знал, где была машина. Вдруг все эти девушки появились прямо ниоткуда. За секунды исчезли моя шляпа, шарф и пиджак, и я остался в рубашке, изорванной в клочья. Это было похоже на то, как будто тебя живьем поедают симпатичные пираньи. После того как я был спасен, я решил, что мне необходима осторожность. Существуют также люди, которые хотят затеять с тобой драку, — просто так, по глупости. Это вовсе не значит, что я не могу за себя постоять, — я могу. Но я не хочу, чтобы это надо было делать. У меня есть слишком много, что не хотелось бы терять. Если я поломаю палец, я не смогу работать. Всё очень просто».

Со всеми этими страхами в голове Стинг нанял огромного телохранителя по имени Лэрри Барнет из Нью-Йорка, ростом в шесть футов два дюйма, сложенного, как кирпичное здание. «Лэрри — как блокирующий предохранитель. Он — как акула — невероятно полезное создание. Его рефлексы практически электронные. Я имею в виду: ну кто мог бы затеять драку с Челюстями?»

…Стинг находил очень трудным соответствовать пришедшей славе и новому благосостоянию, в особенности из-за своего рабочего происхождения и марксистских склонностей. Были времена, когда ему просто хотелось, чтобы его оставили в покое наедине со своими мыслями. Случались приступы паранойи, а иногда мучило чувство вины, которое часто усиливалось употреблением наркотиков перед каждым выступлением.

Приблизительно в это время Стинг, вероятно, дошел до самой своей низкой точки. Он считал свое существование прижизненным адом и иногда размышлял, не было бы легче, если бы он прекратил его немедленно. Уйти из жизни казалось разумным решением. Это было решительной мерой, но он чувствовал, что ему надо прекратить эту пытку, которую он создал для себя и для тех, кто его окружал. Звездность оказалась далеко не столь восхитительной, как казалось раньше, а его интерес к наркотикам делал ее адской. Женщины просто усугубляли глубоко сидящее в нем католическое чувство вины. Каждый раз, когда очередная девушка бросалась на него, он чувствовал себя плохо, думая о Фрэнсис и Джо.

Он сказал одному другу, что он чувствует обескураженность от того образа жизни, который он ведет. Он пытался использовать свои песни как выход для отчаяния и вины, даже допуская: «Мои песни — это метафоры одиночества. Каждый чувствует себя одиноким. Кто, они думают, я есть? Может быть, их одурачило «спокойствие»? Я думаю, что это так. Я преуспел в одурачивании их. Боже мой! Я чувствую себя одиноким, даже занимаясь любовью со своей женой. Как будто мы все здесь, но мы абсолютно изолированы друг от друга».

Состояние было очень напряженным, но Стинг уже стал человеком в состоянии войны с самим собой и никакое количество встреч на одну ночь не могло помочь ему снять это напряжение и сгладить чувство вины, от которых он страдал. Казалось, что в эти первые несколько лет успеха «Полиции» было множество женщин. Отрезанный от семьи, Стинг создал себе другую жизнь, хотя и не был ею довольным.

Турне «Полиции» по свету оказало на Стинга серьезное влияние, особенно путешествие в Индию. Позже он объяснял: «Я видел много нищеты и того, что мы называем деградацией. Я видел отчаяние. Если вы пройдете в Манчестере по Мосс Сайд, вы увидите много настоящего отчаяния». Стинг считал выступление, проведенное группой в Бомбее, одним из самых прекрасных моментов в его жизни. «Они никогда не видели рок-концерта, так что не было ни ритуальных действий, ни предрассудков. Оно было организовано бомбейским клубом «Время и Таланты», который состоял из группы пожилых леди, которые устроили тут благотворительную распродажу». Группа выступала фактически бесплатно и помогла собрать пять тысяч фунтов в помощь больным детям.

Концерт разжег огромный интерес средств информации по всему миру. В Индии большинство людей никогда не слышали о «Полиции», но они вскоре начали узнавать её практически из каждой газеты и телевизионного канала по всей стране.

Когда группа начала проверку звука перед концертом, толпа за пределами зала подумала, что концерт уже начался и полиции с дубинками пришлось ее успокаивать к ужасу членов группы. В конце концов множество VIP (очень важных персон), включая шефа полиции, лорда-мэра и ряда высокопоставленных индусов, пришли посмотреть выступление группы. Чтобы предотвратить дальнейшие проблемы, индийская полиция решила открыть ворота, ведущие к сцене, и позволила всем зайти бесплатно.

Стинг не мог поверить своим глазам, когда он спокойно вышел на сцену. Все сидели, как будто они собирались послушать концерт Моцарта. «Послушайте, а это, собственно, танцевальная музыка, так что, пожалуйста, встаньте», — сказал Стинг в микрофон своей огромной аудитории. Все повиновались, и вскоре эта странная, но замечательная толпа танцевала. Пошли в ход дубинки полицейских, и Стинг начал величественно комментировать: «Если вы дадите человеку дубинку, то у него есть кого ударить».

На протяжении всего турне снимался документальный фильм ««Полиция» на Востоке» телевизионной группой, состоящей из мужа и жены — Дерека и Кейт Барбридж. Барбриджей в особенности интересовала реакция людей на Стинга, т. е. обожание и поклонение. Этот документальный фильм без сомнения подтвердил, что Стинг был эпицентром группы. Каждый мог увидеть его злословие и удрученность, и даже более непривлекательные поступки.

Стюарт Копленд также тайно снимал все на свою домашнюю кинокамеру. Он прекрасно осознавал напряженность, которая постепенно закрадывалась в отношения на протяжении этого года, но без колебаний ловил очень личные моменты на пленку, включая бесчисленные «взрывы», которые происходили между членами группы.

В Каире мировое турне чуть не прекратилось ужасным образом, когда Стинг едва не попал за решетку.

Стинг рассказывает эту историю: «Во время выступления в зале находился один парень в штатской одежде, который толкал людей обратно на их места. Я крикнул ему: «Отвали! Кто тебя приглашал?» Он все-таки не уходил, и начал мне угрожать, тогда я сказал: «Видите его? Дайте-ка ему!» Все навалились на него. Да, он был шефом полиции Каира. А я пребывал тогда в одном из своих настроений.

После концерта пришел Майлз с лицом пепельного цвета и сказал: «Гм, он требует извинений». Я сказал: «Отвяжись». А Майлз сказал: «Стинг, извинись, пожалуйста, пожалуйста!» Затем этот парень вошел в комнату и стоял там, ожидая, просто глядя на меня. Его честь была задета. Я не мог этого сделать, я просто взял свою сумку и вышел. Он следовал за мной всю дорогу до машины, дыша мне в затылок, так что я понял, что мне надо извиниться, иначе я окажусь в тюрьме. Я повернулся и буквально задыхался от своих слов. Я не мог! Тогда подпрыгнул Майлз и сказал: «Стинг имеет в виду, что он ужасно, ужасно сожалеет». Этот парень сказал: «Ты человек чести. Я принимаю твои извинения». И пошел прочь. Вот такой я человек. Я не могу терпеть чью-то власть над собой».

Потом были Греция, Италия и Испания, и они казались по сравнению с другими странами просто «ручными». Турне было завершено «домашним» выступлением Стинга — в Ньюкасле.

Это было прекрасной идеей — показать Стинга на его родине, но, к сожалению, группа была настолько вымотана изнурительными гастролями по всему свету, что тот концерт не соответствовал ожиданиям, что особенно разочаровало Стинга: «Мы вышли на сцену под вежливые аплодисменты, а я чуть ли не вылетел! Выступление могло быть хорошим! Оно должно было быть хорошим». Но оно не было таким. Менеджер «Last Exit» Энди Хадсон вспоминает о встрече со Стингом, Фрэнсис и Джо, когда певец прилетел в Лондон на некоторое время после индийской части мировых гастролей. «Я жил тогда в северной части Лондона в Максвелл Хилле, и однажды в субботу ко мне зашел Стинг. Казалось, он просто растаял от изнеможения», — говорит Хадсон.

Чувствовалось, что Стинг отчаянно пытался вернуться хоть к сколько-нибудь нормальной жизни, он хотел сходить в местную лавку, торгующую рыбой и жареным картофелем, вместе с Хадсоном, где они взяли четыре порции обильной пищи и вернулись в дом Хадсона, чтобы съесть все это в саду, находящемся за домом. «Стинг сильно изменился с того времени, как я его видел в последний раз. Его волосы были высветлены, он казался отстраненным. Я действительно немного жалел его», — вспоминает Хадсон.

Даже в дороге Стинг вел свой дневник. Он, кроме того, был зациклен на написании сценария. Это делалось не столько ради воплощения его потом в фильме, сколько ради доказательства самому себе, что он может сделать что-то такое, к чему бы лежало сердце.

Он также регулярно наигрывал на своем портативном синтезаторе оркестровые музыкальные отрывки.

По мере расширения гастролей и достижения высшей точки популярности «Полиции», Стинг в особенности разочаровался во многом, в частности, в праве на «приватность» жизни, на неузнаваемость. «Одной из самых грандиозных вещей в Америке было то, что я был там почти анонимен. Мы могли просто начать выступление, побыть знаменитыми часок-другой, а затем раствориться в стране».

Стинга постоянно занимал тот тип аудитории, которую они привлекали. Она состояла на пятьдесят процентов из девушек и на пятьдесят процентов из юношей. «Я думаю, что это намного здоровее, чем какой-либо перекос в любую из сторон. Это более приятная ситуация».

Это слово «приятный», казалось, было ключевым компонентом имиджа группы, несмотря на обесцвеченные волосы и периодическое ворчание Энди Саммерса.

Тогда Стинг гордился тем фактом, что имеет полное представление о коммерческих аспектах музыкальной индустрии. Он объяснял много лет спустя: «У меня также был и коммерческий ум, которому нравились эти миллионные продажи. Мне действительно импонировал тот факт, что группа держит руку на пульсе нации в течение нескольких недель, что буквально все насвистывают твои песни».

Майлз Копленд пропагандировал идеи своего рода «миссионерства»: «То, что вы должны понять насчет Майлза, — говорит Стинг — так это то, что у него существует подход «невмешательства» правого толка, при котором он смотрит на рок-н-ролл как на нечто, несущее свободу во все эти затерянные места, куда мы ездили и где выступали».

Несмотря на внезапно свалившееся благосостояние, Стинг не упускал случая говорить всем, кто его слушал, откуда корни его политических взглядов. «Я социалист и страстно интересуюсь политикой, но я просто нахожу, что поп-песни не являются хорошим средством для выражения политической мысли».

Затем он сделал примечательное заявление по поводу «The Beatles» писателю Дэвиду Хепворту: «Я думаю, что «The Beatles» были, возможно, самой важной политической силой в сфере досуга и развлечения шестидесятых годов, но они никогда так и не написали политическую песню. Они просто создали образ жизни, который изменил мир. Я думаю, что «The Beatles» очень отдаленным образом причастны к тому, что Америка проиграла войну во Вьетнаме. Тем, что они создали отношение, прямо противоположное утверждению «моя страна права», они подготовили атмосферу, которая позволила появиться хиппи».

В этой гастрольной цепи честолюбие Стинга и желание быть похожим на «The Beatles», казалось, прекрасно находили свое выражение. В «Аполло» в Глазго полиции пришлось трижды атаковать фэнов, чтобы прекратить беспорядки. Лимузин «Полиции» преследовали вдоль улиц этого шотландского города, а девушки барабанили по верху автомобиля. Стинг определял это позже как «сумасшествие», но это было тем, о чём он и другие музыканты когда-то мечтали.

Стингу пришлось признать в то время: «Сохранить нормальность при таких обстоятельствах невероятно трудно. Мы старались изо всех сил быть доступными для получения автографов и всяких безделушек, но бывает, что вы просто не можете этого делать из-за масштабов происходящего. Это выходит из под контроля».

В июне 1980 года оба, Стинг и Энди Саммерс, переехали в Ирландию по налоговым соображениям. К этому времени Стинг уже купил дом неподалеку от Хемпстед Хит в северном Лондоне.

Огромный дом, который он купил в Ирландии, находился на далёкой западной окраине, так далеко, насколько это было только возможно. Это было такое место, где телефон работал только тогда, когда хотел, да и то, если его подергать и покричать. Вначале Стинг постоянно находил целые ведра креветок в прихожей, оставляемые щедрыми соседями. Сам дом был набит удивительно невзрачной мебелью, унаследованной от прежних владельцев, но там нашлись Гарри и Мэри, жившие через дорогу, которые согласились заботиться о доме и саде во время отсутствия Стинга.

Одной из самых больших проблем того времени был масштаб успеха, которого достигла «Полиция». Это означало продолжавшееся отдаление от Фрэнсис и Джозефа. Супруги считали, что им повезло, если они видели друг друга больше двух недель в течение трех месяцев.

Когда бы Стинг ни появлялся в Ирландии, у него на буксире была свита, включая Лэрри — телохранителя, личного спортивного тренера, который иногда совмещал свои обязанности с обязанностями горничной, если Стингу надо было приготовить чай.

Физическая подготовка Стинга была его настоящей навязчивой идеей. Он был особенно горд, когда доктор провел медицинское обследование и сделал заключение, что он в прекрасной форме. Стинг сам полагал, что он даже в лучшей форме, чем в семнадцать лет.

Обладать таким внезапным богатством было, безусловно, интересной перспективой. Но большинство его миллионов все еще существовали на бумаге, а не в руках. «У меня в действительности почти не было денег. Мы продали пять, даже шесть миллионов альбомов, а я получаю с каждого по двадцать пенсов. Мы заработали большие деньги, но я их еще не получил. У меня нет дорогих привычек. В следующем году я буду богатым, и вот тогда смогу испортиться».

Продуктивность группы и особенно Стинга приблизительно в то время резко упала. На лето планировались написание и запись их третьего альбома, но только одна новая песня была включена в «живое» выступление группы во время мирового турне. «Доведенный до слез» была написана Стингом как реакция на «ежевечерний просмотр телепередач о том, как умирает третий мир»: «Представляете, вы читаете цветное приложение за чашкой кофе воскресным утром и видите фотографию ребенка на грани ужасной смерти».

Примечательно, что забота Стинга о «третьем мире» становилась очевидной еще до того, как он обеспокоился состоянием тропических лесов.

Короче говоря, Стинг отчаянно нуждался в отдыхе, чтобы перезарядить свои батареи и как бы снова познакомиться со своей семьей. Он купил прекрасный георгианский дом в Ирландии по совету своего бухгалтера, который предположил, что переезд мог бы сэкономить ему сотни тысяч фунтов на налогах, благодаря небольшому послаблению, сделанному для артистов в Ирландии. Фрэнсис также была очень заинтересована в переезде в то место, которое она считала своей родиной.

По приезде в Ирландию Стинг снял телефонную трубку с рычага, отказался видеть кого-нибудь еще кроме Фрэнсис и Джозефа и попытался расслабиться, придумывая несколько новых песен для третьего альбома группы.

Пока все это происходило, группа получила несколько тяжелых ударов критики из среды музыкального бизнеса и своих поклонников за переупаковку своих предыдущих синглов и их выпуска в качестве «Ограниченного издания» в количестве пятидесяти восьми тысяч штук по 5.99 фунта в мае. Майлз утверждал, что необходимо «иметь выпуск какого-нибудь продукта», и трио согласилось. Но это было чудовищной ошибкой — считать, что поклонники раскошелятся на третью версию «Роксаны»! Вот несчастливый пример того, как «Полицию» втянули в бездумную коммерческую авантюру.

Шум вокруг синглов ознаменовал определенное ухудшение отношений в группе, и Майлз Копленд постоянно оказывался в центре бесчисленных проблемных ситуаций.

Один большой скандал произошел, когда Стюарт начал спорить с Майлзом из-за того, что менеджер намеревался начать гастроли в Бельгии ранее, чем планировал, несмотря на то, что группа все еще записывала следующий альбом «Zenyatta Mondatta». В конце концов они закончили запись в 4 часа утра, а затем отправились в Бельгию, начав первую часть своего нового мирового турне.

Стинг больше всех не хотел отправляться в дорогу после столь необходимого ему отдыха в Ирландии с Фрэнсис и Джозефом. «Мне очень хотелось записать «Зеньятту», потому что я написал для этого альбома много песен. Но когда пришлось опять отправляться в путь, то меня буквально выволокли из дома».

Разгадка этой проблемы частично состояла в том, что Майлз теперь имел существенную власть и осуществлял контроль. Он был четвертым членом «Полиции». Он зарабатывал четвертую часть всего, что получала группа, и принимал решения, когда дело касалось всех аспектов ежедневного руководства «Полицией». Проблема была в том, что трио часто так погружалось в выступления и записи, что иногда музыканты упускали из виду важные детали — даты своих гастролей, и так далее.

Затем «Полиция» прервала свою напряженную программу записи, чтобы совершить самое крупное благотворительное выступление под названием «Регатта Де Боул» в Милтон Кейнес Боул.

Майлз отстранился от прессы, пытаясь заставить всех фотографов подписать контракт, давая им процент от денег с фотографий «Полиции».

Музыкальная газета «Саундс» отреагировала тогда следующим образом: «Разве так должен вести себя менеджер преуспевающей группы? Что-то мы не помним, чтобы он пытался остановить людей, когда они пытались сфотографировать «Полицию», до нынешнего успеха. Когда вы считаете, что роль фотографов уже сыграна в создании успеха группы, это справедливо вызывает у вас тошноту, не так ли?»

Неудивительно, что несколько фотографов согласились подписать трехстраничные контракты Майлза, и было бы справедливым сказать, что эта схема определенно имела обратное действие.

Майлз даже договорился о снижении гонорара Найджела Грея, так что в конечном итоге, выпуск третьего альбома группы «Zeneatta Mondatta» стоил всего тридцать пять тысяч фунтов — невероятно дешево, если принять во внимание, что ему была гарантирована миллионная распродажа.

Отношения между Стингом и Стюартом всегда были, мягко говоря, непостоянными, но в этот период они начали просто-напросто драться, используя приём захвата руками. Это было для них обоих как клапан для сброса давления. Однако всегда присутствовала и легкая нота серьезности, когда физическая сторона дел шла из рук вон плохо, что случалось часто.

Хотя Стинг из них двоих был сильнее физически, Стюарт знал точно, как ударить ниже пояса: «Если я хотел превратить Стинга в визжащего маньяка, все, что мне надо было сделать, так это назвать одну из его песен популярной мелодией. Это срабатывало каждый раз».

Однажды Стингу удалось разозлить Стюарта. Стюарт объясняет: «Однажды он заставил меня вопить и орать целый день, когда сказал, что люди на дискотеках не могли танцевать под наши записи. Это меня достало. В конце концов танец зависит от меня: я — ударник. То, чем я горжусь, — это именно возможность танцевать под нашу музыку».

Для людей со стороны это может звучать слишком по-детски, но «Полиция» считала всё это убийственно серьезным.