Пролог

Пролог

КАЖДАЯ УХОДЯЩАЯ МИНУТА этого раннего утра выбрасывала все новые толпы людей из подходящих к платформам поездов на вокзальный перрон. Автомобильный гул нарастал по мере того, как все больше мотоциклов и велосипедов вливались в грохочущий поток автобусов, автомашин и такси. Су-Ин наблюдала за вокзалом, прячась в дверном проеме напротив. Она стояла одиноко и неподвижно, не сливаясь с потоком торопившихся по своим делам людей. Потом она перевела глаза на циферблат больших часов над вокзальным входом. Шесть тридцать пять. Еще немного, подумала она, и наступит самый суматошный час.

Предрассветный дождик смешался с вечной городской пылью, и теперь город был окутан серой пасмурной дымкой. Стоя в своем укрытии с самого рассвета, Су-Ин видела, как луна уступает место солнцу, медленно поднимающемуся над Восточными Воротами. Утренний холод уже смягчился, но она все равно ежилась, как в ознобе, и куталась в свою тонкую шелковую кофту. В душе ее все застыло, как в темных водах пруда, что тянулся вблизи дедова дома в деревне. Чувства и мысли смешались. Разум блуждал где-то далеко. Две пожилые, одетые в черное женщины прошли рядом с ней, шаркая крохотными ступнями, с детства изуродованными тугими бинтами; стайка одинаково одетых школьников, щебеча как болтливые птицы, подпрыгивая и приплясывая, промчалась по тротуару; уличный разносчик, низко согнувшись под тяжестью своего товара, громко предлагал покупателям какую-то яркую птицу в плетеной клетке — Су-Ин почти не замечала прохожих, не видела никого и ничего вокруг.

Еле слышный плач, больше похожий на шепот, донесся из крохотного свертка, который она плотно прижимала к груди, и Су-Ин вздрогнула, словно внезапно пробудившись от тяжкого сна. Чувство бесконечной усталости и одиночества переполняло ее. Она ощущала боль и изнеможение. Плач стал настойчивей и громче. Су-Ин посмотрела на сверток. Личико ребенка было блестящим и мокрым от слез.

ПО ЧЕТВЕРГАМ профессор Алан Шварцбаум неизменно выходил из дома ровно в 5:45 утра. В этот день он должен был ехать в Тайчунг, находившийся в самом центре острова. Поездка было долгой, тем более, что приходилось сначала добираться из маленькой рыбацкой деревушки Тамсуй до Тайпея, а оттуда еще два с половиной часа поездом до университета.

Этот американский профессор преподавал социологию и трудовые отношения сразу в трех тайваньских университетах, разбросанных по всему острову — все это за счет стипендии, предоставленной ему Фулбрайтовским фондом.

Экзотическое жилище на вершине холма, в котором жили Шварцбаум с женой, было предоставлено им китайскими властями.

Выйдя в это утро из дома, он на миг задержался, пораженный необычайной красотой занимавшегося рассвета. Уходящая пора майских дождей, пришедших с Китайского моря, оставила за собой белую пелену облаков, повисшую на горных вершинах. Последние следы ночи отливали черным на багрово-зеленом фоне разгоравшегося утреннего неба. Спускаясь узкой дорожкой по склону холма, Шварцбаум видел, как пробуждается внизу деревня. С грохотом раскрывались окна продовольственных лавок, где прохожим предлагались суп из белой фасоли и хрустящие ломти хлеба. Крестьяне с их волами уже казались далекими движущимися цветными пятнами в глубине рисовых полей. Сонные собаки и кошки потягивались и зевали, приветствуя новое утро, и где-то вдали, за ивовой рощей, поднимались в воздух слова чьей-то радостной песни.

Су-Ин понимала, что пришло время действовать. О, если бы все сложилось иначе, если бы ребенок был мальчиком, если бы не разница в их происхождении… Острая боль прервала ее размышления. Она знала, что ей предстоит сейчас, и понимала, что оттягивает неизбежное. Выхода не было — судьба оказалась сильнее. Она припомнила старинную китайскую поговорку: «Волна еще бежит, но ее гребень уже падает.»

Она порылась в маленькой сумочке и нашла ручку и клочок бумаги, на котором решила написать несколько слов. Потом, еще крепче прижав ребенка к груди, она решительным шагом пошла через улицу к вокзалу.

У ШВАРЦБАУМА было на выбор несколько возможных маршрутов. Быстрее, но и утомительнее всего было бы отправиться в Тайпей на специальном недорогом такси. Их водители в погоне за заработком старались сделать за день как можно больше рейсов и потому мчались по извивающимся горным дорогам с головоломной скоростью — не случайно они заслужили прозвище «сумасшедшие цыплята». Автобусы были куда безопаснее. Еще один возможный способ передвижения представлял собой местный поезд, который тащился медленнее всего и со множеством остановок, зато удобнейшим образом доставлял своих пассажиров прямо к главному тайпейскому вокзалу.

На полпути вниз по тропинке Шварцбаум решил, что сегодня он поедет в столицу поездом. Ему нравилось путешествовать в шумной компании школьников, которые обычно отправлялись в город в это утреннее время. Этот день не бил исключением. Группки ребят, по двое, трое и четверо, с школьными ранцами за спиной, уже толкались на платформе, прыгали от нетерпения и мало-помалу втискивались в купе вагонов. Наблюдая за ними, Шварцбаум всякий раз ловил себя на том, что невольно начинает улыбаться.

Впрочем, его улыбка тотчас исчезала, стоило ему вспомнить о своей тайной беде. Они с Барбарой были женаты вот уже семь лет. Они вели напряженную, интересную жизнь, заполненную путешествиями, работой и исследованиями. Но все чаще и чаще, особенно в минуты отдыха, когда выпадало спокойное время, они начинали отчетливо ощущать обступавшую их тишину и ту пустоту, которую может заполнить только звонкий голос ребенка.

У входа в вокзал на Су-Ин обрушилась волна шума и суеты. Тщетными были поиски какого-нибудь пустого местечка в углу, где она могла бы оставить свой сверток так, чтобы никто не заметил, как она это делает, но где он был бы потом обязательно найден.

Она сняла с себя кофту, проверила, надежно ли спрятана в кармане записка, и обернула ребенка красным шелком. В эту минуту из общественных репродукторов донеслось очередное объявление, эхом прокатившееся под сводами вокзала. Сотни пассажиров, ожидавших пересадки, поднялись со скамеек и густой, бесформенной толпой двинулись к выходу на платформу.

Скамейка справа от Су-Ин неожиданно оказалась пустой. Она торопливо положила на нее свою красную кофту с ее содержимым и тотчас отпрянула назад; движущаяся толпа сразу же поглотила ее. Руки ее были пусты, сердце — тоже.

ШВАРЦБАУМ ШЕЛ в толпе людей, поднимавшихся по лестнице с местной платформы к главному перрону. Выйдя на перрон, он отбил в автомате билет до Тайчунга, а затем направился в сторону огромного зала в поисках нужной платформы. Внезапно что-то яркое бросилось ему в глаза — красный сверток на пустой вокзальной скамейке. Ему показалось, что сверток шевелится. Подстегиваемый любопытством, он решил глянуть, что это такое.

Крохотные пуговички темных глаз встретились с его собственными. Он потянулся к ребенку, даже не заметив, что портфель выпал у него из рук. Он осторожно поднял сверток и крепко прижал его к груди. Коротенькая записка выпала из кармана кофты и, рискуя потеряться, спланировала на пол.

Стоя чуть поодаль, женщина пристально наблюдала за чужестранцем, поднявшим сверток со скамейки. Постояв еще несколько мгновений, она беззвучно пошла прочь и исчезла за поворотом.