Договор, заключенный в Сан-Германо

Договор, заключенный в Сан-Германо

Если мы рассмотрим дела Фридриха в первые годы правления — «Капуанские Ассизы» и их исполнение, подавление сицилийских баронов, возврат отчужденной королевской собственности, создание флота и создание государственной монополии, победу над сицилийскими горными сарацинами, — то неизбежно придем к выводу: Фридрих никогда не собирался отправиться в крестовый поход в срок, обещанный папе Гонорию.

Разумеется, можно понять желание правителя прежде всего привести в управляемое состояние свое хаотичное королевство, чтобы позволить себе покинуть свою страну и пуститься в рискованный крестовый поход.

Однако ему нужно было объяснить папе ситуацию, а не вести политику обещаний и обмана. Правда, Фридрих достиг своей цели, вновь и вновь отодвигая дату крестового похода, но кредит доверия к нему со стороны папы постепенно уменьшался.

Папа полностью возложил на него вину за гибель войска крестоносцев при Дамиетте в паводковых водах Нила. Было забыто, что Фридрих послал на помощь герцога Баварского с воинским контингентом и графа Мальтийского с флотом. Папа и курия были уверены: император мог бы спасти войско крестоносцев. Остается под вопросом, был ли Фридрих в состоянии бороться со слепым фанатиком, кардиналом-легатом Пелагием, желавшим не только освободить Иерусалим и Святую землю, но и уничтожить неверных.

К тому же Фридрих непрестанно посягал на свободу выборов епископов в королевстве, хотя и поклялся не делать этого, и папа даже написал ему: «Берегись, сын мой, оказаться обманутым, когда кажется, что обманываешь Ты. Мы, в чьем распоряжении находятся глаза и уши многих, способны сделать как в империи, так и в Сицилии все необходимые Нам изменения».

Доверие между папой и императором катастрофически уменьшалось. Напрасно Фридрих 11 февраля 1221 года издал знаменитый призыв к крестовому походу и сообщил папе 25 октября того же года о катастрофе в Дамиетте, трагически закончившейся 30 августа: «Печальную весть, досточтимый отец, Нам принес слух и пронзил Наше сердце мечом боли… Кто в христианском мире останется непотрясенным подобным крушением, когда узрит, что тот, кто притесняет Крест, празднует сие как победу?.. О, какой стыд! Сыны церкви бегут от собак синагоги, и над церковью Господней возвышается победа Мухаммеда!»

В то время как Фридрих красноречиво оплакивал победу Мухаммеда, его горные сарацины строили мечети в Апулии.

Тем не менее благодаря императорской дипломатии и долготерпению старого папы удалось договориться о совместной встрече в Вероли — городке в Абруццо, находящемся на территории церковного государства у самой границы с Королевством обеих Сицилии.

Достигнув соглашения о месте встречи, папа отправился в середине зимы, в феврале 1222 года, в Аньяни, свою летнюю резиденцию. Два месяца ему пришлось ждать, пока не появился Фридрих в сопровождении большой свиты из германских и сицилийских дворян.

Фридрих изложил собственную позицию: после катастрофы при Дамиетте грядущий крестовый поход непременно должен стать победоносным, для чего потребуется мощный флот, предоставляемый его королевством. Поражение при Дамиетте произошло не по вине императора, а из-за стратегического просчета кардинала-легата. Крестовый поход потребует от империи все силы. Впрочем, заявил Фридрих, он единственный, кто может расторгнуть заключенное кардиналом-легатом перемирие. Но сделает он это только в том случае, если будет снаряжено гарантирующее успех войско крестоносцев.

И вновь Фридриху удалось отодвинуть дату крестового похода.

В 1225 году курия в договоре, заключенном в Сан-Германо, установила императору последний срок на 1227 год при следующих условиях: Фридрих поклялся бессмертием души отправиться в августе 1227 года в Святую землю с тысячей рыцарей и в течение двух лет заботиться об их содержании. Кроме того, он будет держать наготове суда для перевозки следующих двух тысяч рыцарей вместе с их оруженосцами и слугами и по три лошади на каждого, то есть кавалерию из шести тысяч лошадей, и обеспечит их переезд. Ему надлежит ко дню переезда внести сто тысяч золотых унций, правда, разделенных на пять взносов. Эта огромная сумма предназначалась для конфискации в пользу Святой земли, если император опять по какой-либо причине не выступит в крестовый поход или передвинет его. Кроме финансовых потерь, ему грозило отлучение от церкви. Гарантом договора стал магистр Тевтонского ордена Герман фон Зальца, честный человек, пользовавшийся заслуженным уважением у обеих сторон.

Как некогда Рейнальд фон Дассель являлся злым духом Фридриха Барбароссы и император Рыжая Борода смог примириться с папой и Ломбардской лигой только после его смерти, так Герман фон Зальца был противоположным примером. При жизни он поддерживал баланс в противоречиях между императором и папством, и только после его смерти разверзлась уже никогда не закрывающаяся пропасть между двумя всеобъемлющими структурами власти Средневековья.

Но сейчас все казалось улаженным. Острые разногласия остались в прошлом.

Именно в 1222 году, встречаясь с папой, Фридрих попытался вернуть ранее принадлежавшие империи земли Центральной Италии, от которых он уже многократно торжественно отказывался. Желание закономерное, ведь Центральная Италия пролегала, подобно блокирующей полосе, между Королевством обеих Сицилии и ломбардскими землями, принадлежавшими империи. Но именно это составляло цель и смысл политики курии. Такую цену Фридрих должен был заплатить за императорскую корону: церковное государство должно оставаться защищенным перед скрытой угрозой со стороны Штауфенов с севера и с юга. Если папе скрепя сердце пришлось смириться с фактически существующим союзом между королевством и империей, то от последней гарантии защиты церковного государства он не хотел и не мог отказаться.

Желание Фридриха, таким образом, отвергли «как неуместную просьбу». Тогда Фридрих попытался в качестве минимального компромисса получить обратно прибрежную полосу между маркой Анкона и герцогством Сполето, намереваясь соединить Южную и Северную Италию. Но и это противоречило интересам церковного государства. Центральная Италия все же оставалась платой за императорскую корону Фридриха. Кажется, великий и рациональный император страдал потерей способности воспринимать реальность, что заставляло его видеть только собственные расчеты, не принимая во внимание интересы противников.

Ему выпала судьба избалованного ребенка, получающего все, что пожелает. И судьбой он был обласкан. Вознестись из положения незаметного бедного сицилийского короля, получить в восемь лет корону империи — уже от этого можно впасть в безумие: собственные желания и стремления становятся единственной реальной действительностью.

Вероятно, способность видеть «мир как волю и представления» и есть отличительная черта гения. Без сомнения, именно так и достигается успех. Мир удивленно и завороженно взирает на легендарных людей, твердым шагом ступающих по колеблющемуся канату своей мечты. Они представляют величественное зрелище, почти всегда заканчивающееся падением.

Так, Фридрих всегда пытался стать во главе церкви Сицилии. Его мать отказалась от данного королевского права в пользу папы Иннокентия III, как и сам Фридрих. Тем не менее со все возрастающим усердием он вновь и вновь вмешивался в свободные выборы епископов, старался провести их с пользой для себя. Как это назвать — нежеланием признать поражение или упрямством?