Глава VIII

Глава VIII

Вендетты в прериях Оклахомы и Индейской территории были так же безжалостны, как на Корсике. В бесплодных землях Юго-Запада находили себе приют самые отпетые негодяи всех мастей. Их было пруд пруди на обширных просторах прерий. Они убивали, а другие убийцы оправдывали их в судах: мертвеца уже не оживить, так зачем зря беспокоить живых? Вот живые и брали закон в свои руки. Таковы были понятия о справедливости в Оклахоме в начале девяностых.[9] Закон что дышло, куда повернёшь, туда и вышло. Главное было получить ордер на имя такого-то, а после этого можно и не стесняться…

Хьюстон и Лав столковались с маршалами. Они пустились по нашему следу, пытаясь взять нас до того, как нам выпадет шанс добраться до них.

— Мы направимся в Эль Рено, — сказал Фрэнк. — Они хотят крови — они её получат. Свою. Нашей они уже перепились.

Вот уж не ожидал от Фрэнка такой прыти. Ведь характер у него был лёгкий, он ничего не принимал близко к сердцу, а таких субчиков, как Хьюстон и Лав, он просто убивал презрением.

— Значит, расклад такой, — принялся он объяснять. — Они решили сжить нас со свету. Проклятые трусы пустились в бега с того самого момента, как прикончили Эда. Они сделали так, что стволы всех пушек в Вудворде направлены теперь на нас. Они просто рехнулись. Наводнили всю округу листовками. Наговорили, что ты причастен к ограблению поезда компании Санта-Фе. Натравили ищеек, которые теперь обшаривают округу в поисках Эла Дженнингса, налётчика. Они пришьют тебя на месте!

Горькие, острые слова. Внезапно неправедные деньги стали так оттягивать мне карман, словно там были все 600 000, о которых мне так мечталось.

— Они несколько опередили события — на самом деле я ограбил поезд МКТ. — Мне хотелось, чтобы он это знал, вот только я никак не мог сообразить, как поднести ему эту новость. Старался, чтобы мой голос звучал как можно более равнодушно и бесстрастно.

— Здорово сработано, а? — ответил он мне в тон. — И ведь ни следа за собой не оставили! Видно птицу по полёту — опытные действовали.

— Все, кроме меня, — отвечал я. — В шайке Энди сплошные ветераны.

— Дьявол, ну, у тебя и шуточки! Ты-то чего, к чёртям, веселишься? — И он испустил нетерпеливый свист, подействовавший на его лошадь, как хорошие шпоры. То, во что мой отец так легко поверил, Фрэнк отмёл, как полностью не заслуживающее внимания.

Даже когда я в ярких красках расписал ему всю авантюру, он всё равно не признал моих геройских заслуг.

— Э-э, да ты, считай, там вообще был с боку припёка, — заключил он. — Так, засосало тебя. Гнёт обстоятельств. Ты же просто зрителем был. Так что и брать эти денежки не имел права.

Он ещё не знал, что всего сутки спустя ввяжется в авантюру куда похлеще — такой уже давно не случалось на этих землях — да к тому же будет заводилой. Его единственной мыслью было успеть в Эль Рено до открытия съезда демократической партии и взять за грудки Хьюстона с Лавом — до того, как они умудрятся спровадить нас в тюрягу или того больше — разделаться с нами.

— Как только мы попадём к ним в лапы, они уж своего не упустят. А напоследок укокошат и старика с Джоном.

Мы добрались до Эль Рено после полудня. Поезд с делегатами должен был прибыть в десять вечера. Мы затаились до того момента, когда надо было идти на станцию. Народ сгрудился маленькими группками там и сям. Меня в городке знали все — я ведь был здесь окружным атторнеем целых два года.

На нашем пути прозвучала добрая дюжина дружеских приветствий. Они знали, зачем мы явились — видели листовки. И никто из них не соблазнился обещанной наградой.

На станцию вкатился поезд. Кто-то прошмыгнул мимо меня, на ходу шепнув:

— Они улизнули. Билл Тиллман видел вас и накапал им.

Из поезда вывалилась толпа: выпивохи, старые ковбои, бывшие каторжники, мелкие фермеры и горстка порядочных граждан. Хьюстона и Лава не было. Двумя днями позже я встретил Тоба Олдена, шерифа округа Вудворд.

— Они прокрались незамеченными, — сообщил он. — Сейчас заседают на сессии.

Я не стал дожидаться Фрэнка.

Большой зал муниципалитета был переполнен. Председательствовал мой старинный приятель Лесли Росс. Я притаился у двери, поджидая случая незаметно проникнуть в зал. Какой-то тип в середине зала прервал выступающего. Кто-то заорал типу, чтобы он заткнулся, а сидящий сзади долбанул ногой в спинку его стула; словом, поднялась возня — вот тебе и подходящий случай.

Я не спеша пошёл по проходу, сохраняя показное спокойствие. Я был в таком напряжении, что не заметил гробовой тишины, установившейся в зале. Взглянул на помост: Росс стоял, подняв вверх руку, глаза его были прикованы ко мне, а лицо — белее снега, словно он собирается вот-вот хлопнуться в обморок. Публика замерла, как будто увидела привидение.

— Джентльмены, одну минуту, оставайтесь на местах. — Он спустился по ступенькам и направился по проходу ко мне, повторяя: — Всего минуту, джентльмены, я вижу одного своего давнего друга.

— Их нет здесь, Эл, — прошептал он мне. — Богом клянусь, они носа сюда не совали. Не затевай шума, успокойся!

Он был в большем возбуждении, чем я сам. Похоже, думал, будто я собираюсь перестрелять весь город. Хьюстона с Лавом здесь не было, они сбежали в Гатри,[10] и мы с Фрэнком последовали за ними.

И вот мы добрались до окраины города Гатри. К нам подъехал всадник — это был Эд Никс, маршал Соединённых Штатов.[11]

— Не ходите туда, ребята, — сказал он. — Их предупредили, и они готовят вам засаду. Вас повяжут на основании того обвинения, что они сфабриковали против вас раньше. Они понимают, что вы придёте по их душу. Половина населения Гатри готова разрядить в вас свои пушки, и как только вы сунете нос в город, вас тут же прикончат.

Я знал Эда Никса десять лет. Он был парнем честным.

Не мы расправились с Хьюстоном и Лавом — они расправились с нами. Из-за них мы получили пожизненный срок в тюрьме и ещё десятку сверху на добавку. Мы бы так и гнили за решёткой, если бы президент Мак-Кинли не скостил нам срок. Эти мерзавцы навязали бы нам и другие обвинения, если бы Теодор Рузвельт не гарантировал нам полное прощение.

Ник ехал с нами целую милю.

— Ребята, да они весь округ подкупили! — сказал он. — У вас не было бы ни единого шанса. Так что выбирайте — пастбище или загон, свобода или решётка.